натюрморты ваял. И еще кошек любил малевать. Особенно рыжих… И вечно подбирал бездомных на улице. У нас в мастерской этими кошками все провоняло…
Вера мечтательно улыбнулась:
– А я бы с удовольствием кошечку завела…
– Зачем? Ты сама как кошечка! – целуя ее, рассмеялся Алеша. – Уж лучше волкодава… Чтоб незваных гостей отгонял! Вот вернемся в Москву – заведем кавказца. А? Как тебе мысль?
– Сомнительная! – в тон ему подхватила Вера. – Он меня будет к тебе ревновать… Еще загрызет, чего доброго!
– Никто у нас никого не загрызет! – благодушно констатировал Алексей и разлил водку по рюмочкам.
– Я не буду! – решительно воспротивилась Вера. – Да и тебе не советую – развезет с дороги.
– Для дамы у нас имеется кое-что получше! – возвестил Никита, доставая из настенного шкафчика удлиненную бутылку из синего стекла. – «Либ фрау мильх» – мое любимое… Что значит: молоко любимой женщины. А вообще-то я не пью. Вот разве что по такому случаю…
– Может, ты еще и не куришь? – саркастически усмехнулся Алеша.
– Угадал – не курю! – сконфузившись, признался Никита.
– Господи, какой молодец! – восхитилась Вера. – А я вот никак не могу бросить, правда, курю немного, даже не всякий день, но потом так паршиво себя чувствую… Мне кажется, от курева душа засоряется!
– Это точно! – с интересом взглянув на нее, изрек Никита. – Темнеет душа. А ее прояснять надо.
– Вот мы сейчас и проясним! – Алексей поднял рюмку. – За гостеприимного хозяина и щиру Германщину, приютившую нас!
– Ура! – гаркнул Никита, и пир начался.
Правда, он длился недолго. Закусив, Никита предложил гостям совершить небольшую прогулку на гору – к замку Роланда.
– Но ведь уже смеркается! – засомневалась Вера.
– Ну и что! Самое время для прогулок и для беседы в старинном духе, – заверил Никита. – Заодно расскажете, как там у вас дела, что в Москве делается. Только накиньте что-нибудь потеплей – ветрено. Не иначе как дождь будет.
– Так куда мы потащимся – в дождь? – Алексею явно хотелось побыть с Верой наедине. – Верку простудим!
– Ничего со мной не случится! – решительно возразила Вера – ей не терпелось окунуться в здешнюю жизнь, тем более что этот вечер был единственный, когда они могли себе позволить праздную прогулку, – завтра им нужно начинать свои поиски.
И через пять минут, надев джинсовые куртки, все трое пересекли внутренний дворик и скрылись в арке под железнодорожной насыпью. Там дорога неспешно поднималась в гору через лес, заполоненный плющом.
Никита рассказывал им легенды о здешних местах – живых свидетелях чудных дел, творившихся тут в незапамятные времена… Он объяснил им, что от самого замка Роланда сохранился лишь древний фундамент, на котором «совсем недавно» – лет двести назад – была возведена арка из камня, сплошь увитая теперь глянцевитым плющом. То был своего рода памятник Роланду – племяннику Карла Великого, который среди множества подвигов, совершенных им, мог похвастаться даже победой над драконом. Замок, где жил дракон, находился поблизости – на противоположном берегу Рейна – светлый прямоугольник полуобвалившейся башни, возвышавшейся на горе над рекой, дразнил воображение путешественников, и за разумную плату они могли посетить жилище дракона, благо там теперь были частные владения…
«Историю об этом драконе рассказывала мне Ольга, – вспомнила Вера, глубоко вдыхая терпкие испарения старого букового леса. – Что-то уж очень много места занимает в воображении местных этот дракон! Видно, дух его здесь… Притаился! Добычу чует!»
Ей отчего-то стало не по себе.
Она взобралась на кучу спиленных мощных стволов, сваленных возле журчащего ручейка, вытекающего из затона.
