— Потроха Вальгарры! — рявкнул в ответ Левек, мгновенно остервенев. — Тебе, Стасар, уже нечего делать, кроме как молоть языком попусту? Тогда заткнись и собирай остальных дармоедов. Туман уже рассеивается, время в путь трогаться. И все там пошевеливайтесь, лодыри!
В действительности туман и не собирался отступать, он по-прежнему густо заливал весь мир вокруг, однако умудренный прошлым опытом моряк не стал пререкаться. Его недовольное бормотание затихло где- то в глубинах молочной пелены. Тронуться же вперед удалось только после полудня, когда окрепший ветер сумел пробить в туманной мгле первые бреши. За ними странников не встретили ни чудовища, ни коварные девы, даже внушавший опасения Даго остался позади, но чувство тревоги подобное начало путешествия лишь усилило.
— Пока везет, мессир, — обычным ворчливым тоном объявил Левек десять дней спустя, кивнув в сторону проступивших на затянутом мглой горизонте очертаний суши. — Вы не обращайте внимания на холод с дождем, на редкость, скажу вам, благодатная стоит погода.
— Овелид-Кун? — Эскобар напряженно всматривался вдаль.
— Он самый, сударь. Есть здесь городок, Керхшонт называется, вот в нем и остановимся.
— Разве сразу двинуться дальше нельзя? День потеряем.
— Хм, сам понимаю, да только поверьте, тут лучше состорожничать. Запасы пополним, дальше-то края пойдут опаснее, каждая лишняя стоянка может дорого обойтись. Заодно про погоду разузнаем... и не про нее одну.
— Что еще? — обеспокоился Иигуир. — Пираты?
— Да нет, мессир, хуже разбойников тут озорует местная знать. Драться она, видите ли, любит пуще всего на свете, а коль скоро вольностей набрала без меры, то и дерется, почитай, постоянно.
Эскобар пожал плечами:
— Ну и на здоровье. А нам какое до этого дело?
— Нам-то никакого, сударь, важно, чтобы им до нас тоже дела не было. Иной раз попасть меж двух драчунов сквернее, чем самому ввязаться в бой. Без осторожности не уцелеть. Вот и прислушаемся, что нынче в Овелид-Куне творится. Я тут нередко бываю, но положение меняется гораздо чаще. Неровен час...
Керхшонт оказался совсем крохотным городишком, правильнее, даже крепостью, прикрывающей гавань. Когда-то эта твердыня, вероятно, имела грозный вид, однако десятилетия небрежения справились с ней надежнее любых врагов. Просевшие стены зияли дырами, а львиную долю камня попросту растащили на облепившие крепость домики. Таковых, впрочем, тоже наросло немного. В Керхшонте не выделялись ни опрятные купеческие улицы, ни бурлящие в любую пору ярмарки. Даже порт напоминал скорее убежище близ какой-нибудь рыбацкой деревни. Именно рыбацких баркасов скопилось в гавани больше всего, но и они не оживляли пейзажа. Сезон давно завершился, редко кто мог похвастаться уловом, остальные, словно полярные звери-котики, устилали берега темной чешуей днищ. Картина получилась бы вовсе унылой, не возвышайся при входе в гавань две боевые галеры. Увидев их, Левек скривился:
— Принесла нелегкая!.. Будто чуял, опять эти мужланы заваруху удумали.
— Императорский штандарт, — заметил Эскобар, — не князек какой-то.
— Тем хуже. У мелких баронов, сударь, и ссоры Мелкие, а ежели монархи на войну соберутся... Ох, придется попотеть да покрутиться, чтобы проскочить.
Как выяснилось, галеры находились в центре внимания не только вновь прибывших, вся жизнь порта нынче вертелась вокруг них. Крошечные лодчонки то и дело цеплялись к бортам со свежей порцией груза. Те, кто не мог быть полезен, отодвинулись прочь, в дальний конец гавани, не столько освобождая место, сколько из почтительного страха. Судя по всему, пятидесятивесельные монстры появлялись здесь нечасто.
Свесившись через борт, гердонезцы наблюдали за пестрой суматохой на палубах кораблей. Складывалось впечатление, будто набивку трюмов, мелкий ремонт, натаскивание команды и приборку пытались осуществлять одновременно, усугубляя все это обычной в мире бестолковостью командиров и разгильдяйством подчиненных. Удовольствию от забавного зрелища мешал только внушительный вид самих галер. В каком бы запущенном состоянии они ни находились, с такой силой пришлось бы считаться любому.
