Да. Получается именно так.
Выходит, тетушка должна меня холить и лелеять. Почему она этого не делает? По одной простой причине: боится, что я догадаюсь, как сильно она от меня зависит.
Боится, что я догадаюсь, в чем именно она от меня зависит. Значит, я должна догадаться. Должна вычислить слабое место в обороне противника.
– Или расспросить дядюшку, – вклинилось благоразумие.
Точно! Дядюшка по каким-то причинам желает со мной объединиться!
Впрочем, осторожно, Лерка, осторожно… Вполне возможно, что это часть игры, спланированной тетушкой. Что-то подобное я видела в детективах: плохой следователь и хороший следователь. Один давит и унижает подозреваемого, второй ведет с ним задушевные беседы. Естественно, подозреваемый тянется к «хорошему» следователю и попадается на крючок.
Вполне возможно, что тетушка затеяла со мной именно такую игру. Для чего? А кто ж ее знает! Возможно для того, чтобы я не искала помощи на стороне!
Вполне возможно. Я доверяюсь дядюшке, а он докладывает тетушке о каждом нашем разговоре.
Ну, хорошо. Это один вариант. Теперь рассмотрим другой.
Предположим, что дядюшка не врет, и ему для чего-то потребовалась моя помощь. Предположим, что он готов играть против жены.
Зачем ему это? Жена надоела? Влюбился в другую женщину?
Я насмешливо фыркнула.
Дядюшка не похож на слабоумного! Он похож на человека, который привык к комфорту, высокому уровню сервиса и к уверенности в завтрашнем дне. Рисковать своими удобствами он станет только в одном случае: если надеется получить больше. Гораздо больше.
– Черт!
Я не заметила, как произнесла это слово вслух, поэтому сама испугалась. Сползла с кровати, в волнении заходила по комнате.
Да. Тогда все вполне логично. Дядюшка хочет одним выстрелом убить двух зайцев: избавиться от жены, которую не любит и побаивается, а заодно обрести финансовую независимость.
С моей помощью.
Какую помощь я могу ему оказать? Я – всего-навсего тетушкина наследница! Захочет дать мне пинка под зад – даст, можно не сомневаться!
Стоп!
Я остановилась.
Не может она дать мне пинка под зад! Мы только что выяснили, что не я от нее, а она от меня как-то зависит!
Может, все наоборот? Может, не я тетушкина наследница, а она моя?..
Я тихо рассмеялась. Мысль выглядела абсурдной. Однако обстоятельства говорили в ее пользу.
Как сказала тетушка, передавая мне ручку?
– Подписывай, ты это миллион раз делала!
Выходит, Женя периодически доверяла тетушке свои деньги.
Свои!
Я плюхнулась в кресло. Мысли в голове разогнались и неслись вперед с бешеной скоростью участников «Формулы – 1».
Игорь Маркович попытался заикнуться об основном капитале.
Он спросил, где будет размещен основной капитал. А тетушка его быстренько оборвала. Но он сказал вполне достаточно, чтобы я сообразила: основной капитал может быть перемещен после моего дня рождения. После моего тридцатилетия.
Вот зачем я потребовалась супругам Володиным!
Так-так…
Я затеребила пояс халата, пытаясь удержать в голове бешеный напор мыслей.
Выходит следующее: девушка Женя богатая наследница. Только наследует она вовсе не деньги своей тетки. Нет, все наоборот! Тетка наследует деньги племянницы! Они с мужем живут на ее деньги! Отсюда все эти доверенности, которые Женя подписывала «миллион раз»!
А после тридцатилетия она получает в свое распоряжение основной капитал. Такой огромный, что Игорь Маркович готов предложить «эксклюзивные условия» его размещения в собственном банке.
Вот так.
В голове образовалась пустота, такая же внезапная, как и безумное количество мыслей за минуту до этого. Словно с бешеным гиканьем проскакал по прерии огромный отряд индейцев и пропал, оставив после себя разворошенный песок и вытоптанную траву.
Я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Меня охватило оцепенение.
Догадаться обо всем остальном было нетрудно.
После моего тридцатилетия со мной произойдет несчастный случай. И все деньги унаследует тетка, моя единственная кровная родственница.
Финал.
Я поднялась с кресла. Как во сне двинулась в гардеробную и остановилась перед огромным зеркальным шкафом.
В нем отразилась незнакомая мне девушка с взлохмаченными волосами и грустным взглядом. Девушка подняла голову, посмотрела мне в глаза. По моему телу медленно пробежала долгая мучительная судорога.
– Найди меня, – сказала девушка.
– Где? – закричала я, не раскрывая рта. – Где ты?!
– Найди! – повторила девушка. – Тогда останешься жива!
На меня обрушилась ужасная тяжесть, и я повалилась на пол, как мешок с трухой.
Повалилась и осталась лежать до самого утра.
Утро застало меня врасплох. Ужасно болела голова, зудела ссадина на локте, на предплечье образовался вполне ощутимый синяк.
Я с трудом приподнялась с пола, опираясь на руку.
Похоже, я снова впала в транс. Как тогда, в своей квартире.
Я взялась ладонью за лоб. Лоб был горячим. Неужели заболела?
Я встала с пола, хромая, прошла в комнату. В глаза ударил яркий солнечный свет, льющийся из-за незадернутых штор.
Я прикрыла глаза ладонью.
Плохо мне. До чего же мне плохо!
Я присела на кровать и попыталась собрать ускользающие мысли.
Значит, так: до середины ноября супруги Володины вряд ли затеют мое убийство. В день своего тридцатилетия неведомая мне девушка Женя становится наследницей большого состояния. Значит, до этого дня она должна быть жива и здорова, иначе тетушке нечего будет наследовать.
Соберутся гости. Меня предъявят им как Женю. Все удостоверятся, что наследница жива-здорова, и даже перестала колоться.
«Прекрасно», как говорит Елена Борисовна.
Что потом?
Потом мне, очевидно, придется подписать какие-то бумаги… не знаю какие, ни разу не приходилось выступать в роли богатой наследницы.
А после?
– А после – все, – ответило мне благоразумие. – Гейм овер.
И это было сказано с такой уверенностью, что я даже перепугалась.
Потому что это была чистая правда.
Зачем тетушке свидетель? Тем более, если речь идет об огромной сумме денег?
Я машинально потерла разболевшийся висок.
Все правильно. Назад в Москву меня, конечно, не отпустят.
