При виде всей этой картины, Лиз стало плохо. Она едва сдерживала слезы. Комок горечи, обиды и обреченности встал у нее в горле. Она ощущала чувство такой глубокой жалости и к мужу, и к детям, что ей вдруг стало стыдно за себя — за то, что она пролежала без сознания целые сутки, когда была так нужна всем им.
В этот момент вошли Чарльз и Стивен.
— Лиз, ты уверенна, что уже чувствуешь себя достаточно хорошо? — спросил Чарльз. — Ты слишком бледная!
— Ничего, — тихо ответила Лиз. — Со мной все в порядке.
— Пэм, собирай детей, складывай игрушки! — с деловым видом сказал Стивен. — Сейчас поедем, машина уже подошла! Пойдем с нами, Лиз!
— Уже?! — удивленно спросила она. — Я все еще не могу прийти в себя…
— Может быть, вы немного посидите? — участливо спросил доктор Джонсон. — Ваши друзья сами со всем справятся.
— Нет-нет, доктор Джонсон, со мной все будет в порядке, — ответила Лиз. — Лучше будет, если я поеду сейчас же вместе со всеми.
Стивен покатил коляску, а Чарли еще на некоторое время задержался с доктором Джонсоном.
Лиз, прислонившись к стене, подумала про себя: 'В который раз я понимаю, что значит — настоящие друзья… Боже! Дай мне сил справиться с этим!'
В машине Пэм рассказала ей, что еще накануне им позвонили из больницы и сообщили о несчастье. Она вместе с Кейт поехала домой к Лиз забрать детей, а Стивен и Чарльз сразу отправились в больницу.
Лиз и Пэмела ехали в машине Смиттов. Впереди них шла огромная машина, в которой Стивен и Чарльз везли кресло-каталку с Джери и детей, выказавших настойчивое желание ехать с отцом.
Слушая Пэмелу и бессознательно глядя на машину, ехавшую впереди, Лиз не могла дать себе отчет в том, понимает ли она сама до конца, что вокруг нее происходит. Облокотившись на дверное стекло, и, прокручивая в голове все произошедшее, она не выдержала и разрыдалась.
— Что ты, дорогая! — сказала ей Пэмела. — Перестань, ведь мы рядом с тобой — мы поможем!
— Мне нехорошо, Пэм, — ответила Лиз. — Я смотрю вокруг, — все ведут себя так, как будто ничего не произошло. То есть, я хочу сказать, что все делают все необходимое, но, находя в себе силы сохранять спокойствие, чего я не могу сделать. Даже дети оказались мудрее и сильнее меня.
— Не переживай, Лиз! — подбадривала ее Пэмела. — Доктор Джонсон сказал, что даже при самых худших прогнозах, первый реабилитационный срок Джери продлится месяца два- три — это тот период, в который его сознание должно быть упорядочено, и он сможет продолжить нормальную умственную деятельность. В этот период мы все, если ты, конечно, не возражаешь, будем жить в вашем доме и все время находиться рядом с вами.
— Я буду только рада этому… Тем более что я боюсь, что первые несколько дней буду, просто, не в состоянии делать что-либо сама.
— Вот и отлично! Мы уже привезли свои вещи.
— Лишь бы вам это не доставляло проблем, — сказала Лиз.
— Не говори глупостей! — ответила Пэмела. — Не забывай, что мы с Кейт, все равно, сидим дома, а наши мужья и так собирались взять отпуск для поездки в Европу.
— Да уж… — критично заметила Лиз. — Вот вам и поездка!
— Никто не мог ожидать такого исхода, дорогая. К тому же, теперь мы, все-таки, будем вместе! А месяца через два-три Уитни придет в себя. А затем ты и оглянуться не успеешь, как он вновь возьмется за изучение различной литературы и станет прежним Джеральдом Уитни. Все будет, как раньше — вот тогда и поговорим вновь о поездке!
— Мне бы твою уверенность!
— Главное, что его физическое состояние не пострадало. Ну вот, мы и приехали!
Во дворе их встречала Кейт.
— Я, как раз, только что все приготовила! — сказала она. — Лиз дорогая, я рада, что ты в порядке! — продолжала она, помогая Лиз выходить из машины. — Теперь будем хозяйничать вместе!
