Когда Брюнинг назначил новые выборы, национал-социалисты развили бешеную предвыборную агитацию по всей стране. В истекшем году уже чуть ли не в каждой деревне долгое время красовался на каком-нибудь амбаре национал-социалистский плакат. Национал-социалисты были единственной партией, серьезно взявшей под обстрел деревню и неутомимо устраивавшей здесь свои собрания. Штрассер распространил свою организацию и на деревню. В деньгах недостатка не было, людей не жалели. Эти новички шли напролом, с радостью выступали в деревнях, тогда как испытанные ораторы других партий делали это с неохотой, обычно лишь в случае крайней необходимости, во время избирательной кампании. Партия Гитлера в течение целого года вела агитацию, словно в период выборов.
В начале избирательной кампании Гитлер рассчитывал получить пятьдесят мандатов; когда кампания близилась к концу, у него закружилась голова, он уже смело надеялся на восемьдесят мандатов. Ему должны были достаться почти все голоса избирателей, обычно воздерживающихся от участия в выборах; поскольку удалось бы расшевелить эти элементы, они должны были голосовать за национал-социалистов, так как вряд ли можно было ожидать, что старым партиям именно теперь удастся сломить их косность и потащить к урнам эти малоподвижные элементы. Если это вообще было возможно, то это могло удаться только национал-социалистам. Из молодого поколения, только теперь достигшего возраста, требуемого по закону для участия в выборах, тоже большая часть должна была достаться Гитлеру. Весь вопрос заключался в том, удастся ли поднять на ноги массу избирателей, обычно не участвующих в выборах.
Это удалось. Число депутатов рейхстага увеличилось с 490 до 577; это означало, что в выборах участвовало круглым счетом на 4,6 млн. чел. больше, чем в последний раз. В рейхстаг вступило 87 новых депутатов. Буржуазные партии правее центра понесли большие потери, особенно немецкая национальная партия, которая собрала почти вдвое меньше голосов; немецкая народная партия потеряла треть своих голосов. Кое-что отошло от них к крестьянской и христианско-социальной партии; в общем, буржуазная правая потеряла 24 мандата. Таким образом, всего перешло к другим партиям 111 мандатов правых партий. Львиная доля из них досталась партии, которая подняла на ноги наибольшую часть из 4,6 млн. новых избирателей. Из 111 мандатов национал-социалисты завоевали 95. Их фракция в рейхстаге составила 107 человек.
Вот где скрывалась тайна выборов 14 сентября 1930 г. «Когда к нам с криками «ура» придет серая масса, мы пропали», — так сказал Гитлер еще два года назад. Теперь эта масса пришла. Партия опасалась не только прихода серой массы, но и причины этого прихода. Штурмовые отряды послушно, отчасти даже с энтузиазмом шли на смерть за свои убеждения. Но 6,4 млн. избирателей, голосовавших за партию 14 сентября 1930 г., пришли к ней не с энтузиазмом, а раздраженные разваливающейся республикой. Являлись ли эти раздраженные люди, половина которых доселе вообще не интересовалась политикой, действительно лучшими сынами Германии?
После сентябрьских выборов наступил период «легальности», вызвавший столько толков. С внешней стороны этот период был лишь продолжением линии партии после 1925 г. Однако провозглашение легальности под присягой означало также нечто большее: это было уже притязание на способность заключить прямой союз с государственной властью. Старая игра, практиковавшаяся в Баварии, повторилась и в Берлине — переговоры с Брюнингом, аудиенции у Гинденбурга, обещание поддерживать Папена и, наконец, лихорадочные переговоры с партией центра. Самая сильная теперь партия не находила других путей к власти, как те же извилистые пути, по которым она шла крадучись, когда была самой малой партией в Германии. И первым делом она старалась снова укрыться под бронированное крылышко рейхсвера. Прекрасно обученные Ремом с 1930 г. штурмовые отряды должны были служить приманкой для рейхсвера: партия в некотором роде подкупала его предложением своего солидного военного аппарата.
