– Неужели я еще недостаточно зол?
– Вы злы, как тот, у кого карманники вытащили мошну с монетами, – сказал дроу, поигрывая цилиндрическим деревянным футляром, в котором держал свои драгоценные «Очерки». – Но – не как герой.
– Я не хочу быть героем. Я хочу домой. Домой, в свое поместье!..
– Понимаю, но это невозможно, господин. Лучше примите реальность как есть. Помните, о чем мы говорили: в вашей жизни наступила полоса суровых испытаний, вам предоставляется шанс пройти их и измениться. Перейдя на качественно новый уровень, вы приобретете нужный авторитет, силу, уверенность. Вам нужно быть злым, подобно героям, а не лавочникам…
– Прошу тебя, замолчи, – взмолился виконт. – Слушать тебя не никакой возможности. Все! – Талиесин сжал уши руками.
Чувство реальности медленно утекало от него, и он даже не пытался задержать мерзавца.
Черныш же улыбался. Он, конечно, не говорил господину, чтобы еще сильнее не травмировать его, но в глубине души был совершенно доволен таким развитием событий.
Глава 3
Пнилл Бычье Сердце появился на пристани и загрохотал по ней своими ножищами. Разговоры мигом прекратились.
Новоиспеченные дружинники короля втянули животы, показывая, что готовы.
– Отлично!
Взгляд Пнилла, скользящий по толпе, остановился на секунду на скрюченной, словно в приступе люмбаго, фигурке виконта. Талиесин смотрел на мир громадными, единственно что не полными слез глазами.
Кивнув послу («Наконец-то, ядрена вошь, а то все мозги вытряс, задохлик!»), Пнилл что-то шепнул Говоруну. Тот изобразил, что очнулся от своего транса, и куда-то убежал. Проводили его подозрительными взглядами. Все знали, что бедняга чокнулся, работая на благо Диккарии, и не горели желанием находиться рядом.
Бычье Сердце взошел по широкому пандусу на «Увалень», драккар, которым командовать собирался сам, и укрепился на борту.
Взгляды девяноста рубак устремились на его могучую рогатую фигуру в ожидании традиционной речи. Все конунги и хрюрлы обязаны были толкнуть перед отплытием что-нибудь героическое.
– Братья по оружию! Соплеменники! Верные подданные! Друзья! Сегодня я обращаюсь к вам не только как правитель Диккарии, но как ее суровый сын, как вождь клана! Для всех нас наступил час испытаний. Злая сила вышла в наш мир и обрушила свою ярость на нашу родину. Должны ли мы сидеть сложа руки, множа количество жертв? Должны ли ждать конца с покорностью, которая приличествует кроликам, а не могучим воителям, сынам воителей и внукам воителей?
Толпа на пристани, не говоря уже о тех, к кому был обращен помпезный спич, заволновалась. Не было числа ручищам, что с хрустом сжимались на рукоятях мечей и топоров.
– Нет! Мы будем сражаться! – прорычал Пнилл Бычье Сердце. – Мы рождены для боя, для победы! Да?
Восемьдесят девять героев ответили слитным ревом, от которого задрожали окрестные горы.
– Да!!!
Девяностый герой – Талиесин Эпралион – в это время был занят. Он лежал на пирсе животом на грязных досках, свесив голову за край. Под ним плескалась покрытая пленкой гниющего мусора вода Бормо-фьорда. Но даже это не помогало ему прочистить желудок. Тошнота сдавила горло.
– Господин? – встрепенулся дроу.
– Уйди! – прохрипел виконт, отгоняя Черныша.
Тон, каким это было сказано, не дал шансов слуге возражать.
– Сегодня мы отплываем на север, чтобы положить монстру конец! Ваша поддержка, ваши заговоры, обращенные к нам, будут нашим мечам в помощь! Мы уничтожим тварь и привезем ее голову, чтобы посадить на высокий кол на главной площади Рыгус-Крока! И будет так, как сказал я, Пнилл Бычье Сердце, король Диккарии! Море выстелет нам благоприятный путь, и ветер наточит наше оружие!
Варвар вскинул вверх руку, в которой держал ту самую секиру, что подарил ему Талиесин в день свадьбы.
Сначала был рев, довольно нестройный, но постепенно тон его изменился.
Теперь это была уже самая настоящая боевая песня-клич. От нее у виконта волосы встали дыбом. Блевать расхотелось, а подняться на ноги сил не хватало, поэтому слушал он, лежа мордой вниз.
– А-бу! А-бу! А-бу! – ритмично рычали воины и колотили оружием по щитам.
– А-бу! А-бу! – Толпа на пристани, решив, что она ничуть не хуже, присоединилась.
Наверное, и сам Грендель слышал этот шум, хотя находился сейчас далеко от города.
– Я скончаюсь, – пробормотал посол Тиндарии, заметив, как темнеет перед глазами.
Но и тут ему не повезло. Мучения только набирали ход.
Арбар, Рээш и Шонвайн не могли пропустить такой праздник адреналина. Орали они так, словно были варварами от рождения и ходить в морские походы с целью завалить какую-нибудь громадную страхолюдину для них обычное дело.
Долго ли коротко, но стало тише. Черныш усадил господина на доски и заметил, что тот не просто изменился в лице, а стал совершенно другим. Цветом виконт напоминал ярко-зеленую тропическую лягушку.
– С вами все в порядке? – спросил Черныш.
Посол бросил на него самый страдальческий взгляд в Галактике.
Тем временем прикатили большую ритуальную бочку, наполненную ритуальным пивом, которое употребляли уходящие в море варвары перед отплытием. Ритуальность напитка заключалась в том, что экстракта из мухоморов в нем было больше, чем иных ингредиентов. Именно этого и требовала Древняя Традиция.
Чарка мистического пойла – и моряк, согласно поверьям, ступающий на Путь Мертвых (море), готов пересечь его и преодолеть любые опасности…
Все это Талиесин узнал позже.
Последующие события пронеслись мимо него. Он был единственным, кто не пил ритуального пива.
Бочку осушили в один присест. Даже дроу, как естествоиспытатель, обязанный проверять на себе странные обычаи других народов, не ушел от соблазна и влил в себя двойную порцию. Ему, конечно, понравилось.
Черныш и сам не заметил, как вдруг очутился на корабле. Рядом – каким-то чудом уложенные рядышком виконт и плотно набитый багаж. Кругом – суета, хохот и легкие стычки. Кто-то рассказывал кому- то, что он сделает с Гренделем. Подробности были ужасны.
– Ик! – сказал дроу, а потом выпустил отрыжку.
Ответом было чье-то ржание, похожее на козлиное.
– На весла, обормоты! – проревел морской шторм, которым оказался не кто иной, как Бородульф Сожру Живьем.
«Страдалец Фиг», на котором предстояло плыть виконту и его слуге, заскрипел, словно прощаясь с городом навсегда.
Свои места на скамьях заняли самые сильные и умелые в гребном деле мореходы.
– Эх, взяли!
– Сейчас поработаем!
– Хорошо же!
