Они стали пробираться в гущу толпы, вызывая в ней широкие круги приливов и отливов.
Пан в котелке увидел коричневую шляпу сразу же за рундуком с молодой капустой, с трёх сторон окружённым зрителями. Посредине стоял коренастый мускулистый человек в голубо-красно-сине-зелёной клетчатой рубашке из хлопка. Закатанные рукава рубашки открывали сложную татуировку на узловатых бицепсах.
— Можно жить без собственной лодки, без жены, без холодильника, но нельзя обойтись в мае без молодой капусты к свиным котлетам, — энергично внушал продавец заворожённым слушателям.
В ту же минуту по другую сторону рундука мужчина в коричневой шляпе повернул к своему преследователю смуглое, красивое, немного мясистое лицо — то самое, которое появилось в щели между шторами на Саськой Кемпе.
«А за ним, как всегда, этот плечистый боксёр, — подумал пан в котелке, — тот же дуэт. Номер телефона восемь-шестнадцать-ноль-два. Производственный кооператив “Торбинка”…»
Коричневая шляпа медленно повернула от рундука с молодой капустой, а пан в котелке хитрым манёвром прошёл сквозь толпу зрителей и вынырнул сразу же за углом застеклённого киоска, куда неспешным шагом подходили те трое. Теперь он был достаточно близко, чтобы слышать их разговор.
— Ну как? — спросил человек в коричневой шляпе. — Спокойно? Никакого шума?
— Подождём, — успокаивающе сказал его спутник со сломанным носом. — Может, что-то и склеится. Гвардия в полном комплекте, отдел витаминов, как на параде, пан Жичливый привёл своих тоже… ничего не скажешь…
— Успех небывалый, — угодливо поддакнул Жичливый. — Организация на медаль. Разве не так, пан председатель?
— Что из того, если никто не нападает. Главная цель не достигнута. — Человек со смуглым лицом был явно недоволен.
— Ещё не вечер, — утешил его сломанный нос.
— Но какой успех, пан председатель! На этом мы сможем потом, в сезон, немало заработать, — упрямо возвращался к своей главной мысли Жичливый. — И всё благодаря рекламе.
— Это благодаря Пегусу, — одобрительно буркнул боксёр.
— Вот, вот, лёгок на помине! — воскликнул Жичливый. — Именно этого пана мы должны благодарить за рекламу. Этот редактор из «Экспресса» — вон он там, — показал Жичливый на брешь в толпе, где на минуту появился невысокий живой юноша с лицом, исполненным сметливости, энергии и веснушек. Он был в фантастическом, аметисто-земляничного цвета галстуке-«бабочке» и грыз свежую кроваво-красную редиску — прямо из пучка в его руке.
— Пегус! Это он! — выкрикнул человек с боксёрским носом.
Пан в коричневой шляпе неожиданно весь напрягся.
— Который? Вон тот?
— Да, — подтвердил его спутник.
— Нужно поблагодарить этого редактора, — обрадовался Жичливый, как видно, совсем не обратив внимание на этот разговор, и бросился в ту сторону, где только что появился юноша.
— Сейчас, сейчас, — быстро схватил его за рукав председатель кооператива «Торбинка». — Спокойно, пан Жичливый. Кто он, этот человек?
— Кто он, говорите, пан? Редактор из газеты «Экспресс вечорни», — слегка удивился Жичливый. — Я был там несколько дней назад, просил написать о нашей ярмарке. Он меня принял и обещал помочь. Очень вежливый парень. И делал всё, как надо. Нужно его поблагодарить, пан председатель: подарить ящик парниковых помидоров или что-нибудь такое… С прессой нужно жить дружно.
— Стой здесь, пан, говорю тебе! — прикрикнул Меринос, и в его голосе прозвучала такая нотка, что Францишек Жичливый врос в жёлтый клинкер пола, словно от этого зависела его жизнь.
Брешь в толпе затянулась, и юноша с яркой «бабочкой» растаял, подхваченный живой волной.
— Интересно… — медленно процедил Меринос, обращаясь к своему спутнику. — Редактор из «Экспресса»? Правда, интересно? Твой Пегус? Устроил всё как надо! Нужно будет его поблагодарить. Вот- вот… Нужно поблагодарить!
