вот…
Собеседник прошел к тахте, и сел на приставленный к ней табурет.
— Меня зовут Пак. — Азиат протянул мне руку. — Ты был без сознания несколько часов.
— Где?… — Я приподнялся с постели.
— Где ты находишься. Это хотел спросить?
Я кивнул.
— Ты не говори ничего. У тебя после лекарств в горле пересохло. Доктору пришлось постараться, прежде чем он вывел из твоего организма остатки…наркотиков…
Пак потупил взгляд.
— Наркотиков? — Я закашлялся. — Обезболивающее. Это было обезболивающее.
— Армейская бурда, чтобы не чувствовать страха, боли, и неделю не спать? — Кореец поморщился. — Эту штуку уже года два как делают из запрещенных препаратов. Такая гадость после одного применения способна здоровье подорвать.
— Я колол, чтобы рана на шее…на плече…
— Рану мы с помощью артефактов залатали. — Пак открыл тумбочку, и протянул мне графин с водой. — Вот, попей.
Я принялся жадно глотать живительную влагу.
— Ты спрашивал, где находишься. — Кореец внимательно смотрел, как пустеет графин. — Ты в лагере клана «Жизнь».
Я едва не поперхнулся, услышав последнюю реплику.
Клан Жизнь на протяжении последних трёх лет был прибежищем обожженных зоной ходоков, полумутантов и прочего сброда. Даже у хантеров упоминание об этом клане было запрещено, а если в разговоре и проскальзывало его наименование, ничего кроме отвращение оно не вызывало.
— Ты не бойся так, сталкер. Всё, что ты про нас слышал — это глупые домыслы. Если бы мы были теми, кем нас выставляют сталкеры, то не спасли бы тебя. Логично?
Я отставил графин и кивнул.
— Не всё в нашем мире так, как мы считаем, так что не спеши судить о нас, пока всё не узнаешь, например, как мы тебя спасли.
— Так как вы меня спасли?
— Мы с Порохом, Шахтёром и Джигитом мимо шли. Случайно.
— В Зоне случайностей не бывает.
— Бывают. — Пак улыбнулся. — Мы возвращались с заставы Свободы. Пощипали тамошних обитателей, а когда возвращались, услышали выстрелы. Мы-то подумали, что это Свободовцы стреляют из «джи», а им «калаши» наши отвечают. Так на поляну набрели. Остальное ты знаешь.
— А что стало с тем сталкером, который хотел меня убить?
— Человек он не простой, раз расстрелял стольких вояк, и не был ранен. — Пак многозначительно покачал головой. — С таким человеком мы вчетвером связываться не решились. Использовали эффект неожиданности, но, сам понимаешь, вчетвером без хорошего оружия мы бы его не уработали.
— Да всего раз выстрелить… — Я попытался возразить. — И он готов…
— Ты вон сколько стрелял. — Раздражено ответил Пак. — И не забывай, что мы тебя вытащили, можно сказать, с того света. Мы тебе одолжение сделали, а ты нас ещё и попрекаешь…
Он махнул рукой, словно открещивался от ранее сотворённого.
— Мы к тебе по-человечески, а ты вот как.
— Я просто хотел узнать, что случилось с убийцей стольких людей.
— Узнал?
— Узнал. — Я кивнул.
— Вот на этом и закончим, потому что мне не хотелось бы портить наше знакомство ссорой.
— Мне бы тоже. Вы скажите, если что нужно. Я помогу, чем смогу. Вы только скажите, что нужно, и…
— Хватит. — Кореец остановил меня. — Нам от тебя ничего не нужно.
— Но если что — обращайтесь. — Я замер на полуслове, понимая всю абсурдность собственных слов.
Понял это и Пак. Он несколько секунд смотрел на отставленный графин, после чего проговорил:
— Одевайся. Я буду на улице, если захочешь поесть.
Был близок вечер. Как и говорил Пак, я пробыл без сознания несколько часов.
Где сейчас Стекольщик, которому люди корейца дали уйти?
Где отряды Долга и Свободы, направленные на мой перехват?
Где группа, которую должны были выслать за телами Заречного и остальных?
Я словно выпал из жизни на эти несколько часов, и теперь контроль над ситуацией был утерян…
Пак сидел на перевёрнутом ящике, уплетая «натовский» спецпаёк.
Кореец протянул мне две банки тушенки, когда я сел рядом. Он не говорил ничего, словно ожидая, что я начну разговор первым.
— Скажите, почему вы меня спасли? — Наконец проговорил я, прерывая затянувшееся молчание. — Так Зона велела?
— Зона? — Кореец удивился. — Ты считаешь, что ещё нужен Зоне? Наивный… Мы вытащили тебя, потому что ты такой же как мы — отверженный беглец, изгой, которому нет места в обыденной жизни.
— Вы? — Я вскрыл одну из банок и принялся уплетать консервы.
— Ну да. — Кореец улыбнулся. — С остальными познакомишься позже.
— Изгои? — Повторил я свой вопрос. — В смысле, «одиночки».
— Нет. Не одиночки. — Пак протянул худые ладони к костру. — Именно изгои. Везде есть те, кого принято считать отбросами общества — прогнившими насквозь бродягами. Так сталкеры пытаются идеализировать свои пороки. А всё потому, что они считают себя выше нас. Они решили, что сами вершат свою судьбу, и в этом их главная ошибка. Они всё ещё думают, что Зона их не подчинила, а как раз наоборот, они — доблестные фронтирмены пришли и подчинили зону, освоили её как Америку и Сибирь.
— А как всё на самом деле?
— На самом деле мы единственные, кто не смирился с её волей. Нас она назвала избранными, а потом выкинула на обочину жизни. Мы — ненужные ей игрушки.
Пак сдвинул в сторону шарф, и я увидел на горле Корейца небольшие прорези.
— Это что?
— Результат купания в озере. — Пак усмехнулся. — Жабры. Дефект, которым Зона наградила меня после того как я стал ей не нужен. Её откупные. Она и тебя наградила. Верно?
— Не понимаю, о чём вы.
— Ты видишь будущее. — Уверенно заявил Пак. — И в этих видениях ты видишь конец существующего порядка. Верно?
— Я вижу лишь выброс.
— Выброс. — Пак кивнул. — Наш Маг раньше видел то же, что и ты. А потом он увидел того, кто окунет мир в пучину хаоса. Того, в чьём сердце нет места добру и состраданию.
— Вы про Стекольщика?
— Про Хозяина зоны. Он готовит апокалипсис. Ты ведь видишь это? Голоса говорят тебе об этом?
— Голоса просят остановить кого-то. Просят не дать ему открыть что-то.
— Что открыть? — Пак перегнулся через костёр так, что ладони лизнуло яркое пламя.
Но он, казалось, этого даже не заметил. Сосредоточенный взгляд старика был обращен ко мне, в потаённые глубины моей души.
— Не знаю. Я думал, он говорит про секретный бункер, и мне надо остановить генерала Заречного, но…
