хаос. В итоге, улов оказался невелик. Новоиспеченные колонисты походили на кучку выброшенных на необитаемый остров счастливчиков. Бастион был велик, слишком велик, даже после того, как часть помещений дополнительно приспособили под склады для нового оборудования.
Но имелся в малочисленности и свой плюс. Каждая семья получила отдельную комфортабельную квартиру со всеми удобствами. Такую, о какой многие в прежней жизни и мечтать не могли.
Историк улыбнулся. Лика и Сергей переглянулись. Они тоже жили в апартаментах министерского уровня. Когда-то Бастион-2 предназначался именно для чиновников высшего ранга, привыкших жить согласно социальному статусу. Детям подземелий было трудно представить себе что-нибудь другое.
Лика пожала плечами, улыбнувшись. Именно в тот момент, глядя на эту улыбку и чувствуя внезапное смущение, Сергей понял, что хочет на ней жениться. В будущем обязательно, никто другой ему не нужен!
— Недостаточные темпы нашего воспроизводства, — продолжил историк, — объясняются, по мнению ученых, несколькими причинами. Я не буду сейчас подробно рассказывать вам об этом — узнаете на курсе биологии. Просто скажу свое имение. Я считаю, все дело в старой доброй эволюции…
Прозвенел звонок, и группа в один голос разочарованно ухнула. Сергей удивился такой реакции. Обычно все наоборот — никто не скрывает своей радости по поводу конца урока. Но сейчас историку, похоже, удалось зажечь в учениках немалый интерес. Слово эволюция в ушах детей приобрела поистине волшебные свойства.
Класс сидел напряженно, ожидая, что скажет историк.
— Я продолжу с этого места послезавтра, — уверил он их. — Думаю, тут есть, о чем поговорить. Ну, всего хорошего. Желаю удачи, ребята!
Подростки разочарованно загудели.
Сообразив, что неожиданно увлек аудиторию, историк рассеянно улыбнулся, словно извиняясь, и откланялся.
— Эволюция — это изменения, — подражая тону учителя, произнесла Лика, когда все стали собираться.
Сергей молча спрятал тетрадь в папку, которую носил на теоретические занятия.
— Ты домой? — спросила девочка.
— Да. Хочу спать, — ответил Лужин. И добавил: — Буду спать.
Не хотелось прощаться, шутить. Ничего. Только покой. Бывало, он так выматывался и уставал, что терял всякий интерес к жизни. Ничто не могло увлечь его настолько, чтобы он поступился отдыхом.
В любой другой день Сергей бы с удовольствие провел время с Ликой, но сейчас думал только, как быстрее добраться до постели.
Он попрощался с ней, дав понять, что идет один, и отправился домой в обход, по одному из боковых коридоров.
Основная масса учеников разбрелась кто куда. Некоторые парами, другие небольшими группами. Вскоре Сергей уже шел в одиночестве, слушая еле различимый гул, просачивающийся сквозь стены.
Где-то внизу работали механизмы. Все дружно они вкалывали на благо Бастиона, не зная усталости, а вокруг них посменно толклись люди из негласной касты рабочих. Кто-то здесь воевал, кто-то напрягал мозги и рождал идеи, кто-то просто напросто работал у машин. Каждому свое. Идеология колонистов не предусматривала большой свободы выбора. Все должны, так или иначе, приносить пользу.
В жилой сектор номер три Сергей вошел через двадцать минут. Он отлично знал все закоулки седьмого уровня и находил особое удовольствие в одиноком блуждании. Часто Лика оставляла ему компанию. Они гуляли и занимались чепухой, как все дети. Но не сегодня. Странное ощущение засело в Лужине. Он даже поймал себя на мысли, что не хочет возвращаться домой и оттягивает неприятный момент.
Пустой коридор, по обеим сторонам которого находились бронированные двери квартир, встретил Сергея молчанием.
