постоянной основе, у Хана частенько гостят и другие соотечественники, в основном также из числа беженцев, которым нужно помочь с жильем и оформлением временной прописки. Парня, сына Фатимы, Хан вначале хотел отдать в школу, чтобы тот прошел всю школьную программу и хорошенько подготовился к поступлению в институт.
Но потом передумал: чеченскому юноше что в школе, что в институте сейчас прохода не дадут… К тому же тот заметно заикается – это последствие контузии, – а с таким дефектом существовать в молодежной среде вдвойне тяжело. Зато это не мешает заметно повзрослевшему уже парню водить машину и выполнять поручения как самого Хана, так и его верного помощника Абдуллы.
Пройдя через открытую калитку в воротах, Бекмарс увидел спешащую ему навстречу из дома Зулейку – довольно полную, но проворную женщину, с полным ртом золотых зубов и усиками, пробивающимися над верхней губой.
Скупо поприветствовав приживалку, и так же коротко ответив на ее вопросы о его жене и детях, он поинтересовался, чем сейчас занят старик.
– Они с Тимуром за домом, возле беседки, – сказала та. – Бекмарс, ты позавтракаешь с нами?
– Благодарю, Зулейка, я не голоден. Кстати… В каком настроении сегодня пребывает Хан?
– Не знаю, что и сказать, Бекмарс, – женщина бросила на него озабоченный взгляд. – В последнее время он в своем кабинете почти не бывает, то на воздухе, за домом, то на летней террасе сидит… А вчера весь день не выходил оттуда! И вечером тоже. Я поздно легла, почти в час ночи, так у него еще там свет горел! Ну а так… Разве поймешь, Бекмарс? Сам у него спроси.
– Спрошу. Да, Зулейка… Абдулла здесь? Он мне тоже нужен.
– В доме его нет.
– А где он так рано обретается? – удивился Бекмарс.
– Не знаю, – уклончиво ответила тетка. – Какие-то дела, наверное?
Спроси у отца, он должен знать.
Хмыкнув, Бекмарс обошел ее и направился за дом, в противоположный конец участка. Навстречу ему, по дорожке, выложенной серо-голубоватой шлифованной плиткой, шел Тимур – рослый красивый парень, совсем уже взрослый сын беженки Фатимы. Под мышкой он держал аккуратно свернутый молельный коврик. Лишь коротко кивнув парню, Бекмарс разминулся с ним, направившись к деревянной, в виде шатра, резной беседке, – это явное архитектурное излишество, доставшееся ему от прежних хозяев, отец почему-то не захотел сносить.
Бекмарс в очередной раз отметил про себя, что Хан в последнее время стал очень набожным человеком, хотя и на свой лад. О том, чтобы принять немусульманина в этом доме, не могло быть и речи. Исключение составлял лишь Рассадин, но и Николай бывал здесь очень редко. Вот почему Бекмарс вынужден был оставить машину с охранником-славянином за пределами отцовского домовладения.
Искирхан сидел на лавке, вполоборота к встающему над горизонтом дневному светилу, чьи рассветные лучи, просачиваясь сквозь листву деревьев, освещали в профиль его тронутое морщинами, но еще совсем не старое лицо. Одет в темно-серый домашний костюм, черную рубаху с глухим стоячим воротом, на голове традиционная шапочка, сливающаяся своим цветом с выбеленными возрастом волосами.
Бекмарс почтительно поцеловал старика в плечо, затем, осведомившись о его самочувствии, уселся напротив него.
– Бекмарс, ты опять пропустил утреннюю молитву.
– А когда мне молиться, отец? – невольно развел руками тот. – Сам знаешь, дел у меня по горло… Как прилетел, из аэропорта сразу поехал в офис. Извини, что еще вчера к тебе не наведался, но навалилось столько всего…
Он рассказал отцу о своих парижских переговорах с Борисом, остановившись на некоторых важных нюансах, о которых нельзя было говорить по телефону. Потом, вкратце рассказав о проведенных им в офисе мероприятиях – отец выслушал все это молча, с каким-то отстраненным видом, не задав ни одного вопроса, – наконец перешел к главному, ради чего он и приехал сюда в такую рань.
