— Как дела, любимые? — ангельской улыбкой одарила их менеджер, словно встретив их солнечным деньком на пляже.
— У меня от нее сердечный приступ будет. — проворчала Наташа и пнула со всего размаху тележку, которая имела несчастье оказаться у той на пути. Матрешка выпрыгнула из верхней коробки и весело поскакала по полу.
— Это еще что? Мы это продавать будем?
— Не просто продавать, а впихивать насильно, потому что еще одного базара я не выдержу точно. Либо отправлюсь вплавь домой, либо отправлю туда Ким.
— Ну, вы долго еще? — Ленка, появившаяся из темноты за дверями, могучей рукой выдернула опять застрявший тролль и в одиночку покатила его вперед.
— А день еще только начинается. — нервно сообщила Тамара, на что ответом ей были два таких мрачных взгляда, что девушка предпочла поторопиться за украинкой.
В холле работа уже кипела. Естественно, их тут же обругал Серж, который сновал между уже расставленными столами и раздавал указания. Но это не испортило настроения девчонкам, тем более они утешились, когда Наташа указала на огромное мокрое пятно у него на брюках, которое он пытался периодически прикрыть своей пятерней. Тогда уже с чувством полного удовлетворения они принялись раскладывать товар на столах.
Тут было на что посмотреть. Тамара не обманула, когда называла день русским базаром. Все что сейчас красовалось на столах, можно было увидеть или в глухой российской деревушке или на Красной площади для туристов. Здесь красовались румяные матрешки, раскрашенные деды Морозы, берестяные куклы, гнущиеся балерины, расписные шкатулки, деревянные ложки, фарфоровые яйца и еще с полсотни разных сувениров с родины Алины.
— Откуда у вас столько барахла, ты мне можешь объяснить? — Эстель раскладывала маленькие кулоны в виде яиц Фаберже, которые скатывались из малюсеньких коробочек, что не могло не выводить из себя. — Красота неописуемая, но чтобы столько?!
— Народное творчество. Не все, правда. — пожав плечами, пояснила Алина. — только вот откуда оно взялось?
— С прошлых круизов. Ты себе представить не можешь, что здесь творилось до этого, когда мы ходил в ваш Петербург. Люди с ума сходили, вырывали друг у друга из рук, чуть ли ни с кулаками кидались. Сегодня распродажа с последних портов, так что, надеюсь, меня не задавят в этот раз.
— А что, уже пытались?
— А ты представь себе стадо слонов, которые вдруг обезумели и решили зажать тебя в угол. — серьезно ответила ее руммейт, — тогда поймешь.
Девушка всерьез удивилась, когда в такую, по ее мнению, рань, начали появляться люди. И дальше пошел снова дым коромыслом, а ожидания Эстель не оправдались и в этот день:
— Сэр, это называется матрешкой, это деревянная русская кукла. Нет, она не открывается вдоль.
— Деды морозы тоже не открываются. — она вовремя отобрала у престарелого джентльмена фигурку, изображавшую деда Мороза, из цельного куска дерева. — Только матрешки и шкатулки. Для чего шкатулки? — и тут она поняла, почему Тамара окрестила их «для героина». Действительно, как ответить на такой вопрос? Для вставной челюсти или презервативов? — Понятия не имею, можете положить туда драгоценности, например.
Ленка стояла в нескольких метрах от Алины, обмотавшись несколькими шалями сразу, ее стол с горой разноцветных платков стоял прямо на сцене, украинку было очень хорошо видно отовсюду. Ким забрала Томару с собой, как самую профессиональную, и вместе они занимались самой дорогой частью базара — ручной росписью. Народ повалил валом, и скоро в зале стало жарко в буквальном смысле этого слова. Алина никак не могла взять в толк, для чего пассажирами с круиза по Норвегии нужны футболки с надписью Копенгаген. И для чего русские сувениры людям, которые там никогда не были и, может, никогда и не побывают? Видимо, это играет чувство толпы: как все — так и я. Все берут, значит, и мне пригодится. Через полтора часа у персонала начали заканчиваться чеки, на которых они выписывали номера и цену проданного товара, а еще через полтора толпа потихоньку начала редеть.
