– В конце концов, почему бы и нет? Если отбросить родословную мишуру, я сейчас ничем не уступаю Демиону. Более того, когда он удирал в Валесту, я с его покойным братом дрался за Гердонез. Гердонез Артави, заметьте! Демион запятнал себя трусостью и после завоевания – вдобавок к тому, что за десять лет ни разу не попытался вернуть трон, он даже не сумел создать приличного войска для этого. Проедал остатки казны, мечтая о чуде! И теперь нам своей кровью обеспечивать бездарности подобное чудо? Чем еще принц достойнее? У меня нет поддержки дворянства, однако и Демион за долгие годы ее растерял. Меня пока не знают Церковь и народ, но разве не примут они радостно освободителя? Не на такой ли прием и рассчитывает Демион, дабы подпереть шатающуюся репутацию? У меня нет огромной армии, но, сокрушив мелонгов, мы с вами, друзья, превратимся в основную, определяющую силу Гердонеза. Ну, а кроме того, у меня есть перед высокородным принцем особое преимущество. Я ваш, ребята!.. Я десять лет провел среди ваших учителей, прошел вашим путем, знаком с вашими взглядами и образом мыслей. Предвижу, что окажусь самым близким для всех вас человеком, единственным, понимающим здесь членов вашего братства. Волей рока вы заброшены в далекие, чужие земли. Освободив страну, в ней предстоит жить, а я смог бы… помочь вам, друзья, найти место в этом кровожадном мире. Порознь наша цена невысока, сообща нам по плечу захватывающие дух вершины!
– Почему же сразу грезить о короне? – Дайсар скривил губы.
– Мы ведь должны взять наибольшее из доступного, – порывисто отозвался Эскобар. Молчание слушателей начинало его беспокоить. – А лучше момента, чем вслед за освобождением, не сыскать! Упустим – придется, кусая локти, довольствоваться крохами. Подумайте, друзья, не спешите с ответом. Сейчас позволительны любые переговоры, любые союзы, ваше решение потребуется лишь после победы… Хотя, не скрою, желал бы узнать его заранее и быть уверенным, что оно одобрено всеми остальными.
Ребята переглянулись и, к явной досаде Эскобара, заговорил Шагалан.
– Не вижу смысла тянуть с ответом, командор, – ровным, холодным голосом произнес разведчик. – Выскажу пока только собственное суждение: ваша идея мне не по душе. Я не испытываю пиетета к дому Артави, много слышал о принце и хорошего и дурного. Не имею также ничего против вас, сир. Мы недолго знакомы, но, полагаю, из вас получился бы не худший монарх. Более того, по поводу близости к нам вы всецело правы. Уже то, что вы взялись советоваться по столь щекотливому вопросу, служит подтверждением. С этой точки зрения вы, командор, для нас на троне Гердонеза, бесспорно, предпочтительнее.
– Тогда в чем же дело? – вырвалось у Эскобара.
Юноша придержал его жестом.
– Видите ли, сир, мы давно не дети, бедные сиротки, выброшенные войной на чужбину. Наши помыслы теперь не ограничены слепой местью за разрушение прежней жизни. Как вы верно указали, выступая в поход, требуется понимать, что случится дальше. Допустим, вы окажетесь прекрасным королем, лучшим за последние века. Но что произойдет со страной, узурпируй вы трон?
– Это будет зависеть от меня. И от вашего содействия.
– Не совсем так. Гердонез, по сути, едва-едва сплотился в цельное государство, его нельзя вечно связывать лишь грубой силой. При всех минусах дом Артави самим своим существованием обеспечивает еще одну связь – традицию общей власти. Данная нить пока очень тонка, порвать ее нетрудно, но это приведет, считаю, к удручающим результатам. Да, впереди смутная пора, все можно изменить. Но если безвестный дворянин, совершенно чуждый древним королевским родам, собственным мечом захватит трон… страну ждут тяжелые годы. Рухнет закон, и все сторонники Артави вместе с ревнителями права ополчатся против вас. Рухнет традиция, и множество смельчаков, самозванцев и бандитов попробуют вслед за вами заполучить себе кусок пожирнее. Под шумок, почуяв зыбкость власти, вскроются застарелые язвы: зашумит черный люд, отложатся Хамарань и Редгарсия, потянут лапы алчные соседи. Всем можно будет все. Гердонез на годы и десятилетия окунется в кровавый мрак междоусобиц, беззакония, войн. А проклинать за эти беды примутся вас, командор.
