Бравые казаки Часть II 'Людас'

центральной площади, казаки увидели три виселицы, установленные посередине. На майдане толпился народ. Полковник с казаками протиснулись к центру. В кругу стояли связанными несколько человек. Все вокруг кричали и порывались ударить беззащитных людей. Троих поставили на лавку и набросили им на шеи петли. Головань выстрелил из пистолета в воздух. Все затихли.

   - А ну, подожди казнить,- проговорил полковник, обращаясь к шустрому мещанину, затягивающему веревку на шее у одного из стоявших под виселицей.

   - Та это же жиды, они из нас всю кровь выпили. Слава Богу, теперь наша власть настала. Это благодаря вам, панове казаки. А мы вот решили сами в городе порядок на­вести, пока вас не было еще. Шляхту повыгоняли, а жидов вот казним, туда им и дорога.

   - А ты кто такой?- спросил Головань.

   - Я Пантелеймон Гилка - православный христианин.

   - А за что ты их казнишь?- продолжал выяснять полковник.

   - Так я же говорю - это кровопийцы.

   - По твоей морде не скажешь, что из тебя кровь выпили,- проговорил Головань, показывая нагайкой на красную физиономию Пантелеймона.

   Площадь дружно засмеялась.

   - Ты дурака не валяй, говори толком, что они натворили? А то я могу по-другому спросить,- серьезным тоном заговорил полковник.

   - Я у этого деньги одолжил, а возвращать нечем,- ответил Гилка, указывая на еврея, у которого он только что затянул петлю.

   - Так, и за это ты его решил казнить. Ну, правильно, убил человека, и никому и ничего не должен. Хорошо придумал. А этих, что тут стоят, за что вешать собрались?- про­должал спрашивать Головань.

   - Да за то же самое. А еще за то, что молятся они не так, как мы. Одно слово - нехристи,- ответили из толпы.

   - Так, понятно. Значит. Если человек другому Богу молится, то его нужно повесит?- обратился полковник к отвечавшему на его вопрос.

   Все замолчали. Похоже, было, что способность мыслить начала возвращаться к людям.

   - Вы все хорошо придумали,- заговорил Головань, пытаясь не раздражать возбужденную толпу, чтобы не пришлось применять оружие.- Но сделаем мы так. Все ваши дол­ги до сегодняшнего дня вам прощаются, а панов евреев мы отпускаем. Что скажете, израилево племя, возражать никто не будет? А для всех остальных скажу, если еще ко­го-нибудь казнят без суда, то тех, кто это сделает, я сам лично почастую саблей. Всем всё понятно?

   - Понятно, Батько атаман,- ответили люди, стоявшие на площади.

   Освобожденные евреи подбежали к полковнику Голованю. Так, как Игнат сидел на коне, они не могли до него дотянуться. Поэтому целовали ему ноги и гладили его ко­ня, приговаривая:

   - Спаси Вас Бог, пан атаман. Всю жизнь Вас благодарить будем. Скажите, как Ваше имя, чтобы знать, кого благодарить в молитвах.

   - Не надо мне ноги целовать, я вам не князь ясновельможный,- сказал смущенный Головань и, тронув поводья, поехал к выходу из площади. Люди расступились, пропус­кая Игната.

   - Это полковник Головань - правая рука Гетьмана Шульги,- сообщил евреям казак, ехавший следом за Игнатом. -

   Полк выехал из села. Головань обратился к хлопцу, назвавшего его имя на площади:

   - Ты прекращай рассказывать про меня, что я какая-то правая рука. И где ты только таким ухваткам научился?

   Подобные события происходили во многих населенных пунктах Украины. Угнетаемые люди пытались покарать своих обидчиков, которые попадались им в руки. Ино­гда доставалось и невинным. Известное дело, что огонь во время пожара никого не щадит.

31. Отъезд полковника Ружанского.

   Имение полковника Ружанского располагалось в лесу. Поэтому даже в знойные летние дни в доме было прохладно. После событий в Порубежном, Гресь отпросился у князя Вишневецкого на несколько дней съездить домой. Девушка, спасенная им, оказалась дочерью старосты села Натальей Корень. Приехав в Ружевку, так называлось имение полковника, девушка первые дни молчала и почти не выходила из своей комнаты. Гресь приказал заботиться о ней и выполнять все её пожелания.

   В тени деревьев, росших у самого дома, была беседка со столом и лавками внутри. Ружанский любил посидеть там, когда было о чем подумать. Сейчас он размышлял о событиях в Порубежном:

   'Больше такие задания я выполнять не буду. Я воин, а не палач. У князя и без меня найдется, кому такие поручения исполнять'.

   Полковник поднял голову и увидел, что рядом с ним стоит Наталья и смотрит на него. Ружанский встал и предложил девушке присесть. Она пристально посмотрела ему в лицо. Взгляд темно-синих глаз девушки вызывал у него беспокойство. Гресь почувствовал себя неуютно. Вместе с тем, он любовался её красотой. Темно-русые волосы рассыпались по плечам. Белое платье, плотно облегающее упругую девичью грудь, и перехваченное на узкой талии чёрным поясом, плавно ниспадало до земли, подчёрки­вая привлекательные формы бедер.

   Наталья перевела взгляд вниз, и черные бархатные ресницы коснулись нежной кожи ее лица. Она присела на лавку. Ружанский продолжал стоять.

   - И долго Вы намерены держать меня у себя в плену,- спросила девушка.

   Гресь впервые услышал ее голос. До этого она только плакала. Ему показалось, что ангел заговорил с ним.

   - Бог с Вами, пани, какой плен?- волнуясь, заговорил полковник.- Вы вольны уйти, когда захотите. Только прошу Вас оставаться, как можно дольше у меня. Да и куда Вы пойдете?

   Наталья резко, повернув голову, метнула на полковника гневный взгляд. Ружанский понял, что сказал лишнее.

   - Прошу простить грубого солдата, пани. Если бы я мог что-то изменить, я бы отказался выполнять тот приказ. Пускай бы меня лучше казнили,- оправдывался полковник.

   - А другой приказ не отказались бы, выполнять?- поинтересовалась Наталья.

   - Какой другой приказ?- непонимающе переспросил Гресь.

   - Жечь мирные села,- уточнила девушка.

   Ружанский молчал. Он понимал, что никакие слова и извинения не помогут.

   - Ваша Милость,- раздался голос слуги, бежавшего к беседке,- гонец от князя Вишневецкого со срочным приказом.

   - Извините, пани, служба,- сухо сказал Гресь, обращаясь к Наталье, и ушел.

   В княжеском послании говорилось, что полковнику необходимо срочно прибыть в замок ясновельможного. Сообщалось так же, что завтра они выступают на войну с казаками.

   Ружанский приказал, чтобы слуги готовили его военную амуницию и седлали лучшего коня, а сам вернулся к Наталье.

   - Я сейчас уезжаю. Не знаю, увидимся еще или нет?- говорил Ружанский, опустив голову.- Только прошу Вас, если Вы посчитаете возможным для себя, дождитесь моего возвращения. Будьте здесь, как хозяйка.

   Девушка ничего не ответила. Гресь щелкнул каблуками, сделал поклон головой и быстро ушел. Наталья еще долго сидела в беседке. Размышляя о случившемся, ей не уда­валось свои же мысли помирить друг с другом.

   'С одной стороны, он мой враг,- думала девушка,- он сжег наше село, его солдаты убивали моих односельчан. А с другой - пан полковник такой благородный, такой кра­сивый, сильный, смелый, меня спас.