— Куда они все делись? — измученным голосом поинтересовалась Алина у руммейт, которая стараясь не трогать лицо пыльными руками, пыталась привести волосы в порядок.
— Сейчас пристанем. Они все высыпали на палубу смотреть, а потом пойдут в аут.
Алина завертела головой в поисках Ким, но та уже покинула поле брани, и девушка, с облегчением вздохнув, уже спокойно пересекла зал, периодически спотыкаясь о безделушки, и подошла к подруге:
— Яйца тоже открываются, но не все. — Тома стояла со страдальческим видом, объясняя покупателю механизм эмалированных шкатулок.
— Что же за мания у них такая, все раскурочить? — спросила Алина по-русски.
— Нет, это не настоящий Фаберже, — по-английски ответила она разочарованному таким состоянием дел покупателю и по-русски добавила, — на настоящий, думаю, можно было бы купить весь корабль с персоналом. Как можно вообще не иметь понятия о таких вещах? Иногда диву даешься. Я ж не прошу назвать мне какого-нибудь Святополка или Святослава, но уж такую фамилию могли бы знать?
— Бесполезно. Что потом делать будем?
— Гм, ну не знаю… В аут?
На сбор столов и уборку помещения ушло, как ни странно, не так уж много времени. Может вдохновленные солнечными лучами, пробивающимися сквозь тяжелые шторы на окнах, а может, взгляд англичанки, который излучал сладость и готовность помочь, нона практике обещал совсем обратное, сотрудники магазина работали с молниеносной быстротой.
И уже через час Алина сунула карточку в устройство и обольстительно улыбнулась филиппинцу из секьюрити. Наташка вылетела сразу вслед за ней, а потом не торопясь подоспела и Тамара. Настроение у всех было просто чудесное, светило ясное солнышко и небо было того самого чудесного и самого нежного оттенка голубого, который только бывает на свете.
— Земля! — закричала Алина и счастливо рассмеялась.
— Можно подумать, ты месяц не видела суши, — улыбнулась рыжеволосая красавица и подставила солнцу лицо. — Боже, как хорошо.
— Девочки, а мы где вообще? — немного сонно поинтересовалась Тамара.
— Ну, приехали! В Норвегии!
Тома замерла на секунду поправить кроссовок и девчонки встали, пропуская вперед фото департмент, у которого рабочий день в отличие от них только начинался.
— Что в Норвегии, это я и без вас знаю. А вот что за город?
— Это уже сложнее, — жизнерадостно пожала плечами Алина, — понятия не имею. Что-то очень странное с непроизносимым названием. Зато вид-то какой! Какая вообще разница, где он?! Это не страна, а заповедник какой-то, я бы, честное слово, тут жить бы осталась, так красиво.
И все втроем как по команде завертели головами. Только Наташа осталась не довольна увиденным:
— Отсюда ничего не видно. Все наша лошадь заслоняет. Пойдемте уже город смотреть.
— А, может, это и не город вовсе.
Наташа нетерпеливо махнула в ответ рукой:
— Вон дома стоят. Для Норвегии это уже город. Пошли уже.
И три русские девчонки отправились осматривать достопримечательности. Не успели они сделать и нескольких шагов, как Тока торжествующе воскликнула:
— А-а! Я знаю! Мы тут уже были. Все правильно, это город и называется он Алессунд. Там есть замечательная лестница и с нее все видно.
— Где там?
— Там. Ну, как я тебе расскажу? Ты норвежские надписи пыталась читать? А выговорить? Ага, то-то же. Но я территориально помню, где находится, но объяснить в жизни не сумею. Идти недалеко, минут пятнадцать.
— Я хочу фотографию на фоне Сенчюри. — вспомнила Алина, на что получила дружный