Эти переговоры с государственной властью принесли большую пользу национал-социалистской партии, хотя остались на первых порах безрезультатными. Она выступала здесь как сила, которой уже были доверены некоторые задачи государства. Она могла утверждать, что благодаря дисциплине своих штурмовых отрядов она впрямь удерживает социальную смуту в Германии по крайней мере от самых худших эксцессов и предупреждает голодные бунты; она могла утверждать, что самоотверженность штурмовиков препятствует открытому уличному грабежу. Главари партии завтракали у Брюнинга и Шлейхера и старались создать впечатление, что они негласно участвуют в управлении государством; это ободряло их приверженцев, путало противников и импонировало избирателям — все это тоже было превосходной пропагандой. В конце концов, однако, получалось неблагоприятное впечатление: как Ахилл не мог обогнать черепахи, так они на волосок приближались к власти, но никак не могли перейти через этот волосок. Публика начинала подозревать то, что было уже ясно серьезным наблюдателям работы партии: Гитлер питал страх перед конкретной целью, поэтому он отодвигал ее на недосягаемую высоту. Это было хорошим методом, покуда цель была далека, но это ставило его в смешное положение, когда он подошел близко к цели.
Часть вторая
От редакции
Вторую часть книги, охватывающую первый год владычества фашистов в Германии, Гейден написал в Швейцарии, уже находясь в эмиграции. Наиболее интересны главы, посвященные описанию борьбы и интриг в правящем лагере, предшествовавших приходу Гитлера к власти. Эти главы Гейден писал по живым, неизгладившимся еще воспоминаниям. Многого, однако, он здесь недоговаривает, не разоблачает до конца, несмотря на свои заявления о готовности бороться с фашизмом. Мы опустили во второй части три начальных главы, повторяющие предшествующее изложение, часть главы о поджоге рейхстага, написанную накануне Лейпцигского процесса, а также сократили заключительную часть, содержащую ряд общих рассуждений. В переводе главы переименованы.
Глава первая
13 октября 1930 г. фракция сто семи в первый раз появилась в рейхстаге. Ее оратором и бесспорным вождем был Грегор Штрассер. Спустя несколько дней он произнес речь, которая, несомненно, произвела бы впечатление, если бы ее не затмило впечатление от уличных демонстраций национал-социалистов в памятный день 13 октября. Во время демонстраций были разбиты витрины многих еврейских магазинов. Гитлер заявил по этому поводу одному иностранному журналисту, что беспорядки были совершены главным образом хулиганами, карманниками и коммунистическими провокаторами. Виновных-де он немедленно исключит из партии. «Беобахтер», со своей стороны, писал, что в «Третьем Рейхе» витрины еврейских магазинов будут находиться в большей сохранности, чем теперь, при марксистской полиции.
В феврале 1931 г. партия на продолжительное время снова сменила парламентские домашние туфли на уличные сапоги. Фракция решила не принимать больше участия в заседаниях рейхстага, так как ее систематически старались держать вдали от власти. Брюнинг же вообще ни во что не ставил рейхстаг. Дейч-националы присоединились к национал-социалистам и впервые таким образом продемонстрировали, что они уступили подлинное руководство правыми более сильному партнеру.
Брюнинг, на которого Гинденбург перед лицом всей Германии возложил задачи облеченного властью вождя, был самым торжественным образом покинут той частью нации, к которой президент чувствовал себя ближе всего.
В 1930 г. вскоре после выборов в рейхстаг национал-социалисты сумели добиться второго министерского портфеля в одной из германских провинций. В Брауншвейге, где они одержали избирательную победу, кильский судебный советник д-р Францен был назначен министром внутренних дел. Францен был мало известен в партии; его избрание вызвало некоторое недовольство; и в самом деле, Гитлеру вскоре пришлось разочароваться в нем. В июле 1931 г. национал-социалистское самосознание Францена возмутилось против того, что он в качестве бессильного провинциального министра обязан был подчиняться приказам вражеского имперского правительства Брюнинга, особенно его чрезвычайным декретам, против которых боролись национал-социалисты. Францена поддержал руководитель национал-социалистской фракции в брауншвейгском ландтаге Гро, и в один прекрасный день Францен без ведома партийного руководства подал в отставку. Гро последовал за ним и исчез из национал-социалистских рядов. Стоило немалых трудов сохранить этот пост для национал-социалистов. Преемником Францена был назначен в конце концов народный учитель Дитрих Клаггес.
