— Так разогрей его, — предложил Норт с усмешкой.
Он уже освободился от одежды и присел на край кровати, не сводя жадных глаз с двух обнаженных фигур на простынях.
Не тратя слов понапрасну, Артагир пододвинулся и взял член Гилморна в рот.
Новое, неизведанное ощущение обожгло эльфа. Оно было таким острым, что было похоже на боль. Спазм сотряс все его тело, и он вскрикнул:
— Нет, пожалуйста, нет! — и попытался оттолкнуть Артагира.
— Подержи его, Морадан.
Норт стиснул запястья Гилморна, а молодой человек оседлал его ноги, не давая ему брыкаться, и снова его гибкий горячий язык обвился вокруг напряженной плоти эльфа. Он принялся скользить губами взад и вперед по всей ее длине, придерживая у основания рукой, и через несколько секунд Гилморн слабо застонал и, не осознавая, что он делает, стал двигать бедрами навстречу ему, глубже засаживая свой член в его рот. Когда Артагир сильнее обхватил его губами и стал помогать себе рукой, стоны эльфа стали громче. Глаза его были широко открыты, невидящий взгляд устремлен в пространство. Он перекатывал голову из стороны в сторону и кусал губы, но все равно не мог удержаться от стонов. Наконец он вскрикнул и, дернувшись в последний раз, откинулся на подушку. Артагир быстро выпустил его и накрыл ладонью головку его члена, собирая выплеснувшееся семя. Забросив ноги эльфа себе на плечи, он смазал свой пенис тягучей серебристой жидкостью и прижал его головку ко входу в тело Гилморна. Она надавил, тесное кольцо мускулов разошлось, и Артагир медленно и плавно вошел в эльфа.
Гилморн застонал, потом закусил губу. Норт по-прежнему держал его за руки, но эльф больше не пытался вырваться. Артагир развел его ноги в стороны и подался вперед, погружая свой член глубже в горячее узкое отверстие. Некоторое время он был неподвижен, а потом начал медленно двигаться туда- сюда, постепенно убыстряя движение. Каждый его толчок исторгал у эльфа громкий вздох, и снова он бессознательно двинулся навстречу Артагиру. Через недолгое время молодой человек обхватил его бедра и застонал, содрогаясь в оргазме, и фонтан спермы излился глубоко внутри эльфа. Тяжело дыша, Артагир наклонился вперед и лег на Гилморна, прижимаясь головой к его груди.
Норт выпустил руки эльфа и вдруг повернул к себе его лицо и жадно приник к его губам своими.
— Подвинься, Арт, — сказал он, прервав поцелуй, и когда тот послушался, занял его место между ног эльфа.
Гилморн вскрикнул, когда член Норта воткнулся в его растянутый анус, скользкий от семени Артагира. Принимать мужчину во второй раз за такое короткое время было больно, но боль была ничто по сравнению со жгучим наслаждением, охватившим его. Норт не собирался щадить его — он был неистов, как обычно, он брал, заботясь только о собственном удовольствии, бешено работая бедрами, словно хотел разодрать эльфа надвое. Гилморн вцепился руками в простыню, забыв все на свете, бесстыдно изгибаясь, желая только одного — чтобы Норт не останавливался, чтобы не менял позы, которая позволяла ему глубоко проникать в тело эльфа и касаться тайного местечка, дарящего невыразимое наслаждение, острое, болезненное, но при этом невероятно сладостное.
Норт яростно насадил его на себя, и Гилморн издал сдавленный звук, похожий на рыдание. Тело его сотрясалось в унисон с телом человека, бьющимся в оргазме, коленями он инстинктивно обхватил бедра Норта, стремясь не прерывать контакт, и зажал себе ладонью рот, чтобы заглушить рвущиеся наружу отчаянные вопли.
Человек выскользнул из него и откинулся на спинку в ногах кровати.
— О Темный Вала, как хорошо… Эта эльфийская шлюшка каждый раз заставляет меня потрудиться, но результат того стоит.
