кровати с бокалом виски в одной руке, подпирая голову другой. При их появлении он даже не пошевелился, только махнув рукой с напитком, Эстель сразу пристроилась около него. Незамедлительно получив свои дринки, девушки только сейчас заметили в комнате незнакомца. Никто и не потрудился им представить молодого человека, Эстель он не слишком заинтересовал, и Алина решила заняться этим сама:
— Ты, естественно, тоже грек?
Он улыбнулся в ответ мягкой, но широкой белозубой улыбкой:
— Почему естественно?
Алина нахмурилась:
— Что за дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос?
— Это не привычка, а политика.
— Как это?
— Просто жизненная политика. Зачем давать человеку лишнюю информацию о себе?
— Ты же не в разведке работаешь и не в полиции!
— У нас в инжин почти тоже самое.
— Так я и поверила.
— А зря.
Алина позабыла про свое первоначальное намерение и заинтересовалась, как каждый раз, когда перед девушкой на горизонте появлялось что-то новое и неизведанное:
— А на что похож инжин?
— Контроль или само машинное отделение?
— А какая между ними разница? — у девушки вся жизнь протекала под гуманитарным знаком, и любое физико-химическо-машинное понятие оставалось для нее тайной за семью печатями.
Безымянный молодой человек слегка усмехнулся:
— Примерно такая же, как между человеком и его мозгом.
— Хм, — Алина вдруг заметила, как напряженно Адонис следит за их разговором, и машинально удивилась, уже как-то позабыв, что хозяин каюты явно питает к ней неоднозначные чувства, — То есть в контроль-руме находится мозг всего корабля.
— Не совсем, но похоже.
— Почему не совсем? Тебя, вообще, как зовут? — спохватилась девушка.
— Джордж.
— Чего? Ни за что не поверю, чтобы грека звали Джорджем.
— А почему тебе обязательно хочется услышать греческую версию?
Алина быстро уловила интонацию и решила немного поддразнить его:
— А почему мне нельзя ее знать? Это что, военная тайна? И потом, наверняка, тебе нравится слышать собственное имя на родном языке, а не на английском.
— Откуда ты знаешь? — на этот раз голос стал слегка удивленным.
— Не скажу. — девушка хитро прищурила один глаз и заглянула в уже пустой стакан. Такие выводы напрашивались сами собой и не являлись, на ее взгляд, чем-то сверхъестественным, если брать в расчет их генетический патриотизм и беспредельную гордость. — Догадалась. Так что там про имя и про контроль? Почему он не совсем мозг?
— Потому что у человека он в одном месте, а у корабля в двух. А контроль-рум просто отвечает за всю компьютерную часть машинного отделения. Для твоей информации.
Алина пропустила мимо ушей последнее учительское изречение:
— А вторая часть — это бридж? — вопросительно-утвердительным тоном уточнила она.
— Слушай, а зачем тебе вообще все это знать?
— Так бридж или нет? — она подумала, что если еще раз услышит что-нибудь на подобие того, что для русской она слишком много вопросов задает, то запустит в говорящего стаканом, пусть даже и пластиковым.
— Бридж.
— А что важнее? Без чего корабль не будет работать?
— Что в твоем понимании работать? Двигаться вперед или, например, чтобы у тебя вода в каюте была?
— То есть бридж двигает корабль, а вы смотрите, чтобы все внутренности работали? Вода, там, воздух, электричество?
Грек рассмеялся и покачал головой:
— И как тебя любопытную зовут? Бридж, корабль не двигает, а отвечает за навигацию и связь с кораблем и вообще является точкой связи для всех присутствующих. Никто же не может знать все номера телефона, к примеру, если что-то случается, пожар, скажем, то сначала сообщают на бридж, а потом там решают какие действия и кому предпринять, и оттуда же дают знать о произошедшем нужным людям.
— Алина. Меня зовут Алина. Теперь понятно, значит корабль двигается с вашей помощью?
— Можно сказать с нашей. Йоргес. — видимо, молодой человек решил, что особа, интересующаяся машинным отделением, может быть достойна его настоящего имени. — Ты мне тоже английскую версию сообщила?
— Вовсе нет. Меня бабушка так назвала. Папа хотел Галиной.
— Это больше похоже на русский вариант.
Алине очень хотелось спросить, откуда такие большие познания русского, но лишь продолжила:
— А мама не захотела, что, впрочем, понятно, потому что такое же имя было у первой папиной любви. В итоге назвали, как в стихотворении Пушкина, если слышал о таком.
— Что-то читал. Хотя на художественную литературу времени у меня нет.
Знания русского поэта на девушку не произвело должного впечатления, в конце концов, Аристотель и Платон тоже известен всему миру, о чем она не преминула сообщить собеседнику.
Зато Йоргес как-то по-другому посмотрел на Алину, ему такое знание, похоже, очень импонировало. Из угла, где сидел Адонис, чувствовались уже электрические удары тока, тот что-то зло сказал по-гречески, но девушке удалось разобрать только одно слово «малака».
— Что значит «малака»? — она тут же пристала к Димитрию, которого оторвала на секунду от Эстель.
— Не смей это повторять, — хором завопили греки.
— Малака, малака, малака, — с ангельской улыбочкой, уже уразумев, что это ругательство, затараторила Алина, чем вызвала просто бешеный смех у ее руммейт. — Пока не узнаю, что это значит, буду повторять.
— Хочешь потерять работу, можешь поинтересоваться у капитана или у шефа инжинеров, — процедил Адонис сквозь зубы, а на лице у Йоргеса появилось непроницаемое выражение лица.
— Я даже не знаю, как они выглядят, — пробурчала девушка и успокоилась.
В принципе, то, что сказал Адонис, было ей понятно и без перевода, она решила не нагнетать обстановку, но молодой человек с обширными познаниями в таких разных областях ее заинтриговал, и при случае она твердо решила продолжить знакомство. Пока что девушка пересела в другой угол комнаты и открыла, наконец, компьютер, чтобы заняться своей радугой. Бросая украдкой взгляд на ее нового знакомого, она постаралась изучить его. В целом Алина почувствовала к нему странную безосновательную симпатию.
Короткие черные вьющиеся волосы, с едва заметным хохолком, широкие, но редкие брови и немного курносый нос не давали ей никакой пищи для размышлений. Чисто выбритый подбородок с ямочкой, несколько седых волос на висках и чуть более пухлые губы, чем положено иметь мужчине. Она пришла к выводу, что выглядит он совсем уж обычно, разве что выражение карих глаз было настороженно- удивленным, но не по злому, а скорее, как у ребенка, который старается что-то узнать. Одет Йоргес был в синие джинсы и черную толстовку на молнии, но весь его вид, и одежда, и ровно подстриженные ногти, и гладкие щеки говорили о аккуратности и любви владельца к порядку, чему впрочем не мешала зажатая между пальцев сигарета.
Девушка задумалась и перевела взгляд на экран, на котором, словно по волшебству, стали появляться буквы. Не писав несколько месяцев, она бы могла сравнить творческий процесс со спортом,