Мальчик дошел до поворота, сделал шаг и увидел солдата СБ. Тот стоял возле его двери.
— А, это ты! — Прежде чем тот сообразил, солдат, рослый, широкоплечий, настоящий полубог в форме, стоял перед ним.
Его бледное лицо казалось расстроенным.
— Что случилось? — прямо спросил Лужин.
— Пойдем со мной.
Никаких комментариев, никакой возможности отказаться. Он бросил папку возле двери своей квартиры и зашагал за солдатом. Тот не представился, может, забыл.
Входя в комнату, в глубине Штаба Службы Безопасности, Сергей уже знал, что услышит. Внутреннее устройство Штаба было ему знакомо — когда он был маленький, отец нередко водил его на работу. Сергея здесь знали. Встречавшиеся ему на пути офицеры отводили взгляд, бегло здороваясь, и убегали по делам. Мальчик шел на негнущихся ногах по лабиринту стеклянных перегородок, через массивы компьютеров, сверкающих висящими в воздухе голограммами интерфейсов. В животе у него крутилось что-то горячее и тяжелое. Отвратительное ощущение отложилось на языке горечью.
Штаб притих. Такого на памяти Сергея не было ни разу. Обычная обстановка здесь — это суета, гомон и стремительные перемещения эсбэшников.
Солдат указал ему на стул в небольшом зале для брифингов.
— Генерал сейчас подойдет.
Сергей сел. Несколько следующих минут мимо открытых дверей не прошел ни один человек. Можно было слышать, как невидимые солдаты шушукаются вдалеке.
Наконец, возник генерал Рогачев, встал в проеме на секунду, глядя остекленевшими глазами. На красных щеках выделялась трехдневная щетина. Рогачев был непосредственным начальником отца Сергея, к тому же его другом. Этого большого, богатырских пропорций человека мальчик знал давно.
— Привет. — Генерал закрыл двери и сел на стул по другую сторону стола. Его большие руки покрывали шрамы, в основном от ожогов. Участки кожи имели разный цвет, и в целом запястья от этого напоминали географическую карту.
Все время, пока Рогачев говорил, Сергей смотрел на его руки, лежащие на столе. Нет, это были не карты, а мертвые киты, выбросившиеся на берег.
И в двадцать лет при мысли об отце эти генеральские руки ясно вставали у Сергея перед глазами.
Лика нашла его в потайном месте, о котором знали только они двое. Небольшой закуток в лабиринтах воздуховодных каналов был их суверенной территорией, о которой не знали взрослые.
Именно сюда пришел Сергей следующим утром после физических занятий. Его хотели освободить от них, но мальчик отказался от поблажки наотрез. Заявил, что пропустить тренировку значить стать, в конечном итоге, уязвимым. Он не видел иного способа бороться с тем, что рвалось изнутри и причиняло невыносимую душевную боль. Только другая боль, физическая, могла здесь помочь.
Лика взобралась по вертикальной лестнице, влезла на квадратную площадку, сваренную из листового гофрированного металла, и посвятила фонариком.
Луч прошелся по укрытию, найдя лицо Лужина. Тот лишь слегка поморщился.
— Знала, ты здесь!
Девочка встала и, пригнув голову, подобралась ближе.
В укрытии было несколько пластиковых ящиков, набитых всякой всячиной, на один из них Лика села так, чтобы оказаться напротив Сергея. Тот смотрел в стену.
— Давно сидишь?
Он промолчал.
— Твой отец погиб как герой, — сказала Лика, сердясь. — Он повел рейд, прорвался через толпы врагов, чтобы спасти остатки тех, кто нуждался в спасении. Эти люди, которых привезли, станут колонистами Бастиона. Твой отец прикрывал отход главных сил, уничтожив в одиночку 'сатира', а такого еще никто не делал! Ты понимаешь?
Сергей моргнул и перевел взгляд на ее лицо, покрытое резкими тенями от фонарика. 'Сатир'? Он
