— Именно. Как можно скорее, купить билет на самолет, и лететь в Африку. Ты ведь хочешь вновь встретиться с Сальвадором и ознакомиться с работой Вайсмана?
— Но как же дети? — спросила Лиз, разведя руками.
— А ты считаешь, что я не смогу позаботиться о наших детях?
— А как же здесь?
— А здесь все будет хорошо. И потом, дорогая Лиз, если ты поторопишься купить билет, то, как раз успеешь вернуться к нашей презентации.
Лиз была поражена. Даже она сама не могла признаться себе в том, что в тот момент больше всего она хотела именно этого — поехать в Африку и повидаться с Сальвадором и Вайсманом.
Она медленно поднялась, несколько раз прошлась по комнате, затем остановилась и посмотрела на Уитни.
— Спасибо тебе, дорогой Джери, — тихо сказала она. — Ты даже не представляешь себе, насколько счастливой ты сделал меня, сказав это.
Глава 48
Через три дня Лиз уже была готова лететь в Африку. За время, что она сама выделила себе на подготовку к этой поездке, она успела сообщить о своем приезде Уолтеру и переговорить со своими подругами о решении навестить Вайсмана и Сальвадора.
Лиз приехала в аэропорт одна, заранее попросив не провожать её.
Она была в аэропорту почти за час до вылета самолета, и поэтому, удобно устроившись в одном из кресел зала ожидания, принялась перечитывать последнее письмо Уолтера, присланное в ответ на её сообщении о скором приезде, в котором он особенно восторженно рассказывал о том, как продвигается его работа.
Задумавшись над одним из прочтенных предложений, Лиз неосознанно отвела взгляд от письма, и заметила, как в её сторону медленно направлялась молодая девушка с крайне опечаленным выражением лица. Именно это заставило Лиз оторваться от чтения и сосредоточить всё свое внимание на этой девушке, которая находилась в столь удрученном состоянии, что, казалось, не замечала ничего вокруг. Она медленно опустилась в кресло на одном ряду с Лиз буквально в нескольких метрах от неё.
При ней почти не было вещей, — лишь небольшая дамская сумочка лежала у неё на коленях. Из этой сумочки девушка также отрешенно вынула платочек и, поднеся его к лицу, беззвучно разрыдалась.
Она была такая молодая, красивая, нежная и совершенно беспомощная в своем состоянии. Лиз почувствовала такую глубокую жалость к ней, что, совершенно забыв обо всех своих делах, она захотела подойти к этой девушке, обнять её, успокоить.
Но едва она успела подумать об этом, как в зале появился другой герой этой странной трагичной сцены, свидетельницей которой так неожиданно оказалась Лиз.
Высокий молодой мужчина с не менее опечаленным лицом искал кого-то глазами, и, только лишь его взгляд упал на плачущую соседку Лиз, он моментально подбежал к ней, и, опустившись перед ней и, обняв её колени, начал говорить ей что-то негромким взволнованным голосом.
— Но как же так, дорогая Кристина! Как же так! — едва расслышала Лиз в его отчаянном обращении.
Девушка ничего не отвечала ему, видимо, будучи не в силах справиться с охватившим её приступом отчаяния.
— Я не могу отпустить тебя, Кристина, не могу… — сказал мужчина, положив голову ей на колени.
Она, почувствовав это, отняв лицо от платка, посмотрела на него, нежно положила руку ему на голову и сказала:
— Поздно… Уже — очень поздно…
Она подняла голову, будто желая найти ещё какие-то слова и, просидев так несколько минут, вновь разрыдалась.
— Не плачь, Кристина, — сказал мужчина и, сев в кресло рядом с ней, принялся её успокаивать.
Лиз задумалась. Ей стало неловко от того, что она оказалась невольной свидетельницей столь печальной сцены, но она не могла встать и уйти, так как любое её движение могло нарушить тишину и смутить этих двух несчастных.
Вдруг Лиз услышала объявление о посадке на свой самолет.
Стараясь не смотреть в сторону тех двоих, она быстро поднялась, и, взяв свой чемодан, отправилась на посадку.
Сев в кресло, Лиз продолжала думать о девушке, которую видела в зале ожидания.
Она уже собралась откинуться на спинку кресла, как вдруг увидела, что рядом с ней садится та самая девушка, о которой она подумала несколько секунд назад.
— Вы себя хорошо чувствуете? — вежливо спросила её Лиз. — Вы уверенны, что сможете перенести полет.
Девушка удивленно посмотрела на неё.
— Мне очень жаль, — продолжила Лиз, — но я была свидетельницей вашего прощания с тем молодым человеком, который вас провожал. Я, конечно, понимаю, что это не совсем корректно с моей стороны так грубо врываться в ваши дела, но я — врач, и мне хотелось бы убедиться, что после такой стрессовой ситуации вы не чувствуете себя плохо.
— Мне бы хотелось извиниться перед вами, мэм, — вежливо ответила девушка. — Мне следовало держать себя в руках. Но это было так тяжело…
— Меня зовут — Лиз Уитни, — спокойно ответила Лиз.
— Очень приятно, — сказала девушка. — А меня — Кристина.
— Вы летите в Танзанию?
