рядом с его камерой, за решеткой, двое человек и один эльф видят каждое их движение, слышат каждый звук, в том числе и вздохи явного удовольствия, слетавшие с губ человека, в то время как эльф сжимал своей изящной рукой его член. Гилморн мог представить, как он выглядит со стороны — как непотребная девка. Как маленькая эльфийская шлюшка, если пользоваться терминологией его мучителя. Смертному мало было просто разложить его на полу и овладеть, он хотел унизить эльфа, заставляя его услаждать себя всеми доступными способами. Гилморн как раз успел подумать, что еще приготовила ему фантазия человека, когда тот сказал:
— Посмотрим, что ты можешь делать своим хорошеньким ротиком, — и придвинулся, так что его член оказался у самого лица эльфа. У самых губ.
Гилморн невольно отшатнулся, но тот удержал его за плечо.
— Что? Я… нет… я не могу…
— В этом нет ничего сложного, — человек ухмыльнулся. — Сделай то же самое, только губками. Ну?
— По крайней мере, прикажи им уйти, — эльф умоляюще посмотрел на своего мучителя снизу вверх.
— Ты будешь делать то, что я скажу, и тогда, когда я скажу, хоть на глазах у всего Сауронова войска. Сейчас ты будешь работать губами и языком до тех пор, пока я не кончу. Я приказываю: открывай рот, блондинчик. Если ты не сделаешь этого сам, тебе помогут мои слуги, сразу после того, как прирежут вон того эльфийского недоноска.
Последний аргумент оказался решающим. Горячие губы Гилморна послушно обернулись вокруг его напряженной плоти, и человек зарычал и вцепился в волосы эльфа, подаваясь бедрами вперед, чтобы член его глубже вошел в податливый, влажный рот. Эльф сделал то, что ему приказали — работал губами и языком, и через пару минут его мучитель задышал часто и тяжело, пальцы его впились в плечи Гилморна, подтаскивая его ближе. Вдруг он бесконтрольно задергался, застонал и кончил, и Гилморн ощутил, как тягучая струя спермы орошает его язык и небо. Вопреки его ожиданиям, вкус был не противный… почти сладкий.
Человек тяжело оперся на его плечи и сполз на пол, как будто у него подогнулись колени. Возможно, так оно и было.
— Ты чертовски хорош, мой сладенький эльф. Природный талант, не иначе… — хрипло произнес он.
Положив руки на ягодицы Гилморна, он притянул его к себе, впился губами в его губы, слизывая с них следы собственного семени. Эльф покорно позволял ему тискать себя, проникать языком в рот. Он был настолько опустошен и измучен, что уже не чувствовал ни стыда, ни унижения, ни даже отвращения, лишь облегчение при мысли, что все закончилось, что прикосновения человека больше не причиняют ему боль. Гилморн ожидал, что сейчас его мучитель просто посмеется над ним и бросит в камере, ведь он и так получил, что хотел. Но к тому, что произошло, он не был готов.
С него сняли цепь, связали руки за спиной, вывели из камеры и потащили куда-то по коридорам, по ступенькам вверх, довольно долго, пока он не оказался на крепостной стене между двумя высокими зубцами. Человек стоял рядом, и ветер трепал его длинные черные волосы. Он улыбался.
— Посмотри, как я выполняю соглашение, — сказал он и указал рукой вниз.
Своими зоркими, как у всех эльфов, глазами Гилморн разглядел далеко внизу нескольких орков, которые что-то волочили за собой. Кого-то, а не что-то — того самого эльфа, который был предметом их «договора». Отойдя на некоторое расстояние от стены, орки разрезали веревки на эльфе, кинули его на землю и снова скрылись в невидимом отсюда проходе в стене.
Эльф лежал неподвижно. «Он мертв. Они убили его», — в отчаянии подумал Гилморн. И тут эльф зашевелился, с трудом поднялся на ноги и, запрокинув голову, бросил взгляд на возвышавшуюся перед ним исполинскую стену Мордора.
Гилморн затаил дыхание. Вот сейчас стрела или копье вылетят из одной из многочисленных бойниц, и жертва его окажется напрасной…
Ничего не произошло. Эльф повернулся спиной к крепости и заковылял прочь.
