котируются так низко. Я собираюсь подготовить для Джеймса специальную записку с предложением на этот счет.
— Ну и как, по-твоему, отреагирует Дэвид Стоун? — поинтересовалась Шарлотта.
— Это его проблема, не так ли? — Робертс пожал плечами. — Закон джунглей и прочее… — Он погладил ее по руке и почувствовал, что та сжалась в кулак.
— A-а, закон джунглей! Я так и знала, что ты приплетешь какую-нибудь подходящую теорию, — произнесла Шарлотта таким тоном, каким китайский чиновник цитирует изречения Великого Кормчего. Но, взглянув на удивленное лицо Робертса, она поняла, что ее сарказм до него не дошел. — Старый добрый грабеж? — уточнила она и убрала руку.
Сквозь туман самодовольства Робертс уловил неодобрение в ее голосе.
— Так устроен мир, — сказал он мягко. — Засохшие деревья надо вырубать. Слабые уступают сильным. Это здоровый процесс.
— Значит, «Стоун и сын» — засохшее дерево, так, по-твоему? Знаешь, это довольно странно, если учесть, что, когда ты писал об этой компании, кажется, она произвела на тебя хорошее впечатление.
Пол опять пожал плечами и допил вино. Он снова почувствовал неприятную тяжесть в мочевом пузыре и испугался, что придется еще раз бежать в туалет. Он недоумевал, почему Шарлотта столь внимательно, оценивающе на него смотрит, и ломал голову, отчего у нее так быстро испортилось настроение. Он начал подниматься, когда Шарлотта взяла со стола свою сумочку и крепко зажала ее под мышкой, словно сержант — свою дубинку. Она встала гораздо быстрее и, нахмурившись, наблюдала, как он хватается за спинку стула, чтобы удержать равновесие. Ему вновь приспичило, но, заметив, что Шарлотта сурово поджала губы, и прочитав в ее взгляде враждебность, он остановился.
— В чем дело? Неприятности на работе или что-то другое? — спросил он, надеясь, что ответ не займет у нее слишком много времени.
— Мне кажется, мы теряем время. Пол! Я ухожу.
— Подожди! — Он показал на стойку бара. — Я вернусь через секунду.
Шарлотта вздохнула и раздраженно затрясла головой.
— Ты не понимаешь! Я не вижу смысла продолжать этот вечер. Я просто потрясена!
Мочевой пузырь у Пола начал сокращаться, а мокрый лоб защипало от выступившей испарины. Шарлотта говорила очень зло. Вероятно, она все-таки догадалась, что он пьян, хотя до сих пор ему вполне удавалось держаться. Он поднял вверх указательный палец и попросил подождать минутку.
— Я не знаю, о чем ты, но мне надо в одно место, — сказал он, пританцовывая.
— Я тебе скажу, о чем я! — прошипела Шарлотта. — Я о том, что это безнравственно — сначала выкачивать из Дэвида Стоуна все сведения о его компании, а потом подбить кого-то перекупить ее! Отвратительно!
— О, черт! — взвыл Робертс. — Мы поговорим через секунду. Мне действительно надо…
— Так иди! Но не рассчитывай найти меня здесь, когда вернешься. Я тебя презираю! Это ужасно — так обращаться с людьми! — процедила она, стиснув зубы.
— Шарлотта! Не заводись! Подожди минуту, прежде чем горячиться, — умолял он ее, потихоньку пробираясь за стойку бара по направлению к заветной комнатке, облицованной кафелем.
— Не смей говорить мне, что я
Пол попрыгал на месте, решая, бежать ли ему за ней или же рвануть в туалет, но понял, что просто умрет, если немедленно не справит нужду. Он помчался в уборную, расстегнув ширинку, еще не добравшись до писсуара. Испытав чудесное облегчение, он стал размышлять над поведением Шарлотты. Она, должно быть, разозлилась, потому что он опоздал и был немного пьян, решил он с усмешкой. Завтра, когда она не будет так раздражена, он все уладит, заключил Пол, отряхиваясь.
Он забрал свой пиджак возле пустого столика, где они недавно сидели, и вышел на вечернюю улицу, прикидывая, когда сможет отвезти Шарлотту в Чешир познакомиться с его родителями.
