– Невыносимая обстановка - друзья, родные, лучшие умы планеты томились в «вишнях»…
– И они двинулись в космос за телами!
– Вот! Как американские колонисты за рабами в Африку.
– Стройная картина, - сказал Вячеслав Борисович. - Вот что еще - как быть с моральными запретами? Вселить своего старшего родственника в инопланетянина… Похуже, чем в крысу или в гиену! По-моему, это непреодолимый запрет…
– А, мораль? - сказал Благоволин. - Мораль всегда отвечает потребностям общества.
– Пожалуй, так… Это могло придти постепенно. Нашли на ближних планетах себе подобных, потом привыкли… Как ты думаешь?
– Ну, вот и договорились. Практические выводы ясны?
– Пока нет, - сказал Портнов.
– Ну боже мой! Даже хамы-работорговцы пытались беречь свое «черное дерево», поскольку живой раб приносил доход, а мертвый - одни убытки. Если наша гипотеза верна, то зелененькие должны прямо трястись над каждым телом. Для них потеря одного раба не исчисляется в пиастрах. Каждый человек, убитый при вторжении…
– Ага! Соответствует одной собственной жизни! - вскрикнул Портнов. - То-то они обходятся без кровопролития - им нужны тела для «вишен»!
– И дальше будут стараться в том же духе. Убивать - не-ет, это для другой психологии… - со вкусом сказал Митя. - Если у тебя в чемодане томятся твои родители, бабушки и прапрадедушки, ты поневоле будешь любить и лелеять такого парня, как я.
Степка засмеялся. Про себя он стал называть этого великолепного дядьку Митей.
– Не тебя, - сказал Портнов. - Твою бренную оболочку.
– Ну, давай так считать, - сказал Митя. - Важно другое. У них должен быть совершенно четкий метод завоевания: подмена личности. Без убийства! Двинули на них полк - они вселяются в офицеров, и штык в землю… Они должны стремиться захватить сразу как можно больше людей. Поэтому ядерное оружие, способное уничтожить все живое в определенном районе, для них пренеприятный сюрприз. Бах! - и все освоенные тела погибли. Следовательно, они должны немедленно рвануться из района Щекина наружу, чтобы их всех нельзя было выжечь одним взрывом. Чтобы они были везде.
– Так, - сказал Портнов. - Так, так! А у них мало десантников, не хватает даже для охраны корабля!
– Звездный корабль, - мечтательно проговорил Митя. - Хоть бы одним глазком… Ладно. Я думаю вот что. Если они вовремя подведут основные силы, то у них еще имеются шансы. Но если большое вторжение оттянется хоть на сутки, то, с их точки зрения, разумней будет уйти. Чтобы вернуться поудачней. Скажем, свалиться прямо на генштабы ядерных держав.
– Генштабы спрячем, - сказал инженер и улыбнулся Степану. - Если твоя гипотеза справедлива…
– Ты слушай, - сказал Митя. - Психология есть психология, У меня своя, а у них своя. Может быть, все как раз наоборот, и они мечтают посмотреть на мегатонные взрывы, как я - на их корабли. Но покамест я бы пригрозил им этими взрывами и не дал бы воспользоваться телескопом для сигнала наведения.
– Так я с этим и пришел! - вскрикнул Вячеслав Борисович.
– Ай ду-ду… - басом пропел Митя. - Ай ду-ду-у… Одним махом семерых убивахом. Ты понимаешь, что им нужна только антенна от нашего телескопа? Нет? Ты думаешь, у них усилители еще не выдуманы? И они - дети малые? Если ты собрался портить не антенну, а усилитель, то время такой акции надо выбрать впритирочку. Чтобы они не поспели до восьми часов присоединить свой усилитель.
– Так я с этим и пришел! Надеялся, ты посоветуешь что-нибудь практическое.
– А, практическое? Дай знать в Москву, в Министерство обороны. Практически оно одно властно приказать, чтобы ударили по антенне. С воздуха. Еще бы лучше - эйч-бамб…
После этого странного слова опять наступило молчание. Потом инженер умоляюще проговорил:
– Мить, надо подумать еще.
– Думаю. - Благоволин вдруг усмехнулся и спросил; - А ты и впрямь надеялся пробраться в аппаратную?
– Я уж здесь понял, что лишний человек только повредит. Там охраны человек десять, на каждой ступеньке, я посмотрел. Но попробую.
– Та-ак… - Благоволин безмятежно улыбался. - Играешь всерьез. Из соображений конспирации тебе следовало бы меня убрать, а?
– Не болтай!
– Почему же? Я посвящен в твои планы и, если меня обработают - завербуют, так сказать, - предупрежу. Потому я и знать не хочу, как ты намереваешься поступить. Кстати… Радиолюбителя знакомого у тебя нет?
В глазах Вячеслава Борисовича что-то мелькнуло, и он неопределенно повел плечами. А Степка совсем растерялся. Только что он сидел и с блаженным чувством спокойствия смотрел на спину Благоволина - она была как стена, она была могучая и надежная, - и вдруг эти слова: «Тебе следовало бы меня убрать!» Он ужаснулся. Вот почему Вячеслав Борисович заставляет его разыгрывать перед Митей «девочку Машу»… Вот почему молчит об инструкции, написанной в кабинете… Он с самого начала помнил, что Митю могут обработать и он предупредит пришельцев о Степкином специальном задании!
