бабой, поживи с ней врозь три года, а потом повстречайся — будешь знать, что тогда делают и говорят.
Милиционер с досады плюнул.
— Забирай меня, я ведь все сказала, — предложила Анни.
— Убирайся отсюда! — рассердился милиционер. — Нужна ты нам…
Выйдя во двор, красноармейцы остановились в нерешительности: от мельницы на юг и на восток начиналась глухая тайга, в которой маленькие деревушки лежали верстах в пятидесяти друг от друга и в которой найти человека было труднее, чем иголку в стогу сена.
Двое суток шел Васселей по глухой тайге, прежде чем добрался до деревни Совтуниеми. Пришлось ему идти опять по дороге, с которой он хотел сойти… Совтуниеми была конечным пунктом его маршрута. Там он должен был разыскать Маркке, того самого столяра, с которым он неожиданно встретился в Финляндии.
Совтуниеми стояла на берегу широкой реки. Красноармейцев в деревне не должно было быть, но милиционер, правда, был. Оказалось, что в то время, как Васселей бродит по тайге, Маркке спокойно живет у себя дома и чувствует себя настолько уверенно, что даже Васселея не стал прятать. Маркке встретил Васселея как желанного гостя: как-никак, а знакомы уже давно. Да к тому же Васселей даже герой, о котором писали газеты, пришел как связной от Таккинена. Маркке даже баню, истопил для гостя.
— Люди есть. Оружия маловато, — докладывал Маркке в бане. Верных людей у Маркке оказалось пятнадцать человек. Часть скрывалась в лесу, часть жила в деревне. Но Маркке заверил, что его группа готова действовать и, как только будет приказ, они перекроют пути на восток. — Нет, собрания тебе проводить не стоит, — решил Маркке, — в деревне к посторонним людям относятся настороженно. Тебя, конечно, знают, но знают о тебе и еще кое-что… Я сам проводил собрания и еще проведу. Так будет лучше. Столяр в деревне — фигура! Ему верят, и доверяют.
Васселей отдохнул у Маркке целые сутки, собирался еще задержаться, но вечером Маркке пришел встревоженный и сказал, что Васселея ищут.
— Уходить надо немедленно…
И Васселей снова зашагал по таежным дебрям да по болотам. Припасы, которыми снабдил его Маркке, кончились, и питаться пришлось рыбой, которую удавалось наловить в пути. Соли у него не было. Васселей утешал, себя мыслью, что соль и мясо он найдет в избушке, в которой он не так давно провел два дня. Но ни соли, ни мяса в избушке уже не оказалось: не он один сюда заглядывает…
До расположения отряда оставалось верст десять, как вдруг Васселея окликнули: «Стой!» Васселей оглянулся. Красных было человек пять… Хлопнул выстрел. Васселей в ответ тоже выстрелил, не целясь, как бы предупреждая своих преследователей о том, что торопиться им особенно не следует, и бросился бежать. Бежал он зигзагами, спасаясь от пуль, которые начали посвистывать то справа, то слева. Свист пуль почему-то напоминал ему посвистывание охотника, зовущего свою собаку. Добравшись до чащи, Васселей побежал прямо, напролом. Он уже решил, что преследователи отстали или сбились с его следа, но тут снова загремели выстрелы. «Упорные ребята», — подумал Васселей с уважением и выстрелил в ответ из револьвера, советуя держаться от него подальше. Он бежал изо всех сил, но внутренне был совершенно спокоен, хладнокровен. Такое ему не впервые. И если на этот раз ему не повезет, так что ж — ведь рано или поздно это должно случиться. Он даже усмехнулся, подумав: «Бедная Анни. Она-то хотела защитить меня…»
Впереди открылось знакомое болото, посередине которого на острове находился отряд. Васселей ни в коем случае не должен был идти сейчас прямо через болото. Было приказано: сам погибай, но место расположения отряда не выдавай. У Васселея мелькнула злорадная мысль: а он назло всем приведет за собой красных… И он направился прямо через болото. Но таким он был всегда: задумает одно, сделает другое. Не успели преследователи заметить, куда побежал Васселей, как он лег в болотную жижу, укрывшись за кочкой. Преследователи выбежали к болоту и остановились в растерянности, решив, наверное, что через эту топь все равно никому не пройти, а если кто-то и попытался бы пойти через болото, то они бы его увидели. Тогда красные разделились на две группы и пошли в обход болота с двух сторон.
