отделилась фигура, закутанная в тёмный плащ, и быстро перешла на другую сторону улицы. Было понятно, что этот человек явно не хочет, чтобы его заметили. Пройдя несколько кварталов, всё время оставаясь в тени зданий, незнакомец приблизился к дому первосвященника Сафры. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что улица пуста, человек в капюшоне постучал в дверь особым сигналом. Створки почти сразу отворились. Очевидно, гостя ожидали. Тёмная фигура проскользнула в открывшийся проём.
- Следуйте за мной,- проговорил, впустивший его человек.
Никто из них не обратил внимания на то, что вслед за вошедшим проследовала во двор странная тень. Она ползла по земле, но никак не соединялась с тенями людей. Это была тень Вольдаса, который целый день прождал у ворот дома первосвященника, высматривая, кто приходит к Сафре. Последний из посетителей, пришедший уже ночью, вызвал подозрение у Люцифуса, и он решил за ним проследить. А заодно и подслушать о чём он будет разговаривать с первосвященником.
Пройдя через небольшой двор, люди вошли в двухэтажное здание. Миновав лабиринт коридоров, таинственный гость и его проводник, проследовали в комнату, освещённую масляными лампами. В дальнем углу на подушках сидел человек средних лет в чёрной одежде, расшитой золотыми лентами, переплетающимися в причудливые узоры. Голова его была покрыта капюшоном из такой же ткани. Кучерявая окладистая борода цвета ночи, ниспадала на грудь. В руках он перебирал чётки из чёрного жемчуга. Это был первосвященник Сафра - главное духовное лицо Иудеи по должности, а по сути - истинный правитель государства. Он умудрился прибрать к своим рукам не только религиозную власть, но и светскую. Единственные, кто мешал ему стать полновластным хозяином в Иудее, это были римские войска, оккупировавшие страну. А, особенно, их командующий - прокуратор Иудеи, кавалер Серебряного Орла Понтий Пилат, не так давно занявший эту должность. Сафра сразу же захотел избавиться от этого властного и принципиального римлянина. Но открытую борьбу с прокуратором он вести не мог так, как обязан, был ему подчиняться по своему положению. Да, и не в его это было характере. Первосвященник всю жизнь действовал тайно, из-под тишка, так сказать. Особенно, Сафре доставляло удовольствие, когда он добивался успеха чужими руками. А, в случае провала задуманного плана, первосвященник всегда оказывался ни при чём. Последнее обстоятельство, особенно, его радовало и успокаивало. Сафра всеми силами старался подорвать авторитет прокуратора: устраивал всякие козни, даже умудрился написать на него донос в Рим. Ничего не помогало. Пилат продолжал оставаться на своей должности и требовал исполнения всех имперских законов, учитывая традиции, оккупированной Римом, Иудеи.
- Мне передали, что ты хочешь меня видеть,- проговорил тайный визитёр металлическим голосом, в интонации которого явно проскальзывало неуважение к первосвященнику,- я пришел. Говори.
В этот момент тень Вольдаса подползла к тому месту, где возлегал Сафра, поднялась к нему и умостилась на подушке возле первосвященника.
- За что ты меня так не любишь?- поинтересовался, Сафра вкрадчивым голосом,- мог бы хоть почтение проявить. Я ведь ставленник Божий на Земле.
Первосвященник внимательно посмотрел на гостя. Ночной посетитель снял капюшон. Это был человек лет тридцати пяти выше среднего роста, крепкого телосложения. Чёрные волнистые волосы опускались на плечи. Густая кучерявая борода закрывала лицо почти до самых глаз. Вардалан, так звали гостя, уселся на подушки напротив Сафры, и саркастически улыбаясь, сказал:
- Ты, такой же ставленник Божий, как и я, благородный предводитель восставшего народа против римских завоевателей. Перестань крутить. Ты хочешь стать полновластным правителем Иудеи, а мне надо очень много денег, чтобы уехать подальше из этой Богом проклятой страны, и жить в роскоши оставшиеся время. А не люблю я тебя за то, что ты выдал моих друзей римлянам во время последнего бунта, когда запахло жаренным, и их казнили. Предупреждаю, если ещё раз выкинешь что-нибудь подобное, я тебя лично зарежу. Выслежу и убью. Ты меня знаешь. Говори, зачем звал. Мне надо уйти ещё до рассвета.
- Хорошо,- переходя на деловой тон, заговорил первосвященник,- хочешь говорить открыто? Пусть будет по-твоему. Во-первых: друзей у тебя никогда не было так, как ты сам никогда не сможешь быть другом. А во-вторых: я выдал твоих сообщников римлянам потому, что наша с тобой жизнь висела на волоске. Если за тобой увязалась стая псов, то нужно бросить им кость, чтобы они отстали. Я это сделал. Иначе римские ищейки не отвязались бы и докопались до истинных главарей бунта. А ими являлись мы с тобой. Так, что ты меня должен благодарить. Я тебе жизнь спас.
