Черная магия

но получаем лишь смутный ответ: грядут дурные вести. Что бы это значило, мы не можем понять. Прибыли люди из Лиатаха, с самого севера Шотландии. Они, как и мы, происходят из клана Вудбейн и тоже отреклись от сил тьмы. Быть может, с их помощью нам удастся объяснить наши видения».

Меня охватила холодная дрожь: «Грядут дурные вести». Неужели Мейв предвидела таинственную силу тьмы, которая уничтожила ковен Белвикет? Нет, невероятно. Мейв записала эти строки в 1981 году, на целый год раньше, чем произошла трагедия. Я прикоснулась кончиком кинжала к странице и продолжила читать.

«Я встретила мужчину-ведьму».

Слова вспыхнули на странице, начертанные ярким светом поверх чернильных строк. Я моргнула - и они пропали. Я всматривалась в угловатый почерк Мейв, пытаясь осмыслить увиденное. Сосредоточилась и уставилась взглядом в страницу, приказывая буквам появиться вновь, но безуспешно.

Я подняла атами и повела его вдоль синих чернильных букв. Брызнули лучики света, образуя слова: «Я встретила мужчину-ведьму».

Я затаила дыхание, не сводя глаз с «Книги теней». Спрятанные слова появлялись, когда их касался атами. Я отвела кинжал. Надпись исчезла. Я вновь прикоснулась лезвием к бумаге.

«Среди гостей из Лиатаха есть один мужчина. Я чувствую в нем нечто особенное. О Богиня, как меня тянет к нему».

Боже мой! Я вскинула голову и огляделась по сторонам, чтобы удостовериться, что не сплю. Отсчитывали время часы. Дагда свернулся подрагивающим клубочком у моей ноги. В окно задувал ветер. Нет, мне это не снилось. Обнажился новый пласт жизни моей родной матери. Она вела тайные записи в «Книге теней».

Я спешно вернулась к первым страницам. Мейв начала вести ее в четырнадцать лет, сразу после посвящения. Я водила атами по строкам, абзац за абзацем, стараясь обнаружить новые тайные записи. Страница за страницей я листала «Книгу теней», ища их в каждом заклинании, каждой песне, каждом стихе. Ничего. Ничего скрытого на протяжении нескольких лет. Первые светящиеся строки относились уже к 1980 году, когда Мейв исполнилось восемнадцать. Я начала читать, забыв об усталости.

Вначале Мейв записывала светящимися буквами девичьи секреты, которые хотела скрыть от матери: как они с подругой пробовали курить, как Ангус уговаривал ее «пойти с ним до конца» и как она раздумывала, согласиться или нет. Были там и едкие, дерзкие замечания о соседях, родственниках и членах ее ковена.

Позже стали появляться заклинания, не такие, как прочие в ее «Книге теней». Мейв, Макенна да и весь Белвикет занимались в основном практической магией: варили целебные снадобья, заговаривали талисманы на удачу, ворожили на богатый урожай. Мейв же нашла заклинания, помогавшие разговаривать с лесными птицами и призывать их к себе. Заклинания, позволявшие проникнуть в сознание другого человека. Пускай не такие полезные, зато мощные и завораживающие своей необычностью.

Я вернулась к записи, которую обнаружила первой. Медленно, слово за словом, я читала светящиеся буквы. Каждая запись была обрамлена рунами тайн и неизвестными мне символами. Я как следует разглядела их, чтобы позже отыскать в книгах по магии.

Я с усилием разобрала новый абзац.

«Кьяран приходил на чай. Они с Ангусом дыбят шерсть друг на друга, как псы. Кьяран мне друг, хороший друг, и я не позволю Ангусу его обидеть».

