бы на это ни ушло времени, все равно. Пусть знает командование, что он более опытный командир, чем Баглай!
Его радисты беспрерывно слушали все радиоволны, заданные штабом. И так же внимательно акустики следили за экраном.
А пока что корабль ходил и ходил по черной воде вперед и назад, меняя галсы, и Лавров до боли стискивал зубы. «Нет, я найду, найду лодку и атакую! Ты, Баглай, не успеешь защитить ее, даже если навяжешь мне надводный бой…»
Пожалуй, ни разу в жизни не нервничал так Лавров. И на то были причины. Когда Баглай появился в части, Лавров даже подружился с ним. После того как молодой командир «потопил» давно уже мертвую немецкую баржу, приняв ее за лодку, Лавров снисходительно похлопывал новичка по плечу: «Ничего, браток, и мы эту кургановскую школу прошли, он умеет молодого офицера школить». А сам в это время думал: «Куда тебе? Семь потов с тебя сойдет, пока настоящим командиром станешь!»
Окончательно убедился он в своем преимуществе, когда у Юрия произошла авария с машинами. Лавров был твердо уверен в том, что Баглая понизят в должности. Однако не понизили. Он продолжал командовать судном, и хорошо командовать! Вот тогда и изменил Лаврову здравый смысл…
Шифр у Лаврова, как и положено, был не тот, что у Баглая, потому что они ведь «противники». В эфир полетели позывные в штаб. За ними, вперемежку, цифры и буквы.
Этого для Аркадия Морозова было достаточно.
Он знал голос радиопередатчика с корабля Лаврова.
Десятки, сотни, а может, и тысячи радиостанций посылают в эфир свои голоса, и все они, как и у людей, разные. Даже не видя человека, его можно узнать по голосу, по манере разговаривать. Так Аркадий Морозов узнавал голоса других радиостанций.
Он успел записать и позывные, и шифрованный текст радиограммы. Но главное, что его сейчас интересовало, это координаты. Где корабль Лаврова? В каком квадрате?
Сразу же доложил на ходовой мостик Баглаю:
— Поймал корабль «противника»!
— Что там? Скорей!
— Позывные знаю. Шифровка есть.
Юрий загремел ботинками по вертикальному железному трапу в радиорубку.
— Что у вас тут? Покажите.
Пробежал глазами позывные, шифровку. Конечно, так быстро не расшифруешь. Но ведь теперь известно, на какой радиоволне работает Лавров!
Решение пришло сразу же. Это и есть тот самый вариант, который следует использовать.
— Передайте на лодку радиоволну «противника». Лодка должна попасть на акустический экран и заманить корабль в сорок пятый квадрат, подальше в море, а потом без промедления снова возвратиться в прибрежную полосу.
Прошло лишь несколько минут, пока радист разговаривал с лодкой, а Юрию Баглаю они показались вечностью. Наконец получен ответ: «Ясно. Вас понял».
Действительно, изображение лодки на экране Григория Шевчука начало расползаться, словно его размывало волной, как след на прибрежном песке. И вот уже нет подводной лодки. Экран чистый. Но теперь и лодке и Юрию Баглаю известно, где корабль «противника».
На мостик Юрий поднялся радостно возбужденный, улыбающийся. Запорожец стоял, внимательно вглядываясь в море. Командиру корабля отрапортовал:
— За время вашего отсутствия никаких происшествий не было.
— Были, были, дядя Федор, да еще какие! Поймался Лавров. Теперь пусть попробует нас изловить!..
Гидроакустик доложил Лаврову, что цель обнаружена. Подводная лодка — на экране, она уходит все дальше и дальше в море, набирает глубину.
Лаврова это не волновало. Главное — лодка есть!
И он немедля отправил радиограмму в штаб: «Атакую лодку».
Но на экране гидроакустика лодка начала расплываться. Потом изображение снова стало четким… Снова исчезло… Снова появилось… удаляется…
Лавров ругался, кипел: «Привидение какое-то, а не лодка!»
Он еще не знал, что управляемый им корабль запеленгован и каждое его движение известно. А это привело Лаврова к полному провалу: выполнить задание командования и потопить подводную лодку ему не удалось.
Наступило утро. Пришел полдень.
Море раскинулось сине-зеленой плахтой[6], легко покорялось кораблю, было чистое и прозрачное. В нем, будто нарядные зонтики, плавали всегда неспокойные медузы, и казалось, им тесно в такой большой воде.
Юрий Баглай сутки не сходил с мостика. Но усталости не чувствовал. Его держало на ногах радостное сознание успешно проведенного маневра.
На протяжении всего похода почти не спал и Федор Запорожец. Ко всему присматривался, ко всему прислушивался. Особенно внимательно следил за Юрием Баглаем, за его действиями, распоряжениями. Довелось ему плавать со старшим Баглаем, и вот теперь — с его сыном — Николай Иванович был опытным моряком. Юрий только поднимает паруса. Но сразу видно, что на флот пришел хороший командир. Как две капли воды похож на отца.
Думал Запорожец и о себе.
Вот сидит он на ходовом командирском мостике. Его, как и прежде бывало, овевает соленый ветер. Но не тот уже Федор Запорожец. Постарел. В сердце чувствуется слабость. Нет-нет, да и даст о себе знать, словно напомнит: «Я — здесь». А ведь когда-то и понятия не имел, с какой оно стороны… Ну что ж, в этом есть своя закономерность. Возвратили бы ему те молодые годы — сколько сделал бы он еще для флота. Но годы не возвращаются. Остаются только воспоминания…
Он долго и неотрывно вглядывался в морскую даль. И вдруг стремительно повернулся к сигнальщику, сердито и резко воскликнул:
— Разве не видишь, матрос? Почему не докладываешь командиру корабля?
В это же мгновение громче, чем следовало, сигнальщик доложил:
— Так точно, вижу! Слева по борту — судно!
Увидел его и Юрий Баглай и вздрогнул: да это же «Гидрограф»! Но почему он здесь очутился? Правда, удивляться нечему, у научного судна в море свои пути, свои маршруты.
Диво дивное: второй раз встречаются они в море. Но, в конце концов, что же здесь удивительного? Не так и велико Черное море, чтобы корабли не могли встретиться на его водах.
Сейчас корабли поприветствуют друг друга флагами, как положено, да и разойдутся. «Так уж у нас складывается с Полей: то я ее жду с моря, то она меня».
Но «Гидрограф» вдруг остановился, бросил якоря.
И в это время гидроакустик Григорий Шевчук доложил:
— Вижу на экране предмет.
