не псина, как ты выразился, а пёсик. И я попрошу, чтобы ты его не обижал. Обрадовался, что силы много и издеваешься над маленькими. У каждого свои вкусы. Я люблю собак, а Бог - кошек. Ну, ладно отпусти Цербера.
- Ну, конечно,- иронично сказал Архангел,- я его сейчас отпущу, и он преспокойно побежит к себе домой, виляя хвостиком. Да он вмиг сожрёт Месхета. Ты что Далюс, меня за дурака принимаешь?
- Правильно, Гориил,- поддержал его Главный жрец,- не отпускай это чудовище.
- А ты вообще молчи, червяк,- выругался дьявол, обращаясь к месопотамцу.- Послушай, Гориил, ну, зачем тебе этот таракан Месхет? отдай его мне, а я тебе за это, что хочешь дам. Ну, например, можешь забрать себе Цербера. Знаешь, какой он умный. У-У-У. Кого хочешь может покусать или загрызть даже. А этот слизняк Месхет уже почти тридцать лет мне нервы портит. Отдай его мне, пожалуйста.
- Перестань кривляться, Далюс,- резко сказал Архангел.- Никого я тебе не отдам. Господь приказал помогать этому человеку. Ты что хочешь ослушаться воли Господней? Забирай свою собаку и убирайся назад в ад. Сегодня у тебя ничего не получится. Бог уже всё решил. Потому и послал меня сюда.
- Ну, ладно,- прошипел дьявол.- Сегодня твоя взяла. Но это ещё не конец истории. А тебя, мокрица Месхет, я всё равно достану. Не долго тебе осталось по Земле ходить. Цербер, пошли домой. Отпусти собачку, Гориил. Мы уходим. Пёсик, на, на, на. Фью, фью, фью. Пошли домой, мой хороший. Гориил плохой, тебя за хвостик тянул. Ну, ничего, придёт время, мы его тоже за что-нибудь потянем.
Далюс исчез в тёмном проёме вместе со своим чудовищем. Месхет подошёл к выходу из ада и сказал:
- Именем Бога, приказываю отпустить душу Изиды из ада. Пусть душа Изиды возвращается к своей хозяйке. Имя Господа Саваиг!
В этот момент под землёй что-то бабахнуло так, как будто лопнул огромный пузырь. Из проёма в полу поднялся светящийся шар. Он быстро полетел в звёздное небо и направился в сторону Александрии, едва не зацепив луну. Каменная плита постамента с грохотом встала не прежнее место. Гориил подошёл к ней и вынул ключ. Затем Архангел протянул его Месхету и сказал:
- Держи. С этого момента ты будешь хранителем этого ключа. Смотри не потеряй. И приберитесь здесь. Посмотри сколько вокруг дохлых гиен валяется. Надо бы их закопать, а то вонять будут. А здесь, как-никак - усыпальницы царей. И мой тебе совет, будь поосторожней. Далюс слов на ветер не бросает.
Месхет оглянулся по сторонам. Везде валялись искореженные мёртвые тела гиен. Оставшиеся в живых терзали трупы своих погибших сородичей, а другие сидели и жалобно выли на луну, оплакивая неповинно убиенных собратьев. Жрец захотел узнать у Архангела, кто же сын дьявола. Но Гориил уже исчез. К Месхету подошёл очнувшийся Унгар и спросил:
- Что уже всё закончилось? Получается, я пропустил всё веселье?
- Да, слава Богу, всё уже закончилось,- подтвердил Главный жрец.- Надо закопать всех этих дохлых тварей. Займись этим.
- Это же какую ямищу надо вырыть, чтобы их всех зарыть?- поразился Унгар.
- Да, здоровенная получится яма,- согласился с ним Месхет.
38. Начало новых дел.
Солнце до такой степени вошло в роль всеиспепеляющей всемирной жаровни, что даже каменные стены, защищающие Иерусалим, казалось, сейчас расплавятся. Когорта Рейнского легиона приближалась к столице Иудеи. Ехавший впереди отряда новый прокуратор Понтий Пилат поднял голову и посмотрел на солнце. От сильного света в глазах у него потемнело. Прокуратор Иудеи опустил голову. Перед глазами у Пилата стояли разноцветные круги.
