Увы, не та во мне уж сила, Которая девиц, как смерть, косила.
И я не тот. Я перестал безумствовать и пламенеть.
И прежняя в меня не лезет снедь.
Давно уж не ночуют утки В моем разрушенном желудке, И мне не дороги теперь любовные страданья – Меня влекут к себе основы мирозданья.
Я стал задумываться над пшеном, Зубные порошки меня волнуют, Я увеличиваю бабочку увеличительным стеклом – Строенье бабочки меня интересует.
Везде преследуют меня – и в учреждении, и на бульваре Заветные мечты о скипидаре.
Мечты о спичках, мысли о клопах, О разных маленьких предметах, Какие механизмы спрятаны в жуках, Какие силы действуют в конфетах.
Я понял, что такое рожки, Зачем грибы в рассол погружены, Какой имеют смысл телеги, беговые дрожки И почему в глазах коровы отражаются окошки, Когда они ей вовсе не нужны.
Любовь пройдет. Обманет страсть. Но лишена обмана Волшебная структура таракана.
О тараканьи растопыренные ножки, которых шесть! Они о чем-то говорят, они по воздуху каракулями пишут, Их очертания полны значенья тайного… Да, в таракане что-то есть, Когда он лапкой двигает и усиком колышет!…А где же дамочки, вы спросите, где милые подружки, Делившие со мною мой ночной досуг, Телосложением напоминавшие графинчики, кадушки – Куда они девались вдруг? Иных уж нет, а те далече – Сгорели' все они, как свечи, А я горю другим огнем, иным желанием – Я вырабатываю миросозерцание! Еще зовут меня на новые великие дела Лесной травы разнообразные тела.
В траве жуки проводят время в занимательной беседе, Спешит кузнечик на своем велосипеде.
Запутавшись в строении цветка, Бежит по венчику ничтожная мурашка.
Бежит… бежит… я вижу резвость эту, и меня берет тоска.
Мне тяжко! Я вспоминаю дни, когда я свежестью превосходил коня.
И гложет тайный витамин меня.
И я молчу, сжимаю руки, Гляжу на травы не дыша…
Но бьет тимпан! И над служителем науки Восходит солнце не спеша.
{1932) МУХА Я муху безумно любил! Давно это было, друзья, Когда еще молод я был, Когда еще молод был я.
319 Бывало, возьмешь микроскоп, На муху направишь его – На щечки, на глазки, на лоб, Потом на себя самого.
И видишь, что я и она, Что мы дополняем друг друга, Что тоже в меня влюблена Моя дорогая подруга Кружилась она надо мной, Стучала и билась в стекло, Я с ней целовался порой, И время для нас незаметно текло.
Но годы прошли, и ко мне Болезни сошлися толпой – В коленках, ушах и спине Стреляют одна за другой.
И я уже больше не тот.
И нет моей мухи давно.
Она не жужжит, не поет, Она не стучится в окно.
Забытые чувства теснятся в груди, И сердце мне гложет змея, И нет ничего впереди…
О муха! О птичка моя! (1934) О НУЛЯХ Приятен вид тетради клетчатой: В ней нуль могучий помещен, А рядом нолик искалеченный Стоит, как маленький лимон.
О вы, нули мои и нолики, Я вас любил, я вас люблю! Скорей лечитесь, меланхолики, Прикосновением к нулю! 320 Нули – целебные кружочки, Они врачи и фельдшера, Без них больной кричит от почки, А с ними он кричит «ура».
Когда умру, то не кладите, Не покупайте мне венок, А лучше нолик положите На мой печальный бугорок.
{1934) ЧАРЛЬЗ ДАРВИН Чарльз Дарвин, известный ученый, Однажды синичку поймал Ее красотой увлеченный, Он зорко за ней наблюдал.
Он видел головку змеиную И рыбий раздвоенный хвост, В движениях – что-то мышиное И в лапках – подобие звезд.
«Однако,- подумал Чарльз Дарвин,- Однако синичка сложна.
С ней рядом я просто бездарен.
Пичужка, а как сложена! Зачем же меня обделила Природа своим пирогом? Зачем безобразные щеки всучила, И пошлые пятки, и грудь колесом?»…Тут горько заплакал старик омраченный.
Он даже стреляться хотел!…
Был Дарвин известный ученый, Но он красоты не имел.
1933 11 Ванна Архимеда 321 ПЕРЕМЕНА ФАМИЛИИ Пойду я в контору «Известий», Внесу восемнадцать рублей И там навсегда распрощаюсь С фамилией прежней моей.
