радуйся, как интересно.
Синица улетела куда-то, а к сосне прицепился дятел.
Друзья сели и поглядели друг на друга. И на этот раз подумали об одном и том же. Подумали о тайне, что ждала их впереди. Но думать об этом они могли, а говорить нельзя было. Что толку гадать, если ничего не известно?
Впрочем, Петька уже открыл было рот, чтобы сделать хоть самое осторожное предположение, как рядом под чьими-то шагами захрустел валежник. Друзья замерли. Нож валялся в стороне от них, а штык — в лодке.
Это была непростительная оплошность.
Тайга живет
На лужайку вышла женщина в ватной телогрейке, в сапогах, в платке, под которым угадывалась толстая, уложенная вокруг головы коса.
Друзья от удивления привстали даже. Они забрались за много верст, в глухомань, а тут — здрасьте! — женщина. Уж лучше бы сам Марко.
Она так и сказала:
— Здравствуйте…
— Здравия желаем… — ответил Петька, машинально повторяя любимое Мишкино приветствие.
— Откуда вы? Чего тут делаете?
— Мы-то? — переспросил Петька. — Мы белоглинские. В походе… Гербарий собираем, — находчиво добавил он. — Ну, цветы разные, травы для школы. Это нам учительница велела. Валентина Сергеевна. Не слышали про такую?
При сообщении о том, что они белоглинские, женщина подозрительно оглядела обоих, про учительницу Валентину Сергеевну она, разумеется, не слышала, но словно бы уже сам авторитет учительницы позволял многое, и женщина сразу подобрела.
— А-а… Гербарий… — сказала она и присела на борт лодки. — А я гляжу — дым… Угли не оставляйте.
— Угли — это мы знаем, — обиделся Петька. — Что мы — впервой, что ли? А вы кто?..
— Я-то? — Женщина улыбнулась вдруг и как бы поняла, что обида Петькина справедлива. — Мы тут от лесничества…
— А-а… — солидно сказал Петька. — Мы не знали. Мы думали, тут никого. Пусто.
Женщина поглядела вверх по реке и сказала назидательно:
— В тайге не бывает пусто. Кто как глядеть может… Тайга завсегда живет… И человеком и зверем…
Друзья решили, что на будущее учтут это.
— Далеко плывете? — спросила женщина.
— А мы еще один камень ищем, — сказал Никита. Женщина вдруг опять посуровела.
— Какой такой камень?
Никита рассказал про мрамор, который увезли на памятник. Школе просто необходимо описание мест, где нашли этот мрамор. Для большей убедительности Никита показал женщине свою тетрадь. Тетрадь подействовала.
— Чудная у вас учительница… — с уважением произнесла женщина. — А то я думаю, чтой-то все камень ищут…
— Кто — все? — настораживаясь, спросил Петька.
— Был тут один… Придурковатый не придурковатый. Друзья незаметно переглянулись.
— Зарос весь, что черт… — продолжала женщина. — Тоже камнем интересовался. Речка, говорит, и камень…
А стала я выспрашивать, так завертелся… Дурак не дураку а хитрит, вижу… — Она опять подозрительно оглядела приятелей. — Вы-то не за тем же камнем плывете?
— Не! — энергично возразил Петька. — Там нет речки. Была раньше близко — Мусейка такая. Теперь нет. Это нам из области написали.
Женщина успокоилась.
— Мусейку знаю… Это за поворотом от линии…
— Какой линии? — быстро спросил Петька.
— Лектрической — ясно какой… Там за поворотом сразу Соснушка вроде была, потом Лебядка, потом Чернавка, потом Мусейка… А дале — Надкаменка…
— А Засули где ж? — спросил Петька. — Леспромхоз?
— Засули? Засули-то в стороне остаются, в лесу… Друзья опять переглянулись. Выходит, они могли промахнуть мимо пересохшей Мусейки невесть куда…
— Теть, а теть… — осторожно спросил Никита. — А что этот был, который расспрашивал, может, сумасшедший какой?
— Кто его знает…
— Давно был?
— Давненько уж… С месяц, что ли… Ай три недели… Ну ладно, — сказала женщина. — Хлеба-то у вас хватит?
— Хватит! — с радостью заверил Петька и в доказательство потряс своим мешком.
Женщина вздохнула, покачала головой и растворилась в тайге.
Мусейка
Едва приятели снова остались одни, котомки их полетели в лодку, Никита быстро зачерпнул котелком воды, поплескал на затухающий костер, дружным усилием спустили лодку, и через пять минут они уже опять стремительно плыли посередине реки. Дурак-дурак Проня, а дело туго знает…
Одно оправдывало затянувшийся отдых: теперь они знали, что им надо искать в первую очередь. При мысли о том, в какой просак могли они попасть, не случись этой женщины, становилось тоскливо. Могли бы плыть до бесконечности…
Теперь, пока один греб, другой пристально всматривался в берега, чтобы не проглядеть столбы электропередачи.
Но плыли и плыли, а тайга, безмолвная, обступала Туру с обеих сторон, и проходили поворот за поворотом, замечали речушку за речушкой, а столбы все не показывались…
Может, и Чернавку проплыли уже…
Ни до еды, ни до стаи пролетевших уток обоим теперь не было никакого дела… И вдруг Петька завопил:
— Е-е-эсть!..
Тут они еще раз напомнили себе о необходимой осторожности.
Петька подскочил на корме, а Никита так резко оглянулся, что лодка накренилась и черпанула бортом.
Впрочем, оба единодушно простили это друг другу.
Петька затянул «По долинам и по взгорьям…». Но довел пение только до второй строки. Все главные трудности еще ждали их впереди…
— Гребем к берегу, — скомандовал Петька.
По берегам Туры, могучие, словно великаны, возвышаясь над тайгой, стояли металлические опоры высоковольтной линии электропередачи. И два кабеля перекинулись с берега на берег, устремляясь к неведомым городам, поселкам, станциям, через бесконечно многие километры тайги…