Гилморн скорчился на кровати, повернувшись набок, и уткнулся в сложенные руки, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Лицо его горело от стыда. Он опять не смог сдержаться и выдал себя. Это было ужасно — знать, что Норт снова видел его задыхающимся от удовольствия, слышал его стоны и крики…
Рука Артагира, все еще лежащего рядом с эльфом, погладила его по бедру, потом пролезла между ног и снова стиснула его мужское достоинство.
— Он все еще твердый, Морадан, — с удивлением сказал молодой человек. — Это свойственно эльфам?
О нем снова говорили в третьем лице, как будто он неодушевленный предмет, и Гилморну было неприятно это слышать.
— Откуда мне знать, я никогда раньше не спал с эльфами, — усмехнулся Норт. — Почему бы тебе не спросить его самого?
Артагир перевернул Гилморна на спину и оседлал его бедра, не разжимая руки, пленившей его интимный орган.
— Сдается мне, эльф, ты хочешь еще, — проговорил он с хитрой блудливой улыбкой, подкрепляя свои слова сжатием пальцев.
Происходящее казалось Гилморну нереальным. Из глубин его души поднималось какое-то незнакомое упоительное чувство, сродни восхищению и восторгу, когда он смотрел на склонившееся над ним лицо с растрепанными, прилипшими ко лбу белыми волосами, с глазами, в которых плясало пламя свечей — и пламя желания. Артагир был как демон. Воплощенное зло, воплощенное сладострастие, вожделение, жажда. Прекрасный в своем падении.
Татуировка на плече и золотые украшения повсюду — на шее, в ушах, на запястьях — придавали ему вид одновременно вульгарный и эротичный. Эльфу не надо было приглядываться, чтобы опознать рисунок: черный с серебром дракон с распростертыми крыльями. Артагир носил серьги не только в обоих ушах, его соски и пупок тоже были пробиты и украшены маленькими золотыми колечками. Гилморн вдруг подумал, каково это — коснуться такого колечка языком… и тут же устыдился своих мыслей.
— Скажи, эльф, это в обычае твоего народа — всегда быть готовым к постельным развлечениям?
Гилморн молчал, сжав зубы.
— Отвечай ему, Гил, — скомандовал Норт.
— Я не… Это… это ничего не значит. Всего лишь реакция на прикосновение, — хрипло проговорил Гилморн.
— Очень интересно, — протянул Артагир. — Я знаю людей, которые все свое состояние отдали бы за такую «реакцию». Значит, стоит только зажечь в тебе пламя, и его трудно погасить?
— Я сказал тебе уже, что это не означает желания, и готов повторить снова.
Артагир тихонько засмеялся и наклонился ниже к Гилморну, так что волосы его почти коснулись его лица.
— Конечно, как слезы не означают печали, как смех не означает веселья. Ты лжешь очень неискусно, эльф.
Гилморн отвернулся, не желая смотреть ему в глаза.
— Пожалуйста, не заставляй меня говорить о таких вещах. Среди эльфов это не принято, — сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно и ровно.
«Я ненавижу свое тело. Оно меня предает. Как может быть плоть эльфа так слаба?» — подумал Гилморн с отчаянием, чувствуя, как ладонь Артагира на его члене начинает двигаться вверх-вниз, лаская его медленно и плавно. Стиснув челюсти и вцепившись пальцами в простыню, он заставил себя лежать неподвижно, не двигаться навстречу этой руке.
— Ты будешь говорить о том, о чем я захочу, эльф, — промурлыкал Артагир.
— Я не слышал, чтобы мой господин приказал мне выполнять все твои желания, — прошипел Гилморн сквозь сжатые зубы.
— Черт возьми, Морадан, он еще способен дерзить, когда я дрочу его член! — воскликнул Артагир со смехом. — Скажи мне, эльф, что ты хочешь меня. Хочешь, чтобы я продолжал.
— Нет! — выдохнул Гилморн.
— А сейчас? — и Артагир сдвинулся вниз к его коленям и лизнул его член горячим влажным языком.
Гилморн издал бессильный стон.
— Ты хочешь этого, эльф? Скажи мне.