Васселей долго лежал в болоте. Выжидал. И все бы было ничего, если бы не мошкара, тучей вьющаяся над лицом, и если бы не эта противная, липкая жижа, насквозь пропитавшая одежду. Больше всего было жалко костюм: Анни так старалась — постирала, привела его в порядок…
— Стой! — раздался оклик, когда Васселей вышел к островку. По сердцу словно резануло: это был Паавола. — Пароль?
Васселей ответил самым грязным ругательством, какое он только знал.
— А говорили, будто ты убит? — в голосе Пааволы сквозило разочарование.
— Собирались они убить меня, да вспомнили, что я с тобой еще не рассчитался.
— Так ты что, драться со мной опять собираешься?
— В другой раз подеремся, — ответил Васселей. — Сейчас я устал как собака. За мной гнались.
— За красными ведется наблюдение. Они до тебя не доберутся. За себя — не ручаюсь.
— А я ручаюсь, что еще доберусь до тебя, — грозился Васселей.
— Ладно, иди, иди, а то опять подеремся.
Возвращению Васселея живым и невредимым больше всех обрадовался Кириля. Он сказал, что тоже был на задании, и уныло добавил шепотом:
— Обещал я тебе, что не вернусь. Пришлось вернуться. Не мог я остаться в деревне. Побоялся.
— Кого? — Васселей притворился удивленным. — Нас ведь хорошо встречают в деревнях.
— Это ты привел красных за собой? — спросил Кириля. — Нам было велено огонь не открывать.
— Я, конечно, — Васселей усмехнулся. — Такой уж я невезучий человек. Иду сюда, а следом беда, иду домой — две беды за мной.
Таккинен встретил Васселея сердито:
— Паавола доложил, что ты шел прямо через болото, хотя за тобой шли красные.
— Паавола, как всегда, врет. Я пошел прямо, но красных я перехитрил. Это видно и по моей одежде.
— Да, да, конечно, — смягчился Таккинен и пожал руку. — Значит, жив и здоров? Отлично. А мы уже думали… Как там дела?
Васселей передал Таккинену пакет от Маркке. Пакет промок, но то, что было написано в бумагах, разобрать можно было.
— Дайте мне поесть и отдохнуть, — попросил Васселей.
— Разумеется, разумеется, — Таккинен был доволен сведениями, доставленными Васселеем.
Подошел Левонен, поздоровался как со старым другом. Перекрестился: человек-то вернулся чуть ли не с того света. Спросил:
— Скажи хоть в двух словах, как там народ. Готов ли подняться?
— Готов, — заверил Васселей. — На одном сплавном участке уже начал было подниматься… Даже не верилось.
— Правда? — Левонен весь засветился.
— Сами увидите — когда время придет.
— Разве я не говорил! — Левонен с довольным видом поглаживал свою бороду. — Вилхо Тахконен не подведет… Иди-ка, Васселей, поешь хорошо, отоспись, Ты теперь у своих.
Васселей усмехнулся: да, эти опять стали ему своими, потому что те, другие, его не признали своим…
МИЛИЦИОНЕР КАЛЕХМАЙНЕН
Суоминен понимал, что суд в отряде вершит Таккинен, и знал, как Таккинен воспользуется своим правом судьи.
Но Таккинен допустил два просчета в отношении Суоминена: он не думал, что этот несмелый человек