– Отец, вчера на меня вышел один… интересный человек. Его фамилия Фейгелевич…
– Фейгелевич? – неожиданно переспросил старик. – Как его зовут?
– Михаил… Но на визитке его имя значится как Майкл.
Бекмарс, порывшись в кармане, достал визитку, которую вчера ему дал новый знакомый. Хан отрицательно покачал головой, так что визитку пришлось сунуть обратно.
– Сколько ему примерно лет?
– Ровесник нашего Ильдаса. Может, на пару лет старше.
– Он что, нефтью занимается?
– Вот именно! Гм… Ты хочешь сказать, отец, что знаком с ним?
Хан какое-то время молчал, потом негромко проговорил:
– Среди моих студентов был один с таким именем и фамилией… Способный парень. Собирался остаться в аспирантуре, но что-то не сложилось…
Кажется, он уехал на Запад.
Бекмарс изумленно покрутил головой. У Хана, несмотря на преклонный возраст, все еще острая, почти не дающая сбоев память на людей и события. Другое дело, что старик, кажется, порядком устал от прожитой им непростой жизни, так что этой своей «картотекой» он в последнее время пользуется не часто.
– Похоже, это он и есть, – заметил Бекмарс. – Он возглавляет московское представительство корпорации «Халлибертон»…
– Вот как? – бесцветным голосом сказал старик. – На тебя вышли люди из этой корпорации?
– Да. И у них, как я понял из предварительной беседы с этим Фейгелевичем, есть к нам серьезный разговор… Сейчас в Москве находится одна очень крупная шишка, директор «русского» департамента этой фирмы. «Халлибертон», ты, наверное, в курсе, сейчас имеет в России общий бизнес с Тюменской нефтяной… Но этот большой босс хочет встретиться также и с нами. Твой бывший студент так и сказал: «Крайне важно, чтобы на этой встрече присутствовал и ваш отец, уважаемый профессор Хорхоев…» Хан повернул к нему свое лицо. Бекмарс подумал, что отец, как это часто случалось в последние месяцы, откажется участвовать в намечаемом мероприятии. А упрашивать Хана изменить свое решение – дело почти безнадежное.
– Хорошо, Бекмарс, – неожиданно произнес Хорхоев-старший. – Я хотел бы послушать, что скажут люди из «Халлибертон». Когда должны состояться переговоры?
– Уже завтра, в одиннадцать утра. Я распоряжусь, отец, чтобы за тобой прислали машину.
– Нет нужды. Скажешь Тимуру, куда и в какое время нужно подъехать. Он меня отвезет.
– Делай, как тебе удобней, отец. Кстати… А где Абдулла? Я с ним тоже хотел бы переговорить.
– О чем?
– Да все о том же. Ты же знаешь, что Абдулла помогал мне разбирать бумаги Руслана в московском офисе? И потом… Вы забрали к себе часть личного архива Руслана, то, что удалось отыскать…
– Руслан не хотел, чтобы вы рылись в его прошлом, – сухо сказал старик. – Это во-первых. Во-вторых, то, что нам удалось обнаружить, это – мизер. Одно из двух, Бекмарс: либо твой старший брат почистил свой «архивный фонд», уничтожив почти все накопленное за долгие годы, либо спрятал так, что теперь никто этого не найдет.
– Ладно, к этой теме мы вернемся позже… Ну так где Абдулла? Он башковитый парень, и он в курсе всех событий. На этой стадия контактов с «Халлибертон» я не хотел бы привлекать кого-либо из наших менеджеров, иначе получим «утечку»… Вы ведь с Абдуллой еще не закрыли вашу маркетинговую фирмочку в Москве? Так вот… У людей из «Халлибертон» наверняка будут какие-то предложения. Понадобится предварительная экспертная оценка, верно? Я не Руслан, чтобы на лету все схватывать… Полагаю, Абдулла тоже должен присутствовать на этой встрече. Я хочу, чтобы он выслушал этих людей, все как следует
