Одна из них подняла руку и помахала мне. Я повторила ее приветственный жест, хотя сердце мое испуганно затрепыхалось.
Черт! Только Жениных знакомых мне тут не доставало!
Я вообще не понимаю мою тетушку. Как она могла выпустить меня в город, где каждый знает ее племянницу как облупленную?! Это похоже на самый экстремальный способ научить человека плавать: вывозишь его на лодке подальше от берега и толкаешь в воду.
Как говорится, хочешь жить – выплывешь.
Вот и я оказалась в шкуре этого утопающего. Придется вертеться.
Тут я обнаружила, что мы пришли. Метр стоял у красной бархатной портьеры, прикрывающей вход в отдельный кабинет. Он поймал мой взгляд и приподнял край тяжелой ткани. Я вошла внутрь и осмотрелась.
Так я и думала. Отдельный кабинет ресторана «Лунный берег» был значительно больше моей гостиной.
«Что ж, – подумала я философски, – большому кораблю, большое кораблекрушение!»
Тут же испуганно перекрестилась и сплюнула через плечо.
– Официант сейчас подойдет, – проинформировал меня метр.
– Спасибо.
Он с достоинством наклонил голову и удалился.
В общем, не буду вдаваться в подробности. Обед превратился для меня в непрерывный кошмар. Во- первых, я страшно опасалась выдать себя перед обслуживающим персоналом, поэтому заглядывать в толстую книгу под названием «Меню» даже не стала. Просто коротко сказала официанту:
– Как обычно.
Похоже, эти слова в жизни незнакомой мне барышни Жени были ключевыми.
Официант кивнул и испарился.
Вопрос, как называются принесенные им явства и какими вилками и крючочками их едят, предо мной не стоял. В кабинете я была одна, поэтому никто не мог уличить меня в невежестве. Я разделалась с обедом при помощи привычных приборов: вилки, ложки и столового ножа.
На всякий случай испачкала соусом остальные предметы сервировки, названия которых не знала, и осторожно отложила их в сторону.
Правильно говорил дедушка Ленин: «Учиться, учиться и учиться!» Сейчас я ощущала всю мощь этого лозунга, как никогда раньше. Оказывается, мне только показалось, что я такая ученая и грамотная. Столовый этикет, к примеру, был для меня сплошным белым пятном, и я дала себе слово изучить вопрос во всех его тонкостях.
До чего же обременительно быть богатой! Я вас еще не убедила? Ладно, тогда продолжим рассказ…
Скажу коротко: за всеми своими волнениями вкуса обеда я не почувствовала. Поэтому не могу вам рассказать, из чего он состоял. По-моему, там был кусок рыбы в кисло-сладком соусе. Из чего было приготовлено все остальное – тайна, покрытая мраком. Хотите узнать – посетите ресторан «Лунный берег». Что, испугались? Вот и мне было страшно…
Через какое-то время (не скажу точно, через какое) я нажала на кнопку вызова официанта.
Он явился буквально через секунду, словно стоял, притаившись, за бархатной занавеской. Впрочем, возможно так оно и было.
Я протянула ему карточку и сказала:
– Спасибо.
– Вам все понравилось? – спросил официант, принимая кредитку.
– Да, очень, – ответила я торопливо. – Если можно, вернитесь поскорее. Я спешу.
Он снова растворился в воздухе, а я достала из сумки рублевую наличность.
Интересно, какие здесь нужно давать чаевые?
В каком-то американском детективе я однажды прочла, что сумма чаевых обычно составляет десять процентов от стоимости обеда.
Но я-то не знала, сколько стоит мой обед!
Потом, чаевые в Америке – одно дело, в России – совсем другое. Россия, как выразился один русский классик, такая страна, которая умом не измеряется. Хотя современный поэт довольно остроумно возразил этому классику:
И вообще, может, богатенькая девушка Женя привыкла оставлять чаевые в свободно конвертируемой валюте!
Что делать? Дождаться официанта, получить чек и отсчитать десять процентов?
Как-то неудобно.
А метрдотель? Ему-то сколько давать? И вообще, метру дают чаевые?
Я взмокла от напряжения.
Ну, что? Вы все еще считаете, что быть богатой легко и приятно?
В общем, я так ничего не придумала и отсчитала двести рублей для официанта. Сначала хотела отсчитать триста, но жаба задушила.
Триста рублей! Я дома три дня живу на такие деньги! И потом, неужели обед из трех блюд, весом в триста грамм каждое, может стоить три тысячи рублей?
«Не может!» – категорически ответила жадность. А благоразумие ехидно вползло в мозг с ядовитыми словами:
– Вполне возможно…
Я беззвучно плюнула в сторону.
Вернулся официант. Молча положил передо мной закрытую папку, в которой находился чек и кредитка. Я вынула их оттуда и, вложив двести рублей, протянула папку назад.
Впилась взглядом в лицо официанта, стараясь определить: доволен или нет?
Но лицо его осталось таким вежливым и бесстрастным, что я не поняла: нахамила со своими чаевыми или попала в точку?
– До свидания, – сказала я и встала со стула.
– Ждем вас снова, – вежливо ответил мой визави.
Я чуть не брякнула то, что вертелось у меня на языке:
– Как же! Дождетесь!..
Но вовремя сдержалась.
С другой стороны бархатной шторы меня уже ожидал метрдотель, сдержанно-душевный, как хороший английский анекдот.
– Надеюсь, все в порядке? – осведомился он.
– Все чудесно! – ответила я с энтузиазмом заключенного, у которого перед выходом на волю спрашивают, понравилась ли ему эта тюрьма.
– Мы будем рады видеть вас снова, – закруглил беседу метр.
Я поняла, что такие слова не должны остаться без вознаграждения. Со вздохом полезла в сумочку, покопалась в ней и достала пятисотрублевую купюру. На меньшую сумму совесть не подписывалась. Я неловко протянула деньги метру, он принял их с таким же достоинством, с каким принимают орден.
Слегка поклонился и проводил меня до выхода из зала.
Тут уже ждал швейцар, обойти которого было так же невозможно, как Кордильеры. Я обреченно сунула руку в сумку. Достала сто рублей и молча запихала бумажку в его карман.
Меня уже не мучил вопрос: много или мало. Я рвалась на волю.
– Женя! – окликнул меня женский голос сзади.
Я обернулась и увидела даму, помахавшую мне рукой. Она приближалась с радостной улыбкой хорошей знакомой, предвкушающей обмен свежими сплетнями.
– Прости, пожалуйста! – сказала я быстро. – Я спешу!
И, прежде чем дама успела мне ответить, юркнула в открытую дверь ресторана с такой скоростью, словно торопилась проскочить между Сциллой и Харибдой.[1]