— Эй, ты, эльфийское отродье! — закричал человек, приложив руки ко рту. — Быстрее уноси отсюда ноги и благодари милосердие Норта по прозвищу Морадан, военачальника Саурона Гортхаура!
Он захохотал, и Гилморн подумал: «Я его ненавижу». Однако у него не оставалось сил даже для ненависти. Он только почувствовал что-то вроде удивления, увидев, что человек сдержал свое слово. Может, это какой-то подлый трюк? Может быть, чуть подальше отпущенного эльфа поджидает засада? Тот как раз скрылся за холмом, и Гилморн был уверен, что больше он не появится — но нет, ненадолго фигурка эльфа показалась на вершине другого холма, прежде чем исчезнуть навсегда из глаз Гилморна.
— Не напрягайся так, — снисходительно бросил человек. По-видимому, он легко догадался о том, какие мысли занимают Гилморна. — Ты думаешь, я стану руки марать об одного паршивого эльфа? Один или десять выйдут отсюда — никакого урона военной мощи Мордора это не нанесет. Я взял в плен столько ваших, что могу себе позволить отпускать кое-кого иногда. Пусть бродят и рассказывают об ужасах Мордора.
И он снова засмеялся.
— Тебя так зовут — Норт Морадан? — вдруг вырвалось у эльфа.
— А что тебе до того? — покосился на него человек.
— Ты отнял у меня так много… растоптал мою жизнь, мою гордость… должен же я хотя бы знать твое имя, — с горечью выговорил эльф, дрожа на холодном ветру.
— Любите вы громкие слова и трагические позы! Будь проще, расценивай это как новый жизненный опыт, — сказал Норт с нескрываемым сарказмом. — Нечто такое, чего бы ты никогда не испытал в своем лесу, — добавил он, протягивая руку и проводя пальцами по щеке эльфа.
— Никогда не ощущал потребности в такого рода опыте, — не удержался от едкого замечания Гилморн.
Он старался не обращать внимания на то, что человек взял прядь его длинных шелковистых волос и принялся играть ею — поглаживать, пропускать сквозь пальцы.
— Кто знает, через месяц ты можешь изменить свое мнение.
— Сомневаюсь!
Норт засмеялся. Он явно был настроен благодушно.
— Ты очень мало знаешь о жизни, мой маленький эльф. Еще несколько дней назад ты ненавидел и презирал меня настолько, что не удостаивал даже словом. А сейчас мы беседуем с тобой, как добрые приятели, и ты даже не делаешь попыток броситься со стены и разбить себе голову о камни.
Гилморн бросил быстрый взгляд между зубцами стены. Очень высоко… верная смерть. Лишь один крохотный шажок, наклониться — и вниз, вниз, будет покончено с его пленом, унижениями, мучениями, и никогда он больше не увидит этих жадных, наглых зеленых глаз, смотрящих на него с насмешкой, как сейчас. Однако такой смерти он для себя не желал.
— Если бы я захотел это сделать, ты вряд ли бы мне помешал.
— Ты так думаешь? — Норт поднял брови. — Хочешь проверить? У меня не такая быстрая реакция, как у эльфов, но чтобы успеть тебя удержать, ее вполне хватит. Впрочем, даже если я не успею, не думай, что чертоги Мандоса принесут тебе облегчение. Я отправлю туда вслед за тобой еще десяток твоих родичей — а может, и больше, если буду достаточно зол, — и позабочусь, чтобы они перед смертью узнали, кому обязаны столь преждевременным и жестоким завершением своего жизненного пути.
Гилморн почувствовал дурноту. Не было никаких оснований сомневаться в том, что Норт выполнит свою угрозу.
— Кроме того, мне очень хорошо известно, что вы не склонны к самоубийству. Я рискну предположить, что ты на самом деле даже не смог бы уморить себя голодом.
— Тогда зачем ты это делаешь? — спросил слабым голосом эльф. — Зачем тебе покупать мою покорность жизнями эльфийских пленников? Ты мог бы просто держать меня за решеткой и делать, что тебе заблагорассудится.
Норт пожал плечами.
— Я хочу, чтобы и ты мог получить удовольствие.