— Вот и попробуйте мне доказать, что тут не снаряжаются в поход, — проскрипел голос Левека. — Попадал я уже как-то в окрестности военных игрищ, другой раз не хочу. Война ведь все грехи списывает, а вояки этим пользуются от души. Иногда думаешь, для того и затевается буча, чтоб пограбить да поубивать всласть.
— Без этого тоже не обходится, — тихо согласился Иигуир.
— А отсюда выходит, господа хорошие, что беспременно нам нужно избежать встреч с этими пиратами в открытом море. Там-то, скажу я, порой самые высокородные вельможи звереют. Поэтому разнюхать все предстоит аккуратно, вкрадчиво. Разведаем — и в обход, сторонкой. Клянусь бородой Станора, лучше недельный крюк дать и на шторма нарваться, нежели угодить к таким... благородным воителям.
Появление в гавани нового судна осталось практически незамеченным. Путешественники и дальше старались не привлекать лишнего внимания. «Эло» скромно бросил якорь вдали от бурлящих пристаней. Расстояние до земли в один полет стрелы занимала тяжело колышущаяся рыбьей чешуей полоска мутной, вонючей жижи. Преодолеть ее можно было лишь на шлюпке, однако капитана это только обрадовало: команду на берег он выпускать и не собирался, задержка же в перевозке покупок с лихвой покрывалась относительной безопасностью стоянки.
— Пусть только посмеют мерзавцы сунуться ко мне, — бурчал Левек, меряя шагами палубу. — Канат обрубим и рванем к выходу, ищи ветра в поле. Ни одному корыту в этой луже мою старушку не догнать, а чертовы галеры и развернуться-то не успеют.
Улаживать дела с таможней и пополнять запасы он предоставил помощнику, сам же взялся за куда более рискованную часть работы. На корабле находились еще два человека, имевших право голоса, оба не преминули увязаться следом: Иигуир в качестве переводчика, Эскобар... Офицер повод подыскивать не соизволил, а Левеку было не до споров.
Хотя давно миновал полдень, городок производил впечатление только что проснувшегося. Помятые, то радостные, то перепуганные лица, казалось, несли печать искреннего удивления вдруг закипевшей жизнью. Хватало и зачинщиков этих перемен: едва ли не чаще жителей с рыбаками на пути встречались солдаты в начищенных до блеска панцирях или облаченные в одинаковые синие плащи моряки имперского флота. Настоящий праздник творился у торговцев и трактирщиков: кругом щедро звенели монеты, смеялись женщины, стучали пивные кружки. Служивый люд, очевидно, торопился истратить едва полученное жалованье на все мыслимые удовольствия.
Проплутав по грязным улочкам, гердонезцы, наконец, остановились у одной из харчевен. Попасть туда стоило немалых трудов — Левек словно нарочно выбрал самое запруженное народом заведение. Внутри уличные страсти клокотали с особенным отчаянием. Во всех портах мира так безоглядно гуляют лишь два сорта людей: пираты, вернувшиеся из удачного набега, да ратники накануне сражения. Приходилось буквально продираться сквозь толщу теснящих друг друга доспехов, форменных плащей, через тычки и брань.
— Посидите пока здесь, господа, — наставлял Левек спутников, чудом отхватив для них местечко на подоконнике. — Никуда не отлучайтесь и, упаси Господь, ни к кому не приставайте. Сам пройдусь, послушаю, о чем нынче болтают. Может, посчастливится без расспросов обойтись, тогда и ваше, мессир, участие не потребуется.
Идея капитана подслушать разговоры посетителей привела Иигуира в некоторое недоумение: вокруг стоял такой гвалт, что про перешептывания нечего было и думать. Любые секреты тут неизбежно кричали на ухо, таким образом обдавая ими и соседей. Трудность состояла только в том, что рассказчиков набралось едва ли не половина зала, в результате обрывки бесед перемешивались в причудливую, почти не поддающуюся осмыслению кашу.
Пока Иигуир еще вертел головой, силясь уловить ту или иную речь, Эскобар, понимавший на местном диалекте слово через два, быстро заскучал. Казалось невероятным, какое удовольствие можно найти в подобной давке, но веселье кругом бурлило. Левек сгинул за чужими спинами безвозвратно, зато откуда ни возьмись выныривали то юркий мальчонка с пенящимися кружками, то обильно накрашенная девица, то
