Паркинсон хребтом почуял опасность и метнулся под прикрытие стены. Он согнулся и прикрыл голову руками, но это не очень-то ему помогло: все его тело превратилось в сплошной клубок обнаженных нервов, словно с него заживо содрали шкуру.
И все же это был крепкий и хорошо подготовленный человек. Когда душераздирающие звуки перестали рвать на части барабанные перепонки, он выпрямился и, хотя в его глазах по-прежнему хороводили цветные пятна, расстегнул кобуру и попытался достать пистолет. Но ему не позволили этого сделать. Он даже не успел заметить, как его уронили на пол. Понял это только тогда, когда от нового сотрясения у него загудела от боли голова. Затем некто крепко уперся коленом ему в позвоночник и с хрустом завернул руки назад.
– Михаил Егорыч, принимай народ по описи…
Дмитрий Щербаков был экипирован по полной программе, его лицо скрывал от любопытных взглядов шлем с притемненным забралом из бронебойного стекла. Лицом к стене выстроилась шеренга безоружных людей, выряженных в камуфляж, многие из них были в наручниках. Еще двое их коллег лежали кулем на полу, эти еще не успели прийти в сознание. По коридору прохаживались бойцы спецгруппы «Шторм», в руках поднятые дулом вверх короткоствольные автоматы, лица скрыты шлемами.
Генерал-майор Шеховцов, начальник отдела КРО Московского УФСБ, в отличие от Щербакова и его коллег, был одет в штатское. В руке у него была портативная рация.
– А эти двое чего разлеглись?
– В отключке, – пояснил Щербаков. – Оказали сопротивление.
– А ты их, случаем, не пришил? – с подозрением в голосе спросил генерал.
– Не боись, Егорыч, скоро очухаются.
Щербаков еще раз пересчитал людей в шеренге:
– Одиннадцать, плюс еще Мелентьев. Можете забирать.
Шеховцов поднес к губам рацию. Спустя минуту на этаже появились плечистые люди в штатском. Контрразведчики без особых церемоний брали за шиворот своих «коллег» и волокли их вниз, где у входа уже поджидал транспорт.
Когда мимо них тащили упирающегося Мелентьева, Шеховцов негромко скомандовал:
– Стойте. Мелентьев, ты ничего не хочешь нам сказать?
Мелентьев процедил ругательство, за что тут же получил по почкам.
– Уберите отсюда дерьмо, – скомандовал Шеховцов.
– Недолго ему коптить небо осталось… – сказал Щербаков.
– Это точно, – согласился с ним генерал. – Сдается, что он так и не понял, кто его взял.
– Все он понял, только виду подавать не хочет. Гордый… Егорыч, как идут дела на Сретенке?
– Как по маслу. Они уже управились.
– У нас вроде тоже неплохо получилось, – засмеялся Щербаков.
Они прошли в компьютерный зал, где вдоль стены выстроились люди из команды Паркинсона и спецы Ройтмана.
– Джентльмены, кто вам дал право нарушать священное право собственности? – громко спросил Щербаков. Свою фразу он тут же перевел на английский.
Он подошел к крайнему справа человеку, положил ему руку на плечо и рывком развернул лицом к себе.
– Рич, как вас угораздило вляпаться в такое дерьмо?! Вы же известный человек, так зачем вам прислуживать разной сволочи?
– Щербаков… – не скрывая охватившего его изумления, выдохнул Паркинсон. – Как вы здесь оказались? Вы же должны находиться под арестом…
Щербаков погрозил ему пальцем.
– Тссс… Никому об этом не рассказывайте, Рич. Я в самоволке.
Щербаков и Шеховцов отошли в сторону.
– Куда их? В Лефортово?
– Мелентьева и его подельников в Лефортово, а американцев…
Шеховцов в задумчивости почесал нос.
– Пока у себя будем держать. Пусть начальство ломает голову. Но я уверен, что уже сегодня нас заставят их отвезти в посольство.
Щербаков посмотрел на часы и коротко вздохнул.
– Нам пора, Егорыч. Я ведь и на самом деле, можно сказать, нахожусь в самоволке. Да и орлы мои должны в Балашиху еще до зари вернуться.
Шеховцов крепко пожал ему руку.
– Спасибо, что подсобили. Если что будет нужно, шепните, всегда рады помочь коллегам.
ГЛАВА 65
Было уже за полночь, когда они наконец вырвались из огромного мегаполиса. Шурша шинами по асфальту, машина на приличной скорости неслась по ночному Волоколамскому шоссе. Брэдли только сейчас ощутил, насколько он вымотался в эти несколько наполненных драматическими коллизиями дней. Ему казалось, что каждая клетка его тела ноет от боли и усталости.
– Я бы не отказался сейчас от хорошей порции виски, – сказал он приятелю, который сидел рядом. На переднем сиденье устроился сопровождающий, попечению которого их перепоручил Лианозов. Позади как привязанный следовал джип с охранниками, еще один обогнал их сразу за МКАД и шел в сотне метров от них. Их охраняли так, словно они были царственными особами, но после всех этих бурных приключений американцев трудно было чем-либо удивить.
– Эндрю, знаешь, что мне пришло в голову? Я так был сосредоточен на событиях, что даже забыл поинтересоваться, каковы твои планы на будущее.
Маховски невольно улыбнулся, но в темноте Брэдли улыбку не заметил.
– Да какие у меня могут быть планы? Нужно вначале посмотреть, каков будет финал этой истории.
Брэдли покивал головой, соглашаясь с прозвучавшей мыслью.
– Не стоит сейчас думать о неприятностях, – сказал он после недолгого молчания. – Мы оба живы и здоровы, это самое главное.
– Майкл, я останусь пока в Москве. Буду дожидаться, пока ты не закончишь здесь все свои дела. В Штаты полетим вместе. Я не могу бросить работу, не доделав ее до конца.
– Спасибо, друг, – негромко сказал Брэдли. – Я рад, что ты остаешься.
– У меня появилось свободное время, – с улыбкой сказал Маховски. – В ассоциации я больше не работаю, в армию теперь путь заказан.
– Мне очень жаль, Эндрю…
– Твоей вины здесь нет. Я сам принял решение. Кстати, я о нем нисколько не жалею.
В этот момент их стала обгонять кавалькада машин. Одна из них коротко посигналила, мигнула подфарниками и резко притормозила у обочины. Их водитель тут же повторил этот маневр.
С переднего сиденья к ним обернулся сопровождающий:
– Мистер Брэдли, вы не могли бы пересесть в другую машину? Там вас ждет один ваш давний знакомый.
– Ты не против, Эндрю? – спросил у приятеля журналист.
– Иди, я же вижу, как тебя разбирает любопытство…
В просторном салоне роскошной «Ауди-8Е» витал аромат дорогого французского одеколона.
– Устраивайтесь поудобнее, Майкл, – услышал он знакомый голос. – Сначала я хотел бы поблагодарить вас за все, что вы сделали…