Возмущение Гитлера по поводу измены Францена было особенно велико потому, что еще ранее партия должна была пожертвовать министерским постом Фрика. В день стенесовского кризиса, 1 апреля 1931 г., Фрик был смещен своими прежними союзниками в тюрингском ландтаге. Союзники внезапно выступили против Фрика, которому они в свое время помогли занять министерский пост; 29 голосами против 22 ландтаг выразил ему недоверие, и министерское кресло в Тюрингии оказалось потерянным.
Тюрингское министерское кресло национал-социалистская партия завоевала, когда она была еще самой малочисленной политической партией в Германии. Больно было поэтому лишиться этого кресла в момент, когда она фактически стала самой крупной партией. Теперь считалось «современным» принадлежать к ней.
Знатнейший из знатных, сын экс-кайзера, принц Август-Вильгельм Прусский, уже весной 1930 г. вступил в партию. «Там, где Гитлер вождь, каждый может занять место в рядах», — заявил принц. В коричневой рубашке этот гогенцоллерновский принц выступал оратором на национал-социалистских собраниях. Весной 1931 г. во время одной из стычек он был избит кенигсбергской полицией резиновыми дубинками. Для истории, пожалуй, было не столь любопытно то, что полиция Зеверинга избила гогенцоллерновского принца, как то, что Гогенцоллерн позволил избить себя ради Гитлера. Это, казалось, понял даже экс-кайзер в своем голландском изгнании. На собрании в Мюнхене принц зачитал замечательное место из письма Вильгельма II: «Ты должен гордиться тем, что стал одним из мучеников этого великого народного движения».
Среди тех, кто обратился к национал-социалистской партии, был также бывший президент Рейхсбанка д-р Шахт — тот самый д-р Шахт, который принимал участие в составлении плана Юнга и защищал этот план от национал-социалистской критики. Официальной членской книжки он в то время еще не получил, однако принадлежал к числу экономических советников, которых очень ценил Гитлер. Чистая публика, в своем бессилии преклоняющаяся перед национал-социалистами и предвидящая их успех, все быстрее устремлялась в ряды этой партии, которая превратилась в центр тяжести всего правого фланга.
Соперники национал-социалистов перепугались и с шумом стали пробираться вперед. «Стальной шлем» вспомнил при этом о старой тактической линии правых: «кто владеет Пруссией, тот владеет всей Германией». Он полагал, что Брюнингу, находящемуся под покровительством президента, покуда нельзя нанести никакого вреда, поэтому более простой и благодарной задачей было бы лишить его марксистской опоры в Пруссии. С этой целью «Стальной шлем» организовал допускаемое конституцией народное голосование, во время которого большинство избирателей должно было высказаться за роспуск прусского ландтага. После выборов, как надеялись инициаторы голосования, правительство Брауна не будет больше располагать большинством в ландтаге. Для осуществления этого необходимо было мобилизовать свыше 50 % всех пользующихся правом голоса. Это едва удалось правым в Германии даже в марте 1933 г.; совершенно безнадежным было такое предприятие летом 1931 г. Под давлением обстоятельств в этом предприятии приняли участие также национал-социалисты. 9 августа оно потерпело крушение. Всего лишь 9,8 млн. избирателей, т. е. 37 %, были внесены в списки. Даже этот успех был достигнут лишь потому, что коммунисты приняли участие в народном голосовании. Таким образом эти 37 % нельзя было назвать сколько-нибудь серьезным успехом. Геббельс после голосования с досадой заявил, что национал-социалисты вторично не
