методом, хотя шансов на успех столь же мало.
— Что ж, идем, — сказала Сальникова. — Чем раньше, тем лучше.
Дул ночной ветер. Не холодный и не жаркий. В самый раз для непринужденных прогулок по здешним местам (кстати, на удивление оказавшимся живописными).
Ада еще принюхивалась, не привыкнув к тому, что воздух несет в себе столько ароматов. И не только. Токсины 'чернухи', пыль отмерших мицелий, споры красной и коричневой — все это теперь стало безопасным. Во всяком случае, на протяжении этих часов ни у кого никаких симптомов не выявлено. Ситуацию ученые мониторят постоянно.
'Осталось разобраться с вирусом. Последний человек заболел через полтора часа после нашего выхода — и больше не было… Будут ли еще выздоровевшие?'
Ада сделала несколько твердых шагов и очутилась за пределами периметра. Рейдеры топали сзади и по сторонам. Без оружия. Насчет этого капитан Дымов особенно возмущался. По его мнению, солдаты должны были взять хотя бы пистолеты. Сколько Ада ни объясняла, в чем суть миссии переговорщика с белым флагом, солдафон остался при своем. Но председатель все же не позволила охране взять ничего.
Шагая к возвышению, поросшему густой темно-зеленой травой, она думала теперь, что ее шаг продиктован, скорее, отчаянием, а не здравым смыслом. Невыносимо допустить мысль о гибели экспедиции, принять ее, сказать себе — все было напрасно. Скорее всего — и чем дальше, тем очевиднее, — караван погиб, не проехав и половины пути до Перми.
Если так, может ли Ада позволить себе ничего не сделать? Уже не так важно, островитяне это или кто другой. Им, бастионцам, надо вырваться из ловушки, пока не поздно.
Впрочем, она не верила в успех. Просто не верила.
Возвышение, так хорошо подходящее для подачи сигналов, находило метрах в пятнадцати от периметра. Ада первая взошла на него, рейдеры не отступали ни на шаг. Так и остановились, не совсем понимая, что делать дальше.
Ховер — расстояние метров шестьдесят — медленно фланировал над верхушками деревьев примерно в той же зоне, где его впервые заметили и засняли. Видимость хорошая, подумала Ада, если захотят — заметят.
— Есть какие-нибудь мысли у светлых голов? — спросила она, обращаясь к эсбэшникам.
— Раз пришли — надо делать, — отозвался Эдик. — Но приказы — за вами.
Лика молчала, думая о муже. В лагере уже в открытую судачили: раз экспедиция не выходит на связь, то наверняка погибла. Хотя девушка отчаянно и иногда не без успеха отбивалась от мыслей о Сергее, они то и дело возвращались.
— Может быть, они что-нибудь знают, — сказала она и тут же пожалела, что не удержала язык за зубами.
— О чем? — спросила Ада.
— О наших…
Эдик бросил на нее быстрый взгляд и отвернулся.
— Я о том же думаю все время, — призналась Сальникова, морщась.
Впадаем в сентиментальность, как выброшенные на необитаемый остров неудачники! Ясно, что скоро конец, но так жалко себя, так жалко!
Ада постаралась скрыть свою гримасу.
— Ладно, если нет гениальных мыслей, то… Эдик, подними наше знамя, — пусть видят. Приступим. Черт… — добавила она, прекрасно понимая, что в этот момент в их сторону пялится слишком много народа. Пропади все пропадом — слишком много! — Цирк какой-то!
Рейдеры улыбнулись. Эдик поднял свой флаг, и он тут же расправился под восточным ветром… в полном соответствии с величием момента.
— Знаете что? — вдруг сказала Ада, разводя руками. — Я забыла мегафон… Надо же им что-то сказать… Проклятье! Почему никто мне не напомнил.
— Думаю, он не нужен, — отозвалась Лика, указывая перед собой. — Они движутся сюда.
Развернувшись, ховер взял курс на Бастион-2. Желтые и красный огни помигивали, словно передавая людям какие-то сигналы.
Неужели пилоты только этого и ждали? Тряпки на палке?
Ада прикусила губу, наблюдая на тем, как машина скользит над деревьями, освещая прожекторами густые переплетения ветвей в кронах.
— Что-то быстро.
— Какие будут приказы? — поинтересовался Эдик, вдруг отчетливо осознавший, что идея эта ему крайне не нравится. — Отступаем?
Был момент, когда Ада решила: хватит, надо уходить, но у нее не хватило сил. Элементарно. Она не смогла бы просто физически добежать до периметра.
— Остаемся.
Сергей думал, что видит сны, но не мог поручиться, то это не информация, поступающая из реального мира и причудливо трансформированная мозгом.
Иногда казалось, открывает глаза и видит высокие фигуры, окруженные светом. И тут же зрительный нерв начинал протестовать против такого высокого уровня излучения. Чувствуя боль, Сергей жмурился. Образы приходили, уходили, а некоторые возвращались.
Кроме того, рейдер мог слышать. Не все и не всегда, но четкие обрывки разговоров и звуки технологического происхождения не были галлюцинациями. Почему-то Лужин это знал. Думал, что именно это испытывает человек в полукоматозном состоянии. Оберечен периодически выныривать на поверхность и погружаться вновь. Слышать без возможности ответить. Даже думать без возможности высказаться.
Мысли текли отстраненно. Лужину казалось, он просто лишился тела, и его перелили в бутылку, чтобы поставить на полку. Впереди — вечность в объятиях пластика.
Возник и растаял образ Лики. Сергей не сразу догадался, кто это.
Что связано с этой женщиной?
Бастион?
Что это?
Чьи воспоминания внедрили ему в голову?
Новый провал.
Покачиваясь на мягких волнах, вовсе ничего не чувствуя, рейдер погрузился на самое дно.
— Отрешитесь от мыслей. Не старайтесь сделать сверх того, на что вы способны. Берегите силы для будущего. Для свершений. Для новой жизни.
Голос был женский, мягкий, обволакивающий.
Лужину представлялась нереально красивая блондинка с короткой стрижкой и ярко-красными губами.
Кому она это говорила? Когда? Для чего?
Сергей слышал эти слова не единожды. Возможно, они были только частью большего текста, возможно, нет.
Адресовали конкретно ему? Рейдер не знал. Во всяком случае, его имени не называлось.
— Берегите силы для будущего. Для свершений. Для новой жизни.
Провал.
Часы или дни пролетали, пока Сергей был без сознания, неизвестно.
Часто он погружался в свое прошлое, видел отца, нечетко — мать. Детский сад, начальную школу, затем первичные курсы подготовки кандидатов для Службы Безопасности.
Иногда события были удивительно реальными. Какая-то сила заставляла Лужина снова переживать их, включая и моменты, которые он не против был бы забыть навсегда, стереть из памяти.
Это было больно. Сергей изо всех сил сопротивлялся. Видения и ощущения исчезали, но он не думал, что дело в нем. Рейдер не контролировал собственное сознание и тело.