Глава шестая
Рауль Гутьерес был известен тем, что допоздна засиживался на работе. Возможно, у него и мелькали сомнения по поводу продукции, которую он создает, но к своим обязанностям он по-прежнему относился ответственно. Он задерживался в лаборатории еще и потому, что его жена Кэти тоже работала допоздна, и он не видел смысла в том, чтобы в одиночестве болтаться по дому, ожидая ее возвращения. Раньше он приходил первым и готовил ужин на двоих. Это казалось ему справедливым, поскольку работа требовала от Кэти больше физических и эмоциональных усилий: она заведовала местным приютом для бездомных, и за последние годы объем и сложность ее работы возрастали с пугающей быстротой. До экономического спада большинство ее подопечных составляли пьяницы, несколько наркоманов и ветераны вьетнамской войны. Теперь же надо было накормить, одеть и удержать от неизбежного падения в пропасть целые семьи.
Возможно, кто-то был бы недоволен тем, сколько времени и сил тратит Кэти на этот приют, но Рауль гордился женой и ее преданностью своему делу. Один из них должен приносить обществу пользу, думал Рауль, и этот человек, конечно, не он. После получения степени магистра в Калифорнийском технологическом институте он не сразу сделал свой выбор, и вот чем все обернулось. Теперь он сидел, как в капкане, в «Глобал Текнолоджис», потому что нужно было платить по закладной и потому что в этой отрасли химической промышленности не так-то просто найти работу.
Раулю, круглолицему пышноволосому парню из Лос-Анджелеса, было двадцать семь лет. Он считал, что ему повезло, когда он получил эту хорошо оплачиваемую работу. Он не был настолько идеалистом, чтобы из-за своих принципов пожертвовать карьерой. В любом случае они с Кэти собирались обзавестись детьми, а это означало, что один из родителей должен достаточно прилично зарабатывать, чтобы содержать семью.
Было без четверти семь, и Рауль размышлял, заканчивать ли ему или просмотреть еще одну статью в научном журнале. Он мог бы взять журнал домой, но там не удастся сосредоточиться, если выяснится, что по телевизору будут показывать что-нибудь занятное. Лучше почитать статью завтра на свежую голову, решил он и заложил линейкой страницу.
Он собирал вещи, когда услышал, как кто-то открыл, а затем закрыл двери в лабораторию. Раздался металлический звук, когда в замке повернули ключ. Уборщица уже ушла, поэтому Рауль удивился. Он опустил сумку на пол и заглянул за угол — в соседнюю лабораторию. На миг ему показалось, что кто-то с маскарада по ошибке попал в исследовательский центр. Человек, похожий на астронавта в полном снаряжении, медленно и острожно шел по комнате.
Рауль всмотрелся в иллюминатор скафандра и улыбнулся.
— Брюс! Это ты? — спросил он неуверенно. — Что ты тут делаешь?
Астронавт, облаченный с ног до головы в защитный костюм, не улыбался. Он остановился в двух футах от химика.
— Зачем ты так вырядился? — спросил Рауль со смехом. Но ухмылка исчезла с его лица, когда астронавт поднял правую руку и прицелился. В руке он держал обыкновенный насос-пульверизатор, какие обычно используют садовники для полива растений.
Рауль машинально отпрянул назад, но жидкость из пульверизатора попала в лицо и на грудь. Он закричал и прижал руки к глазам, но было уже поздно. Глаза жгло, как огнем, он почувствовал резкую боль в горле. Рауль отлетел к стене и тяжело осел на пол. Он кашлял и задыхался, но каждый вдох казался глотком кислоты. Он не мог произнести ни звука, не то что подняться. Словно кто-то тер наждаком его глаза и губы и бил тяжелой кувалдой по голове. Он моргал и моргал, но резь только усиливалась. Потом его голову пронзила острая боль, и он потерял сознание.
Астронавт смотрел, как Рауль корчится на полу, и ждал, когда судороги прекратятся. Затем он перетащил безжизненное тело к окну и распахнул створки настежь. Вернувшись к рабочему столу, он опрокинул стул. После этого, достав из кармана скафандра пузырьки с какой-то жидкостью, поставил их на стол. Несколько пузырьков он положил, будто они опрокинулись.