– Никита, а что для тебя дракон? Мы видели твою работу в мастерской… Это символ? Но чего? Что ты угадываешь за ним?
– Слезай – упадешь! – велел ей Алеша, задумчиво разгребая ногами кучи прошлогодних лежалых листьев на склоне оврага.
– Дракон… – помедлил Никита. – Как сказать… Для меня он таится в творчестве… И это тайна, которую нельзя разгадать!
– Но ведь дракон считается символом мудрости, – возразил Алексей.
– И мудрости, да! Но все-таки для меня – это символ того иррационального, чем дышит душа человека… А самое иррациональное, что есть на земле, – это творчество!
– Но ведь дракон – ужасен. Он – чудовище! Он пожирает людей! – не унималась Вера. – Выходит, в творчестве таится опасность…
– Конечно! – улыбнулся Никита. – Оно может стать кошмаром… и даже гибелью для человека. Для творца, которому открыт этот дар.
– Но почему? – Вера спрыгнула с кучи бревен и, забежав вперед, загородила мужчинам дорогу. Этот разговор ее мучительно волновал.
– Потому что творчество – это эксперимент с собственным сознанием. Это опыты с ядом, которые медик-художник проводит вслепую над собственным организмом… Для меня, во всяком случае, это так!
– Езда в незнаемое? – уточнил Алексей.
– Не только… – Никита помрачнел, видно, этот разговор касался таких вещей, о которых он предпочитал умалчивать. – Это открытие в себе сил, которые могут тебя разорвать. Искалечить душу… Если с ними не справишься…
– Ну, это ты слишком! – возмутился Алеша. – А потом, ты лукавишь… Ведь твой дракон – на картине – он-то ведь побежден! Разве не так? Значит, ты с ним справился! Значит, вообще можно справиться…
– Видимо, да… – не совсем уверенно отвечал Никита. – Только одно способно спасти того, кто вступил на эту дорожку… Кто открыл в себе силы дракона…
– И что ж это такое? – замерев, спросила Вера.
– Любовь! – бросил на ходу Никита и быстрым шагом пошел вперед по дороге, не оборачиваясь, низко наклонив голову и все убыстряя шаг.
Вера с Алешей переглянулись, не в силах скрыть своего удивления, и поспешили за ним.
Дальнейший путь все трое проделали в молчании. Никита, видимо, был не намерен продолжать эту тему. И Вера с Алешей больше его не тревожили расспросами и шли, раздумывая о своем и проникаясь удивительной красотой здешних мест.
Дорога перестала взбираться в гору – они оказались на самой ее вершине, нависавшей над Рейном. На влажной земле отпечатались следы конских копыт – рядом находилась небольшая гостиница, где можно было брать лошадей напрокат. В отдалении меж деревьями показалась пара верховых, едущих медленным шагом на выхоленных гнедых… Это были подростки – совсем юная девушка и парень помладше. Видимо, ее брат. Оба были в лосинах и высоких кожаных сапогах для верховой езды. Поравнявшись, они приветливо поздоровались. Никита, слегка наклонив голову, что-то сказал им по-немецки. Они рассмеялись и вскоре скрылись из глаз.
Какой легкой и непринужденной может быть жизнь, подумала Вера. И как вся эта природная красота, которая их окружала, не вязалась с жутковатой темой разговора, который они вели…
И все-таки тень загадочности отмечала эти места. Каменный мостик, перекинутый через глубокий овраг, вел к высокой старинной башне, такой узенькой, что она напоминала колонну с окошками, – там тоже, по словам Никиты, были чьи-то частные владения, причем хозяев никогда не было видно…
Спустившись с этого мостика к подножию горки, на вершине которой виднелась арка Роланда, они обошли ее кругом, все время поднимаясь наверх, и оказались на смотровой площадке над Рейном, огороженной каменным парапетом. Внизу, под головокружительной кручей, перед ними открывалась долина Рейна, и великая река, единым руслом объявшая Европу, казалось, что-то хотела поведать им…
– В здешних местах обитали друиды, – прервал наконец молчание Никита. – Хранители сокровенных