— Да… — рассеянно ответила Кристина. — Но, признаться, я не совсем уверенна, что поступаю правильно…
Она откинулась на спинку кресла и, помолчав немного, вновь обратилась к Лиз:
— Мне очень тяжело, Лиз… Очень… Знаете, я не думала, что после того, что произошло, я смогу вообще с кем-либо говорить об этом, но, пожалуйста, простите меня, я хочу сказать вам откровенно. Это бегство… То, что я сейчас делаю, это — бегство, самое настоящее бегство.
— От того самого человека?
— Его зовут Дейв… Я решила, что мы с ним должны расстаться, — Кристина нервно заломила руки. — Да, я так решила… Он умалял меня не делать этого, но я не могла остаться. Не могла…
— Пожалуйста, успокойтесь, Кристина. Я прошу вас. Вам может стать плохо. Если это причиняет вам такую боль, лучше будет, если вы не станете говорить об этом.
— Нет-нет, мне надо высказаться. Прошу вас, поговорите со мной, Лиз, я прошу вас…
— Вы его любите, Кристина? — вежливо спросила Лиз.
— Не просто люблю. Я его очень люблю, очень…
— Но, тогда, почему вы уезжаете?
— Он женат…
— Женат? И вы не сразу об этом знали? Он обманул вас?
— Нет… он меня не обманывал…, — Кристина вновь немного задумалась и затем продолжила: — Это — довольно запутанная ситуация. Мы с ним знакомы очень давно. Видите ли, я тоже врач, и по долгу службы мне приходилось принимать участие в крайне опасных научных разработках, которые проводились в Латинской Америке несколько лет назад. Незадолго до моей поездки туда к месту проведения этих разработок я познакомилась с Дейвом. Мы встречались, подумывали о женитьбе, разумеется, после того, как я вернусь в Штаты… Уезжая, я дала ему слово, что по окончании этих разработок, я уйду работать куда-нибудь в более спокойное и безопасное место, которое, к тому же, не будет связанно с такими частыми командировками. Я уехала и не переставала думать о нем. Мысль о том, что он ждет меня, помогала мне справиться со сложностями моей работы в столь чудовищных условиях. И в тот момент, когда разработка подошла к своей финальной стадии, группа наших ведущих специалистов допустила серьезную ошибку и в лаборатории произошел взрыв. Огромное здание превратилось в руины, и все мы оказались заживо погребены под ними. В течение двух первых дней из-под завалов доставали только трупы… Двадцать пять моих коллег из двадцати погибли в тот день. Следующие три дня поисков не дали результатов и я, в числе остальных пяти сотрудников лаборатории были признаны пропавшими без вести и в мой дом пришли страшные вести…
— Но, как же вы остались живы? — удивленно спросила Лиз.
— Благодаря чуду, иначе не сказать…Да… И я, и те четыре человека, что вместе со мной, находились в момент взрыва в отсеке — в зоне повышенной секретности — в помещении, расположенном в подвале лаборатории. Посторонние люди не знали о существовании этого подвала, так как ни на одном чертеже здания, он не был указан, и, разумеется, не стали нас искать. Мы отвечали за раздел эксперимента, к которому не были допущены остальные работники лаборатории. И только благодаря этому мы остались живы.
— Но как вам удалось выбраться оттуда? Ведь спасательные работы были прекращены.
— К счастью — не были. Группа специалистов из Вашингтона, заинтересованных в результатах эксперимента, потребовала продолжения работ по расчистке завалов, если не с целью обнаружения оставшихся в живых сотрудников, то, по крайней мере, для спасения хоть каких-то материально-технических средств. И на пятый день после взрыва мы, уже начавшие испытывать недостаток кислорода, наконец-то увидели солнце.
— И вы вернулись домой…
— Увы, нет… Эта программа относилась к разряду секретных. Люди из Вашингтона были заинтересованы в необходимой информации, полученной нами в результате проведения эксперимента для его дальнейшего завершения. И, поскольку разработки были особо секретными, нас поместили в закрытую клинику, после чего отправили на другой объект для завершения ранее начатой работы.
— И ваши родные не знали о том, что вы остались живы?
— Тогда — не знали. Только спустя четыре года я смогла вернуться, наконец, к себе домой, окончательно решив покончить со столь опасной деятельностью. Нет необходимости говорить о том, насколько рады были мои родные вновь увидеть меня живой и здоровой.
— Могу себе представить…
— Да, но… меня ожидал страшный удар… Дейв был женат…
— Он думал, что вы погибли, долго о вас думал, впал в отчаяние, но потом, спустя какое-то время, нашел утешение у женщины…
— Почти так… Когда он увидел меня, на него было жалко смотреть…Никогда ещё мне не приходилось видеть такого отчаяния…
— Но вы и сами были в таком же состоянии.
— Не в момент нашей встречи… Тогда я еще ничего не знала о его браке… Мои родители не решались рассказать мне об этом сами. Я думала, что он таким странным образом выражает радость по поводу нашей встречи. Ему было трудно это сделать, но он сам рассказал мне все. Когда я узнала об этом, подумала, что наступает конец…
— И ничего нельзя было сделать, изменить? Он успел полюбить эту женщину?
— Она ждала ребенка… Он вот-вот должен родиться. Поняв, что все кончено, я решила расстаться… Конец всей этой историй вы, к сожалению, видели сами…
— Очень сложная ситуация…
— Ситуация? Нет, это, пожалуй, — настоящая трагедия… Это — конец…