- Правду говорят люди,- подумал Понтий,- если хорошего слишком много, то это уже плохо. А в этой Иудеи солнца столько, что и ослепнуть можно. Похоже, что в Иерусалиме ещё жарче, чем в Александрии. Доконает меня эта духота. То ли дело у нас на севере Италии. Красота. Зимой снег лежит. Воздух свежий, не надышишься. А здесь, что зима, что лето, не различишь. Жарко, как в духовке. Мерзкий климат, и город такой же.
С такими мыслями Понтий Пилат въезжал в главные ворота Иерусалима. Прокуратор остановился и обратился к одному из стражников, охранявших ворота:
- Эй, служивый, пойдёшь впереди и покажешь нам дорогу к резиденции римского прокуратора.
Иудейский стражник знал, что ослушаться римского офицера всё равно, что со змеёй целоваться - удовольствие на грош, а неприятностей не оберёшься, поэтому без препирательства кивнул головой в знак согласия и пошёл впереди отряда. Когорта следовала по узким городским улочкам. Вдруг, послышались душераздирающие крики, которые тут же заглушили восторженные вопли толпы.
- Что это там происходит?- поинтересовался Пилат у своего проводника, указывая рукой в направлении долетающего шума.
- А это казнят на главной площади преступников,- пояснил иудейский солдат.- Сегодня же пятница, день казни. Завтра суббота - нельзя, священный день, выходной.
Отряд выехал на площадь. Посредине стоял деревянный помост, на котором было укреплено большое колесо. К нему привязали раздетого человека. Палач здоровенной дубиной бил его по рукам и ногам. От таких ударов кости у бедняги ломались, и он неистово кричал. Обезумевшая толпа при этом оглушительно вопила от возбуждения. В конце концов, несчастный не выдержал пыток и потерял сознание.
- За что казнят этого человека?- спросил Вольдас, находившийся рядом с Пилатом, у молодой женщины из толпы.
- Он отказался давать деньги на содержание синагоги, работал в прошлую субботу,- перечисляла женщина,- а фарисея-священнослужителя обозвал кровопийцей.
- Ну, и порядки у них,- поразился Пилат, услышав такое пояснение иудейки.- Наши законы по сравнению с ихними - сплошное милосердие.
Когорта двинулась дальше. Осуждённого отвязали от колеса. Несчастный уже не дышал и не подавал никаких признаков жизни. Палач поднял свою правую руку, толпа затихла, и он сказал:
- Преступник умер раньше времени. Сердце слабое, не выдержало. Казнь окончена, можете расходиться.
Толпа недовольно загудела и начала редеть.
Понтий Пилат и Вольдас Люцифус поднялись на террасу резиденции прокуратора Иудеи. Навстречу им шёл, улыбаясь, центурион Виталий Порус.
- Приветствую тебя,- сухо сказал Пилат.- С нынешнего момента я прокуратор Иудеи. Моё имя Понтий Пилат. Вот приказ наместника Восточный земель Римской империи Марка Цинтерия.
Пилат протянул Виталию свиток. Бывший прокуратор прочитал приказ, внимательно осмотрел красную сургучную печать наместника и произнёс:
- Повинуюсь распоряжению наместника. Будут ли какие-то приказы у прокуратора для меня?
- Да, сегодня же приготовишь указ,- отдал распоряжение Пилат,- гласящий, что с нынешнего дня все смертные казни приводятся в исполнение только после согласования со мной лично, и только после моего разрешения. Вся судебная власть переходит в моё подчинение. Улицы Иерусалима патрулируются только нашими войсками. Охрана Иерусалима и его городских ворот осуществляется исключительно римскими солдатами. Подпись под указом - моя. Всё иди, исполняй.
- Ну, что, Вольдас,- проговорил Пилат, когда они остались вдвоём,- пора тебе приступать к своим обязанностям. Начни с того, что разузнай, кто из местных вельмож мутит воду в Иерусалиме. Кто стоит за всеми этими восстаниями. После моего указа, они зашевелятся, как пауки в банке. Я думаю, что кто-то из них обязательно себя проявит. Вот, ты и узнай, кто это будет.
- Сделаю, прокуратор,- заверил Люцифус.- Постараюсь определить, откуда ниточка тянется, и кто