Человек со сломанным носом вдруг посмотрел так, словно неожиданно узнал на этой ярмарке, что морковь — голубого цвета и используется в производстве реактивных самолётов.
— Роберт, — ледяным тоном обронил Меринос, — пойдём. Сегодня тут уже ничего не будет.
Он быстрыми шагами двинулся вперёд, не обращая внимания на явно обескураженного Жичливого. Чтобы добраться до выхода, нужно было пробиться сквозь толпу. Пан в коричневой шляпе сунул руки в карманы и пропустил вперёд своего плечистого помощника: тот прокладывал дорогу. В нескольких шагах от них продвигался ловкий, как вьюн, пан в котелке, успевший незаметно обойти охваченного предчувствием неизвестной опасности Жичливого.
Боксёр впереди вдруг ощутил, что его широкое плечо сдавила почти судорожным движением чья-то могучая рука. Он обернулся — и вся кровь отхлынула у него от сердца, оставив в груди ледяной ком страха: лицо Филиппа Мериноса под обвисшими полями шляпы было серым как пепел, в противных морщинах, увядшим и измятым.
— Пппан пред… — успел простонать Крушина.
Меринос слегка пошатнулся, словно ему внезапно стало дурно, и тяжело опёрся на Крушину. Сбоку незаметно появился пан в котелке.
— Что случилось? — услужливо спросил он. — Может, врача?
Меринос не замечал никого.
— Я видел привидение! — прохрипел он. — Видел мертвеца! Сейчас! Тут!
Он всё тяжелее опирался на Крушину, который лихорадочно озирался вокруг.
Толпа густела, отовсюду слышались то весёлые, то сердитые голоса:
— Вот шпинат! Вот цветная капуста! Кому? Кому?
Лицо Мериноса стало сине-серым, потом белым и наконец залилось апоплексическим румянцем — он захрипел.
— Скорее! — сказал пан в котелке. — Может быть сердечный приступ. Или апоплексия.
Крушина окончательно растерялся: он просто по инерции поддерживал крупное тело Мериноса.
— Нужно его вытащить из толпы! — бросил тоном приказа пан в котелке. Но он не обращался за помощью ни к одному из стоящих рядом.
Крушина собрал остатки сил и ударил плечом в живую стену; раздались возгласы протеста и возмущения, но обезумевший от страха боксёр отчаянно пробивался вперёд, волоча за собой беспомощное большое тело. Пан в котелке продвигался за ним.
— Машину! — крикнул пан в котелке.
— Вон там, — указал Крушина на «вандерер», который стоял неподалёку, на небольшой площадке. Он вынул из кармана Мериноса ключи, дрожащими руками открыл дверцу машины, и они вдвоём втолкнули тяжёлое тело внутрь. Пан в котелке быстрым, ловким движением разорвал воротничок Мериноса и снял с него галстук. На губах того выступила пена, сквозь хрипение можно было разобрать слова:
— Живой… мёртвый… я сам видел… мёртвый… эти глаза…
— В скорую помощь! — закричал пан в котелке.
Крушина сидел на подножке, спрятав лицо в ладонях, неспособный ни думать, ни двигаться. С неожиданной силой пан в котелке впихнул находящегося почти в бессознательном состоянии Крушину в машину и включил мотор. Маленький «вандерер» помчал в сторону Познанской улицы.
Через полчаса пан в котелке уже стоял у ворот крытого рынка на Кошиках — он появился как раз вовремя, чтобы увидеть, как измученный напрасными поисками бодрый старичок в фуражечке на минуту присел на пустой ящик. В этот момент, поплёвывая во все стороны, к выходу пробивалась группа шумных подростков, державших руки в карманах. Одеты они были преимущественно в клетчатые рубашки и цветные куртки.
— Скучно, — повторял то один, то другой из них, — никаких развлечений, ничего интересного…
— Пойдём, Стасек, окружим этого старого паралитика, — предложил один из парней, указывая на Калодонта. — Поиграем с ним!
— Спокойно, — тихо, но твёрдо бросил невысокий человек в поплиновой куртке, шедший в середине