Козловым я был Александром, Но больше им быть не хочу.
Зовите Орловым Никандром, За это я деньги плачу.
Быть может, с фамилией новой Судьба моя станет иной.
И жизнь потечет по-иному, Когда я вернуся домой Собака при виде меня не залает, А только замашет хвостом.
И в жакте меня обласкает Сердитый подлец управдом.
Свершилось! Уже не Козлов я! Меня называть Александром нельзя.
Меня поздравляют, желают здоровья Родные мои и друзья.
Но что это значит? Откуда На мне этот синий пиджак? Зачем на подносе чужая посуда? В бутылке зачем вместо водки коньяк? Я в зеркало глянул стенное, И в нем отразилось чужое лицо.
Я видел лицо негодяя, Волос напомаженных ряд, Печальные тусклые очи, Холодный уверенный взгляд.
322 Тогда я ощупал себя, свои руки, Я зубы свои сосчитал, Потрогал суконные брюки – И сам я себя не узнал.
Я крикнуть хотел – и не крикнул.
Заплакать хотел – и не смог.
Привыкну, сказал я, привыкну.
Однако привыкнуть не смог.
Меня окружали привычные вещи, И все их значения были зловещи/ Тоска мое сердце сжимала, И мне же моя же нога угрожала.
Я шутки шутил! Оказалось, Нельзя было этим шутить.
Сознанье мое разрывалось, И мне не хотелося жить.
Я черного яду купил в магазине, В карман положил пузырек.
И вышел оттуда шатаясь, Ко лбу прижимая платок.
С последним коротким сигналом Пробьет мой двенадцатый час.
Орлова не стало. Козлова не стало.
Друзья, помолитесь за нас! (1934) СМЕРТЬ ГЕРОЯ Шумит земляника над мертвым жуком, В траве его лапки раскинуты.
Он думал о том, и он думал о сем – Теперь из него размышления вынуты.
И вот он коробкой пустою лежит, Раздавлен копытом коня, И хрящик сознания в нем не дрожит, И нету в нем больше огня.
Он умер, и он позабыт, незаметный герой, Друзья его заняты сами собой.
От страшной жары изнывает паук, На нитке отдельной висит.
11* 323 Гремит погремушками лук, И бабочка в клюкве сидит.
Не в силах от счастья лететь, Лепечет, лепечет она, Ей хочется плакать, ей хочется петь, Она вожделенья полна.
Вот ягода падает вниз, И капля стучит в тишине, И тля муравьиная бегает близ, И мухи бормочут во сне.
А там, где шумит земляника, Где свищет укроп-молодец, ч Не слышно ни пенья, ни крика – Лежит равнодушный мертвец.
1933 ПУЧИНА СТРАСТЕЙ Философская поэма ПРОЛОГ Вот вам бочка – Неба дно.
Вот вам точка – Вот окно.
Это звезд большая кружка, А над ней Нарисована игрушка – Туз червей.
И сверкают в полумраке Стекла – множители звезд.
Телескопы, как собаки, У кометы ищут хвост.
1 Я стою в лесу, как в лавке, Среди множества вещей.
Вижу смыслы в каждой травке, В клюкве – скопище идей.
На кустах сидят сомненья В виде черненьких жуков, Раскрываются растенья Наподобие подков, И летят ко мне навстречу, Раздуваясь от жары, Одуванчики, как свечи, Как воздушные шары Надо мной гудит машина – Это шмель ко мне летит, 325 И шумит, шумит осина, О прошедшем говорит.
И тебя, моя Наташа, Вижу я в одном цветке.
У тебя на шее кашка И настурция в руке.
Я сажусь и забываю Все, что было до меня, И тихонько закрываю Очи, полные огня.
Лампа – ласточка терпенья.
Желудь с веткою высок.
В деревах столпотворенье, Под водой лежит песок.
Над водой последний кормчий Зажигает свой фонарь.
Птицы злей, тюленя зорче, Вылезает пономарь.
Распустив кусты и ветки, На крыльце сидит павлин.
На окошке вместо клетки Повисает георгин.
Рядом – мраморная ваза И развесистый каштан.
Соловьем пропета фраза О пришествии мидян.
Наклонил репейник шапку, Где пчела шипит, как змей, Шмель, захваченный в охапку, Выползает из стеблей.
На дубовую вершину Сели птица с мотыльком, Превосходную картину Составляючи вдвоем.
326 Дама, сняв свои пеленки, Сделав доступ ветерку, Поливает из воронки Племя листьев табаку.
Прямо к дереву из мрака Лошадь белая бежит.