— Алиса, не торопись! — сказал Стивен, подходя к задней двери машины. — Мы с дядей Чарли сами все сделаем! — Подержи-ка лучше дверцу!
— Добро пожаловать домой, Джери! — сказал Чарльз, ввозя каталку в дом.
— Алиса, Николас, забирайте свои игрушки! — кричал Стивен из машины. — А теперь, идите с тетей Кейт, она вас накормит.
— Лиз, пойдем с нами! — сказала Пэм.
В столовой был накрыт стол.
— Мы все будем находиться здесь, — пояснила Кейт. — Джери будет также вместе с нами, я уже договорилась с сиделкой. Она в первое время будет ухаживать за ним, в том числе, и кормить.
В столовую вкатили каталку с Джери. Вместе с Чарльзом вошла женщина в светлой форме.
— Познакомьтесь, — сказала Кейт, — это — Молли, сиделка Джери. От нее в ближайшее время будет зависеть многое… Подкатите Джеральда вот сюда, — обратилась она к Молли. — Да, сюда, так — хорошо! Всех остальных прошу пройти за стол.
После обеда Кейт с Пэмелой отвели Лиз в ее комнату, так как серьезно опасались, что все произошедшее могло вызвать у нее нервный срыв.
Алиса и Николас сказали, что хотят остаться с отцом, но Стивен строго ответил им, что на сегодня они и так сделали много и поэтому, даже если они сами этого не замечают, все же очень устали. Он объяснил им, что если они сейчас не дадут себе отдохнуть, то не выдержат два месяца. Только испугавшись, что, действительно, не смогут помочь отцу, Николас и Алиса согласились немного поспать, и Стивен повел их в детскую. Молли собиралась уже приступить к своим дальнейшим обязанностям, но Чарльз предложил ей немного отдохнуть, сказав, что сам побудет с Джеральдом.
Чарльз был его самым близким и самым старым другом и, конечно же, ему было о чем вспомнить, находясь рядом с Уитни.
— Ничего, старина Джери, — ласково сказал Чарльз. — Ты, обязательно, выберешься! Я уверен! Разве, это — самое страшное событие в твоей жизни? Мы с тобой попадали и в более непростые ситуации, но всегда находили возможность справляться с проблемами. Помнишь, как мы веселились, когда были детьми? Я часто с тоской вспоминаю об этих самых счастливых годах нашей жизни, когда мир казался непостижимым и созданным лишь для того, чтобы мы постигали его… Иногда мне даже хочется плакать… А помнишь, как мы с тобой взобрались на самое высокое дерево, когда отдыхали летом в деревне у твоей бабушки? Чтобы снять нас оттуда, пришлось вызывать кран… Но это еще что?! Помнишь, мы с тобой поехали зимой кататься на реку, когда отмечали Рождество у моей тети в Канаде? Мы дошли до середины реки и провалились под лед. Еще бы минут пять, и ни тебя, ни меня бы здесь, точно, не было… Вот это — действительно, непростая ситуация! А сейчас?! Мы просто перестали верить в себя! Но, ничего! Мы все теперь будем с тобой: и я, и Лиз, и Стив, и Кейт с Пэм, и главное — твои малыши — они у тебя такие замечательные, такие хорошие, добрые. И так тебя любят! Ни один из нас не даст тебе пропасть! Вот увидишь, дружище Джери, пройдет совсем немного времени, и ты снова станешь самым умным человеком в нашем городе и тогда мы все, действительно, куда-нибудь поедем вместе!
Глава 27
Прошло три месяца…
Джеральду Уитни они не принесли, увы, ощутимых положительных изменений. Процесс его возвращения к нормальной жизни был крайне медленным, почти незаметным, как, впрочем, и говорил доктор Джонсон. Друзья Уитни все еще находились рядом с ним, поддерживая его и, помогая Лиз справиться с охватившим ее отчаянием…
Для семьи Каннингфоксов этот период оказался таким же сложным, как и для семьи Уитни. Не смотря на то, что состояние Джозефа Каннингфокса по окончании операции не было столь тяжелым, как Уитни, оно, все же, внушало не меньшее опасение для окружавших его людей…
По настоятельной рекомендации доктора Джонсона, Питер и Кевин в первое время должны были докладывать ему обо всех настораживающих проявлениях в состоянии Джозефа. И сам доктор Джонсон не раз заходил к Каннингфоксам навестить своего несчастного пациента.
