Брэдхэдэр
Я ехала и думала: как вдруг оказалось, что в восемь вечера в понедельник мне некуда деваться. Представила, как я вхожу в магазин прохладительных напитков Швейкхардта на Мейн-стрит с залитым слезами лицом. Представила, как являюсь к Дженне в таком же виде. Нет, Дженис совсем не в курсе, насколько сложной стала моя жизнь. Робби? Подумав несколько секунд, я покачала головой. Мне было бы ужасно неприятно заявиться к нему домой и увидеть его отца, пьющего пиво перед телевизором, и его вечно сердитую мать с поджатыми губами. О Бри вопрос даже и не стоял. Господи, какой же стервой она показала себя сегодня!
Кэл? Я повернула и поехала в том направлении, где он жил, обуреваемая смесью отчаяния и дерзости, смелости и страха. Не будет ли бесцеремонностью с моей стороны явиться к нему домой без приглашения? У меня в голове перемешалось столько всего: история моих настоящих родителей, отказ приемных родителей сказать мне правду о моем прошлом, поведение Бри… Просто невозможно все это осмыслить. Казалось, я не в состоянии принять никакое решение – даже, удобно ли являться к Кэлу домой, не договорившись об этом предварительно.
Когда я свернула на длинную мощеную подъездную дорожку, ведущую к большому каменному дому Кэла, я уже абсолютно не могла связно мыслить. Что я делаю? Я просто хотела уехать навсегда, подальше от всех, кого знала, стать кем-то другим. Я не могла поверить в то, что эта жизнь – моя.
Я выключила фары и двигатель и сидела, скорчившись над баранкой, буквально окаменев от неуверенности. Не могла даже снова завести машину, чтобы уехать.
Не знаю, сколько я так просидела в темноте перед домом Кэла. В конце концов я подняла голову, когда лучи сильных фар ярко осветили салон моей машины, отразились от зеркала заднего вида и сверкнули прямо мне в глаза. Шикарный «Бентли» объехал мою машину и аккуратно припарковался ближе к дому. Дверца открылась и выпустила высокую, стройную женщину, волосы которой были едва различимы в темноте. Включилось наружное освещение дома, и подъездную дорожку залил теплый желтый свет. Женщина направилась к моей машине.
Чувствуя себя идиоткой, я опустила стекло. Селена Бэллтауэр подошла ко мне. Она долго смотрела мне в лицо, будто оценивая меня. Мы не улыбнулись и не заговорили друг с другом.
Наконец она сказала:
– Почему ты не зайдешь в дом, Морган? Ты, должно быть, совсем замерзла. Я сварю какао.
Словно это в порядке вещей, когда у нее перед домом поздним вечером сидит в машине какая-то девица.
Я вылезла из своей Das Boot и захлопнула дверцу. Мы вместе поднялись по широким каменным ступеням, вошли через массивную деревянную дверь в дом. Она провела меня через холл и по коридору в большую кухню в стиле французского кантри, которую я не видела во время своего прошлого визита сюда.
– Садись, Морган, – сказала она, указав мне на высокий табурет у кухонной стойки.
Я села, надеясь, что Кэл дома. Я не видела его машины возле дома, но она могла быть в гараже.
Я запустила свои сенсоры, но не почувствовала его присутствия. Селена Бэллтауэр, наливавшая в это время молоко в кастрюлю, вскинула голову. Сдвинув брови, она оценивающе посмотрела на меня.
– Ты очень сильна, – заметила она. – Я научилась запускать сенсоры только после двадцати лет. Между прочим, Кэла нет дома.
– Извините, – неловко пробормотала я. – Я пойду. Не хочу причинять вам беспокойство…
– Ты не причиняешь мне беспокойства, – сказала она. Положив в молоко несколько ложек порошка какао, она тщательно размешала его венчиком. – Мне было любопытно. Кэл рассказал мне кое-что очень интересное о тебе.
Кэл говорил с матерью обо мне? Она засмеялась теплым, «земным» смехом, когда увидела выражение моего лица.
– Мы с Кэлом очень близки, – сказала она. – Мы давно остались вот так, вдвоем. Его отец ушел от нас, когда Кэлу не было еще четырех лет.
– Мне очень жаль, – сказала я.
Она говорила со мной как со взрослой, и от этого я почему-то чувствовала себя младше своих шестнадцати лет.
Селена Бэллтауэр пожала плечами:
– Мне тоже было жаль. Кэлу очень не хватало отца, но тот сейчас живет в Европе, так что они видятся нечасто. Во всяком случае, тебя не должно удивлять, что мой сын со мной откровенен. С его стороны было бы глупо пытаться что-то скрывать.
Я сделала вдох, стараясь расслабиться. Вот, значит, как живут в семьях потомственных ведьм. Никаких секретов.
Мать Кэла налила какао в две ярко разрисованные кружки и вручила одну мне. Пить было нельзя, слишком горячо, и я поставила кружку, чтобы подождать, пока остынет. Селена дважды провела рукой над своей кружкой, потом отпила глоток.
– Попробуй сделать так, – предложила она, взглянув на меня. – Подними левую руку и проведи ею над кружкой круговым движением против часовой стрелки. Скажи: «Остуди огонь».
Заинтригованная, я сделала так, как она сказала. И ощутила, как тепло проникло в мою левую руку.
– Попробуй какао теперь, – сказала она, наблюдая за мной.