Степка отвернулся от всего этого и стал думать о своем. Эйч-бамб… где-то он слышал… Странное слово какое. Он смотрел в окно и не мог думать. Митя говорил:
– Я постараюсь подольше не попадаться.
– Может, пистолет?
– Тебе он нужней, Слава, Я по живому не выстрелю.
– Сейчас надо принципы в сторону.
– А! Мои принципы; хочу - выполняю, хочу - нет? Эх, Портняжка… Но ты не волнуйся уж так. У меня есть план.
– И прекрасно, - сказал Вячеслав Борисович. - Маша, поехали! Степка не повернулся, он чувствовал, им еще надо поговорить. И правда, сейчас же Портнов спросил:
– Ну, какой план?
– Не секретный. Я теперь предупрежден, так-сяк проинформирован, немного представляю себе схему их воздействия на мозг и попытаюсь с ними потягаться.
– Что?!
– Мне кажется, - очень мягко пояснил Митя, - что мощный и информированный разум должен потягаться с подсаженным сознанием. Они оставляют нетронутыми некоторые высшие области мозга - я, правда, не специалист, - но центры речи, письма, вся память… Они лишь добавляют свою память
– И волю, - сказал инженер. - Маша, оторвись от окна, наконец! А ты, Дмитрий, не вовремя ударяешься в науку. Двери сам им откроешь? Чтобы потягаться?!
– Я не тороплюсь стать подопытной собакой, - сказал Благоволин. - Не тороплюсь, но и не боюсь. И мне странно слышать, что ученый отождествляет занятия наукой с предательством.
Степан был теперь совсем огорошен. Пусть будет так, пускай Благоволину и незачем ехать к телескопу - «слизняка» и личного номера у него нет, и уже в воротах к нему прицепится охрана. С другой стороны, он как-то не по-товарищески оставлял Портнова одного. Насчет его затеи - пересилить «гипноз» - Степке сомневался, конечно. Сурен Давидович не пересилил… Ковыряя ногтем краску на подоконнике, Степан смотрел на улицу.
Зашуршали колеса. Тихо подкатил и остановился перед общежитием зеленый «ГАЗ-69». Из него вылезли двое и не спеша двинулись к подъезду.
Наверно, у Степана ощетинился затылок - Благоволин мгновенно придвинулся к окну, посмотрел - и уверенным шепотом:
– На правую лестницу, в черный ход и во двор!
И Степка с Портновым очутились в коридоре. И сейчас же щелкнул замок, и за дверью затрещало и заскрежетало.
– Двигает шкаф, - шепнул Вячеслав Борисович, и тихо, по прохладному коридору, они проскочили к правой лестнице.
На площадке Степан сказал: «Если что - свистну», и побежал вперед. И, не встретив тех двоих, они вскочили в машину. Вячеслав Борисович запустил двигатель и поспешно, рывками переключая скорости, пошел наутек, Свернув на улицу Ленина, он проговорил устало:
– Выйдешь за поворотом на совхоз. Иди к высоковольтной, там прочти инструкцию и действуй.
– Лучше я с вами, - сказал просяще Степан и проверил, не потерялся ли из-за пазухи пистолет.
– Со мною нельзя.
– Вы будете портить этот… усилитель?
– Уж теперь в аппаратную и мышь не проскочит. - Инженер оглянулся, машина вильнула. - А, черт!… Действительно, надо было его…
– Ну уж нет, - сказал Степке.
– Не знаю. Одну толковую мысль он мне подал… Не знаю… Слушай, Степа, Если встретишь меня - тикай. Не попадайся на глаза еще пуще, чем всем остальным.
– Почему?
– Если меня снова обработают, я же тебя и выдам.
Машина опять вильнула. Степка спросил:
– А почему он «сентиментальный боксер»?
– Он хороший человек, - с тоской сказал Портнов. - Очень хороший. Не то что убить - ударить человека не может. Я торможу. Приехали.
«Эге, такой дядька, да еще боксер, ударить не может, - как бы не так!» - подумал Степан, и в расчете на то, что сзади окажется погоня и некогда будет останавливаться и вдвоем с инженером они примчатся на телескоп и там устроят, Степка спросил неторопливо:
– А кто такой эйч-бамб?
– Водородная бомба по-английски, - сказал инженер и нажал на тормоз.
Степка втянул голову в плечи.
– Ну, иди. Спокойно иди, я любой ценой - любой, понимаешь? - продержусь, а ты действуй спокойно. И берегись, вся надежда на тебя.
– А вы туда не езжайте! Зачем едете?
– Для отвода глаз. Насчет тебя Благоволин не знает, а меня станут искать. И все равно отыщут. Прощай.
Он чмокнул Степку в лоб, вытолкнул из машины, крикнул; «Попробую их обогнать!» - и умчался.
На повороте его занесло влево, мотор взревел, и Степан опять остался один.
В это время я, Алешка Соколов, сидел рядом с Суреном Давидовичем на опорной плите зеленой штуки, похожей на перевернутую огромную пробку от графина. Чуть левее Сура расселся толстый заяц с необыкновенно независимым, залихватским таким видом, вытянув задние лапы, так что они торчали далеко вперед я немного вверх. В жизни бы не подумал, что