И вот, спустя три месяца после операции Питер и Кевин пришли к доктору Джонсону для очередной консультации.
— Хорошо, что у него, хотя бы, прекратились эти странные нервные вздрагивания… — вздохнув, заметил Питер. — Наша бедная мать еле пережила этот кризисный момент. Но меня беспокоит то, что он иногда, как будто, теряет мысль и непроизвольно начинает рассказывать какие-то непонятные вещи, например, о царице Клеопатре или о царе Соломоне. Причем, об этих и разных других людях он говорит что-то совершенно несвязанное, логически необъяснимое, элементарно — с точки зрения исторической последовательности, например.
— Со дня операции прошло всего три месяца, — заметил доктор Джонсон. — Еще довольно рано судить о том, что пройдет безвозвратно, а что останется с ним навсегда. Но то, о чем вы говорите, меня не удивляет. Если вы помните, прежде чем перейти непосредственно к операции, мы проводили длительные предварительные исследования мозга вашего брата. Мозг человека — уникален. Разные люди обладают разными умственными способностями, например, разным уровнем усвоения нового материала и так далее. В нашей работе мы должны были учесть множество факторов: объем свободной памяти, качество имеющейся информации. Мы должны были быть уверенными в том, что человек сможет оперировать полученными знаниями. Для этого приобретенные знания должны вписываться в систему имеющейся информации. Самым идеальным случаем можно считать следующий: допустим, человек знает итальянский язык в общем смысле, на довольно неплохом уровне. Но срочно ему потребовалось овладеть терминологией в узкой научной области. И тогда, недостающая терминология, заимствованная со стороны по нашей методике, легко становится в строй уже имеющихся знаний. Но… это, лишь, идеальный случай…
— Значит, — заключил Питер, — получатель, все же, должен обладать изначально высоким уровнем интеллекта?
— Не обязательно. Если объем получаемой информации — не очень большой, а сама по себе информация не относится к сложной или узкоспециальной, то даже не очень начитанный или высокоинтеллектуальный человек вполне сможет с ней справиться. Поэтому мы настаивали на объеме знаний, не превышающем одного процента интеллекта профессора Уитни, зная, что этот объем не перегрузит мозг получателя.
— Да, — заметил, как всегда, сидевший в углу, Кевин, — в нашем случае объем оказался слишком большим, просто огромным. И уж точно, не взаимокомбинируемый с изначальным интеллектом нашего бедного Джо. Вполне понятно, что с такой кашей в голове нетрудно женить короля Артура на царице Нефертитти…
— Вы правы. В вашем случае объем оказался слишком большим. Поэтому знания проявляются неестественным образом. Когда человек умеет управлять имеющейся информацией, он понимает, в каком случае и в каком окружении ее применять. Если же контроль потерян, или, как в вашем случае, еще не обретен, мозг начинает выдавать информацию бессознательно и человек в этом случае будет, буквально, «плеваться» различными умными словами, выражениями, не понимая, что делает. Достаточно, чтобы кто-то из окружающих людей произнес одно слово, имеющее отношение к тематике приобретенных знаний, как оно, это «кодовое» слово вызовет импульс мозга и информация хлынет наружу через речь этого 'горе- интеллектуала'.
— Как теперь будут развиваться события? — спросил Питер.
— Часть информации со временем будет утеряна, иначе говоря, сотрется. Это — те знания, которые не смогут уложиться в мозге вашего брата. Оставшаяся информация, наоборот — закрепится в его сознании и этой информацией, этими знаниями он сможет оперировать совершенно осознанно, как своими собственными.
— И он, действительно, станет умнее… — заключил Питер.
— Фактически, да. Умея свободно обращаться с полученными знаниями, он сможет делать это настолько естественно, что, на самом деле, будет казаться, что он стал умнее. Со временем вы к этому привыкнете.
