— Спасибо за оказанное доверие.
— Откровенно скажу, будь у меня выбор, я бы остановился на ком-нибудь другом.
— Понимаю. Я бы на вашем месте сделал то же самое.
— Скажите, пожалуйста, какая самокритичность!
Мы снова поиграли в пучеглазых богомолов, но до отгрызания голов не дошло и в этот раз. Пока Тигриный Жаворонок не похищен и не доставлен по назначению, с такими радикальными мерами придется повременить.
— А какие еще чудовища подстерегают меня на этом нелегком пути? — спросил я слабым голосом. Где-то в глубине моей души только что прозвучала мысль, что, может быть, свадьба Фероции и Леопольда не такая уж плохая затея.
Вольфрам посмотрел на меня, словно я рыцарь, отказывающийся от участия в сражении.
— Какая вам разница, Невергор? Вы придумываете отговорки? — спросил чародей. — Не пытайтесь отлынуть. Поздно.
Будто я не знаю!
На душе у меня заскребли кошки. Их там было не меньше двух дюжин.
— Но хоть карту вы мне дадите? Не верю, чтобы такой могучий и интеллектуально отягощенный маг не создал нечто подобное, — прохрипел я.
— Мы поступим проще. Я кое-что подготовил, — ответил Вольфрам, закатывая рукава — так делает мясник, берясь за здоровенный тесак, чтобы оттяпать свинье голову. — Перестаньте трястись. Вы начинаете меня раздражать.
В течение следующей минуты я занимался полной мобилизацией душевных и физических сил — и чуть не надорвался на этой работе. Размякнув у камина и усыпленный елеем, проливающимся из уст Вольфрама, я потерял форму. А ведь она так нужна мне в походе за Жаворонком! Речные драконы мигом слопают меня, если увидят, что какой-то рохля валандается под носом у них на берегу и стенает, словно простуженный баран. Но драконы — полбеды. Судя по всему, они даже не в десятке самых опасных опасностей в мире, куда я должен отправиться.
— Итак! — грохнул Вольфрам у меня под ухом, появившись неизвестно откуда. — Все удачно. Вы отправляетесь в путь завтра в полдень. Так говорят звезды — я проверил. Помните мои инструкции?
— Ага.
Старик протянул руку в неизвестном направлении, словно ожидая, что кто-то что-то в нее положит. Нет, Вольфрам не рехнулся, а всего лишь продемонстрировал нехитрый фокус с предметной телепортацией. На его ладонь из воздуха спикировала фарфоровая собачка. На вид она была самой обыкновенной, такие во множестве украшают меблированные комнаты и каминные полки одиноких старых дев.
— Держите, это ваш проводник, Невергор, — сказал чародей.
Я взял собачку в руки, немало сомневаясь в умственных способностях моего антагониста.
Смешно и странно, но фарфоровый дружок был фокстерьером. Очень похожим на Леопольда Лафета Третьего. Это, конечно, сразу напомнило мне о трагической истории с похищением.
— Это не шутка, — предупредил Вольфрам, — не пяльте глаза. Даже странно видеть такое выражение на лице мага. Мыслите шире.
— Стараюсь.
— Я мог бы дать вам дурацкий клубок ниток, который привел бы вас к цели, но это несовременно и малоэффективно. Клубки разматываются, да будет вам известно, и на них далеко не уедешь.
— А на фарфоровой собачке?
Старик щелкнул пальцами. Фокстерьер на моей ладони ожил, встряхнулся и лизнул мой палец фарфоровым языком. В общем, веселый был песик, хоть и ростом не больше крысы.
— Он не слишком умен, но свое дело знает, — заметил Вольфрам. — Его зовут… Арни…
— Арни.
Арни прыгал на моей ладони. У, какая симпатичная магия!
— В общем и целом, Невергор, вам будет нужно только идти туда, куда он вас поведет.
— А откуда ему известно, где находится Тигриный Жаворонок?
Старик воздел руки и зарычал:
— Боги и духи! Невергор, по-моему, вы окончательно отупели. Вот уже битый час вы тщательно изображаете из себя умственно отсталого, а ведь я вручаю вам свою жизнь!..
— Можете не беспокоиться. Внешность обманчива. Я могу выглядеть как угодно, но в этой груди бьется пламенный мотор и все прочее. В этой голове сверкают яркие и прочные, словно бриллианты, мысли!
Я вскочил слишком быстро, спровоцировав легкое головокружение, и схватился за подлокотник кресла. Вольфрам не бросился мне на помощь, а стоял в стороне, с подозрением щурясь.
— Надеюсь, вы уходите, — сказал чародей. — У меня множество дел, не поймите превратно.
— Я хотел поинтересоваться насчет Леопольда…
— Что?
Арни отправился в мой внутренний карман. Ему там понравилось.
— Нельзя ли выпустить несчастного узника под… залог, как говорят в правоохранительной системе.
— Зачем? — удивился Вольфрам.
— Как это? Вы подарите страдальцу свободу и обессмертите свое имя в веках. Вас будут называть Вольфрам Справедливый…
— Не порите чушь, Невергор!..
— И не думаю. Услуга за услугу, граф. Я даю вам свое согласие добыть Тигриного Жаворонка, а вы отпускаете моего друга. Вам бы понравилось, если бы вас столько времени держали в собачьем состоянии?
— И всего-то ничего…
Я постарался, чтобы мои глаза сияли, как звезды, и демонстрировали непоколебимость. Это подтолкнуло старика в верном направлении, но не убедило окончательно.
— Вы уверены, что так будет лучше, Невергор?
— Уверен.
— Вы ведете себя, как торгаш…
— Я защитник угнетенных, не забывайте, поэтому мое требование вполне логично и обоснованно!
— Ладно, демон с вами! Я иду на это только из высших соображений, — пробурчал Вольфрам.
— Конечно. На карте стоит ваше здоровье.
Чародей одарил меня страдающим взором, таким кротким, что и не подумаешь, что это тщедушное в общем-то тело способно принимать самые чудовищные формы.
Вся экстравагантность и вздорный характер Вольфрама объяснялись проще некуда. Конечно, неизвестно, был бы он душкой, не подцепи свой Синдром, но уж точно не пугал бы Браулов рецидивами.
— Если изволите подождать пятнадцать минут, вы получите своего Леопольда. Только, будьте любезны, присматривайте за ним. Он поступает под вашу ответственность!
Я был целиком согласен и заверил, что отныне Леопольд будет содержаться в самом черном теле, какое только я смогу отыскать. Вольфрам, кажется, не поверил. Но удалился в сторону темницы, оставив меня в гостиной в одиночестве.
20
Только присутствие возлюбленного дедушки Вольфрама не позволило Леопольду броситься мне на шею со слезами благодарности. А слез этих было много, целое ведро. Взбрыкни Леопольд от радости, оно непременно расплескалось бы во все стороны, породив безобразную сцену; чародеи, бьющиеся в
