Надежда Филипповна с тревогой отметила его взъерошенный вид. В общем-то, она как следует и не поговорила с ним.
– Ну-с… – устало и грустно начал Антон Сергеевич… – Ты знаешь, почему тебя вызвали?
– Нет, – категорически отрезал Димка.
Ответ его заставил всех оживиться и с большим вниманием отнестись к происходящему. Надежда Филипповна усмехнулась про себя. Рука директора потянулась к затылку.
– А ты знаешь, что случилось с Ксаной?
– Знаю, – сказал Димка.
– И причину этого знаешь?
Димка, сжав зубы, только побледнел в ответ. Причину он знал: мать. Но не мог же он сказать об этом!
Надежда Филипповна насторожилась.
Софья Терентьевна подняла голову, чтобы получше разглядеть Димку.
– Расскажи нам… ну, о своих отношениях с Ксаной, – потребовал Антон Сергеевич. – Ведь вы дружили.
– Мне нечего рассказывать, – заявил Димка, чувствуя, как нарастает в нем ненависть ко всем сидящим в этой комнате.
– Часто вы бывали с ней в лесу? – опять что-то чиркая на бумаге, ровным голосом поинтересовалась Софья Терентьевна.
Подробность эта была для большинства внезапной, и на Димку посмотрели с ожиданием.
Но Димку теперь уже трудно было выбить из колеи.
– Часто! – не моргнув глазом, ответил он. – Как надумаем, так и идем.
– Ну, и… зачем вы ходили? – спросила Софья Терентьевна, пользуясь тем, что инициатива перешла в ее руки.
– Гербарий собирать! – ответил Димка. – Листья!
Зоологичка явно скрыла усмешку.
– Известно было твоим родителям о дружбе с этой девочкой? – вмешался кто-то, кого Димка не знал.
– Известно! – ответил он.
– И как относились они к этому? – продолжал незнакомый Димке учитель, уводя разговор в сторону от опасной темы.
– Хорошо относились! – сказал Димка.
Последовали вопросы о его семье, о жизни в Донбассе. На некоторые из них Димка отвечал, на другие не реагировал, смутно вникая, о чем переговариваются учителя, раздосадованные его независимым тоном.
Затем было еще с десяток вопросов вокруг да около, наконец – о поздних гуляниях в парке с Ксаной: «Почему в темноте, в стороне от людей…» – «Так хотелось». – «И вы никогда не нуждались в компании?» – «Нет».
Никчемность и ненужность этого разговора уже стала явной для многих учителей. Но не собиралась отступать Софья Терентьевна, знавшая подробности ночи, которую Ксана провела вне дома:
– Одним словом, вы избегали людского общества?..
– Вашего – да! – неожиданно отрубил Димка, с нескрываемой ненавистью уставясь в нежно-зеленые глаза Софьи Терентьевны.
Было похоже, что в канцелярии грохнула бомба и на мгновение оглушила всех. Никогда не красневшая Софья Терентьевна вспыхнула до корней волос.
– Это хулиганство! – изменившимся голосом воскликнула она.
– Веди себя приличнее… – вступился Антон Сергеевич.
– Но пусть мне объяснят, что у меня выпытывают! – прокричал Димка, невольно подаваясь в сторону книжного шкафа.
Кровь отлила с его лица, и сначала Антон Сергеевич, за ним Надежда Филипповна, географичка Валя выскочили из-за столов.
– Иди, иди! – заторопился Антон Сергеевич. – Ты неправильно понял. Больше у нас нет вопросов. Иди домой и успокойся.
У Димки хватило самообладания еще только на то, чтобы не очень сильно хлопнуть дверью.
Если бы он задержался, мог бы услышать в канцелярии невероятный гул, какой бывает лишь в классе на переменах.
Надежда Филипповна торжествовала. Но недолго.
Уже после того, как первое возбуждение улеглось, учителя еще долго переговаривались вполголоса, обсуждая Димкино поведение.
Софья Терентьевна успела за это время овладеть собой и как ни в чем не бывало оживленно беседовала с физруком о Москве. Именно о Москве, а не на злобу дня.