– Какой-то смуты и так не избежать, – воскликнул Эскобар, – вы это знаете не хуже меня! Волнения с потрясениями достанутся любому королю, мне или Демиону. Только у меня за спиной выстроятся не жадные до золота наемники, а бесстрашные, непобедимые воины. Какие там бароны или самозванцы, друзья? Мы же походя втопчем в грязь всякое сопротивление!
– Вот-вот. Не желая того, вы готовите нам роль кучки карателей, мечущихся от пожара к пожару. А наша мощь или растает под градом новых напастей, или зальет Гердонез кровью по колено… Поймите, сир, вы предлагаете выдернуть из страны ее хребет – сословную систему. Он, бесспорно, слаб и кособок, но альтернативы-то нет вовсе! Из каких бы побуждений вы ни совершили это, неизменно получится катастрофа: немыслимо вместо позвоночного столба воткнуть меч и ждать долгой, счастливой жизни. Вероятно, в отчаянной ситуации мы бы еще рискнули на подобное, однако ныне в лице принца я серьезной угрозы не вижу.
Раскрасневшийся Эскобар отер пот со лба. Обвел взглядом собравшихся, облизнул губы.
– Вы тоже с этим согласны?
– На мой вкус, Шагалан все толково изложил, – пожал плечами Рокош. – Чуточку витиевато, но разумно.
– Что же тогда? – сник командор.
– Лишь немного умерьте свои аппетиты, сир. Действительно, почему сразу корона? Если мы воистину очистим Гердонез от варваров, то ведь сможем просить у принца любой награды.
– Просить? – Лицо Эскобара перекосила гримаса.
– Не цепляйтесь к словам, командор, – поддержал друга Керман. – Вы же понимаете, в тревожное время иная просьба равносильна повелению. Нам-то, в сущности, ничего особенного и не надо, ну, а вам, если настаиваете… Титулом маркиза и постом первого министра для начала не ограничитесь? И вообще, братья, не рановато ли мы взялись делить шкуру зверя, еще весьма бойкого и зубастого?
– Не думаю, – откликнулся Шагалан. – Господин командор прав в том, что на землю Гердонеза следует вступать уже с ясным представлением о будущей власти. Неизвестно, сколько продлится эта война, скольких жизней она потребует да и достанется ли нам в итоге победа. Если же такое случится, мы не должны тыкаться в потемках, спешно выбирая нового властителя. Тем более желающих обдурить и использовать нас отыщется масса. И раз веских возражений так и не прозвучало, смею заключить: мы попробуем опереться именно на Демиона. Примем дорогого гостя, покажем себя, посмотрим на него. Тогда и приспеет черед окончательных выводов.
Утекла еще неделя. Высокая делегация появилась вполне буднично, без фанфар и знамен. В лагере к встрече, собственно, никто и не готовился, никому в голову не приходило вырядиться в праздничное платье и выстроиться вдоль дороги. Некоторую сумятицу вносили разве что Беронбос с женой Марикой. Похоже, они по-прежнему сохраняли искреннее благоговение перед звонкими титулами и вовсю пытались не ударить в грязь лицом. Их героических усилий хватило на славный, по здешним меркам, обед, и все же потуги привлечь к работе ребят с треском провалились. Даже убраться в хижинах и вокруг них кое- кто решился единственно из сочувствия к стараниям Ринары. Уборка чуть подслащивалась привычным флиртом, столь же привычно тщетным.
Незадолго до полудня прискакал гонец, один из валестийских слуг Бойда. Примерно через пару часов к посту на въезде в лагерь приблизилась группа всадников. Четырнадцать человек, среди них сам Тинас Бойд. Переглянувшись с ним, постовые молча пропустили гостей внутрь, те шагом проследовали к центру лагеря, где и спешились. Приветствовать их выпало сияющему от счастья Беронбосу, хмурый Эскобар затерялся за спинами.
Принц Демион оказался низеньким, полноватым мужчиной. Возраст под сорок, вид – абсолютно чуждый воинственности. Одутловатое, с отвисшими складками щек лицо, большой мясистый нос, толстые губы, жидкие волосы вокруг обозначившейся лысины. Заметное брюшко и одышка, с которой он покинул седло, выдавали склонность к сытой, изнеженной жизни. Принц мог бы показаться вовсе бессмысленным куском мяса, если бы не ясный, острый блеск крошечных глаз. Как и его спутники, он был одет по-дорожному: строго, без пышности, из украшений – лишь серебряная цепь на груди. Под платьем угадывалась кольчуга, на боку – короткий, изящно отделанный меч, вряд ли, впрочем, годный для настоящего боя.
Риз, герцог Даго, на брата не походил так, что невольно, закрадывались сомнения в безупречной верности покойной королевы-матери. На полтора десятка лет моложе, на полголовы выше, поджар, гибок,