- Так уж и благодарить,- иронично улыбаясь, заговорил Вардалан,- ты свою шкуру спасал. А меня не отдал в лапы римлянам потому, что побоялся: а ну, как я под пытками расскажу про твои дела. Думаешь, не понимаю, зачем я тебе нужен? Прекрасно понимаю. У тебя есть религиозная власть, но ты не имеешь силы над войском в государстве. А царь Иудеи, Изурод, тебя не любит, мягко говоря. За то у меня есть власть над разбойниками в этой стране. Они мне подчиняются. А при необходимости, я могу и народ поднять на восстание. При таком бедственном положении людей, их не очень сложно уговорить на бунт. Только надо уметь это сделать и иметь для этого деньги. Вот, и получается, что у тебя есть то, что надо мне, а у меня есть то, что надо тебе. На этом и остановимся. Давай говорить о деле. Что ты там опять замышляешь?
Взгляды заговорщиков встретились. Они смотрели друг другу прямо в глаза. По выражению лица Сафры можно было понять, что истинное желание его - собственноручно подвергнуть разбойника самым изуверским пыткам и наслаждаться, при этом, его страданиями. А в самоуверенном взоре Вардалана можно было прочесть неудержимую мечту - поскорее бы выпотрошить сундуки первосвященника, и с огромным удовольствием, перерезать, затем, ему горло. Но обоим удалось удержать себя в руках, чтобы не исполнить своих истинных желаний. На их лицах появились добродушно - натянутые улыбки. Первым заговорил Сафра:
- Ну, что же. По крайней мере, между нами существует ясность наших целей. Это уже хорошо. А дело, вот какое. В скором времени будет наш главный религиозный праздник - Пасха. В городе соберётся множество народа. Римляне будут вынуждены вывести почти весь свой гарнизон для патрулирования улиц. Охрана дворца прокуратора будет незначительной. Ты устроишь смуту возле главного храма. Римские войска проследуют туда для наведения порядка, а ты нападёшь на дворец Пилата и убьёшь его.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Слышно было, как потрескивает фитиль в лампе, а на улице, переливаясь звонкими голосами, стрекочут ночные кузнечики.
- Не понимаю,- задумчиво произнёс Вардалан,- если ты хочешь, чтобы я просто исчез, то заплати мне деньги, и я скроюсь навсегда. Ведь, за то, что ты предлагаешь мне сделать, тебе придется выложить очень большую сумму. А, кажется, я начинаю понимать. Ты хочешь избавиться от ненужного свидетеля в моём лице, с гарантией. Ведь, рано или поздно, но римляне меня поймают. Так ты думаешь? Тебе хочется, чтобы меня убили, и дело не дошло до моего допроса. А лучше мёртвых, как известно, никто не умеет хранить тайны.
- Если бы я хотел тебя убить,- возразил Сафра,- я бы сделал это гораздо проще и дешевле. Думаешь, что кроме тебя, в нашей любимой столице нет других негодяев, способных за деньги убить человека? Или ты считаешь, что у такого, как ты, не имеющего друзей, уже и врагов нет? Ты, конечно, меня извини, но мне кажется, что ты слишком хорошо о себе думаешь. Мне надо лишь то, что я сказал - убить прокуратора. А вопрос о твоей жизни и смерти зависит полностью от твоего умения организовывать такие дела. Сможешь уйти живым, пожалуйста, я мешать тебе не стану. А какую сумму ты хочешь, чтобы я заплатил тебе?
- Десять талантов,- не задумываясь, проговорил Вардалан.
- Сколько, сколько?- переспросил Сафра.
- А сколько, по-твоему, может стоить вся Иудея?- рассуждал разбойник.- Десять талантов - это даром. Я ещё мало с тебя запросил. Да, и своей жизнью за меньше, я рисковать, не согласен.
Первосвященник подумал и сказал:
- Хорошо, пусть будет по-твоему. Только одно условие: половина - сейчас, половина - после окончания дела. Уж, слишком большую сумму ты назначил.
- Ну, да. После убийства прокуратора, я приду к тебе за деньгами, и мне ничего не будет. Так, что ли?- ухмыляясь, спросил Вардалан и, не дожидаясь ответа, зловеще прошипел.- Ты, что, за дурака меня принимаешь? Да, ты первый будешь меня разыскивать, чтобы выслужиться перед римлянами и снять с себя подозрения в причастности к этому делу. Единственное, что меня может спасти, так это - немедленно исчезнуть после убийства. Все деньги заплатишь сразу, или мы ни о чём не договорились.
- Ничего не скажешь, умеешь ты убеждать собеседника,- спокойно проговорил Сафра, и протянул