Ангус Брэмсон был моим родным отцом. А Кьяран, должно быть, тот шотландец-ведьма, о котором писала Мейв. На предыдущих страницах Мейв подробно описывала, как Ангус ухаживал за ней. Они знали друг друга целую вечность. Когда тьма уничтожила Белвикет, Мейв и Ангус вместе бежали в Америку. А два года спустя у них родилась я. Однажды Мейв написала, как она печалится, что Ангус не ее муирн-беата-дан - тот, кто предначертан ей судьбой, родственная душа, вторая половинка.

Я верила, что мне предначертан Кэл. Никогда прежде я не была ни с кем так близка - разве что с Бри.

«Сегодня я привела Кьярана на мыс у Ветреных скал. Завораживающее место, дикая, непокорная природа. Такая же дикая и непокорная, как он сам. Он так отличается от здешних парней. Он кажется старше своих двадцати двух лет, он много путешествовал и многое повидал. Я ему до боли завидую».

«Боже, боже! - думала я. - Мейв, куда ты клонишь?»

Вскоре я это узнала.

«Ничего не могу с собой поделать. Кьяран - воплощение моего идеала мужчины. Конечно, я люблю Ангуса, но он мне как брат, я знаю его всю свою жизнь. Кьяран хочет от жизни того же, что и я: мы интересуемся одними и теми же вещами, одинаково находим что-то скучным и увлекательным. Я могу просто говорить и говорить с ним целыми днями, А его магия, его сила… От нее захватывает дух. Он знает столько всего, чего не знаю я, чего не знает никто в наших краях… Он учит меня. А чувства, которые он будит во мне… О Богиня! Я все бы отдала за одно его прикосновение».

Мне стало тяжело дышать, спина резко напряглась. Я опустила книгу на колени, пытаясь понять, чем меня так потрясло это открытие.

Бывает ли в любви все гладко и просто? Я подумала о Мэри-Кей и ее Бэккере, который к двадцати годам наверняка окажется за решеткой. О Бри, которая встречалась с множеством парней, каждый раз обманываясь. О Мэтте, изменявшем Дженне с Рейвин… Как после этого верить в любовь? Но затем я вспомнила Кэла, и на душе сразу стало тепло. Какие бы беды с нами ни случались, они не могли помешать нашей любви.

Я моргнула, почувствовав, как тяжело и сонно набухли веки. Было уже очень поздно, а завтра в школу. Еще один абзац, последний…

«Я поцеловала Кьярана. Это было похоже на то, как если бы повсюду засиял яркий свет. О Богиня, благодарю тебя за то, что привела его ко мне. Думаю, он тот самый».

Я с содроганием спрятала книгу и атами под матрас. Лучше мне было этого не знать. Ангус был моим родным отцом, он бежал с ней в Америку, он принял с ней смерть. А она любила другого! Она предала его! Как она могла быть такой жестокой?

У меня возникло необъяснимое чувство, что мать предала и меня. И хотя я и понимала, что несправедлива к ней, ничего не могла поделать. Я выключила свет, взбила подушку и закрыла глаза.

Глава 6. Знание

Эти шрамы никогда не затянутся. Гнев охватывает меня каждый раз, когда я смотрю на свои запястья. Мама лечит меня припарками, но боль не стихает, и следы останутся на коже навсегда.

Благодарение Богине, Джиоманах нас больше не потревожит.

Сгат

- Если не прекратишь бубнить себе под нос эту песню, я вышвырну тебя из машины, - сказала я утром сестре.

Мэри- Кей сняла крышку со стакана и отхлебнула кофе:

- Да ну! Мы сегодня не в настроении?

- А кто утром в настроении? Это вполне естественно. - Я допила остатки диетической кока-колы и бросила пустой стаканчик в мешок для мусора, который держу в машине.

- Смерч тоже естественная штука, но кто сказал, что приятная.

Я фыркнула. На самом деле мне нравилась эта легкая пикировка. Хоть что-то осталось, как прежде.

Как прежде. Ничему уже не быть, как прежде. Ох, что же мы с Кэлом наделали…

В утренних газетах вновь не упоминалось о теле, выловленном из Гудзона. Быть может, течение