ошибается, как очевидцы. Надо знать секрет устройства. Но большие люди не выдают свои секреты даже своим детям. Иначе они лишатся власти…
Больше китаец ничего не сказал. Он достал китайскую азбуку и стал показывать мне главные китайские иероглифы. Первый и главный – это иероглиф богатства. «Это король китайских иероглифов», – сказал мне Дун. Затем иероглиф-благополучие. Здоровье. И гармония.
Я училась рисовать китайской кисточкой. Я слушала, как иероглифы звучат.
В заключение урока Дун рассказал мне:
– Теперь вы все время должны тренироваться в улыбках и поклонах. Это вам пригодится на всю жизнь. В Китае надо уметь кланяться и улыбаться. Вот та-ак. – И он, опять сложив ладошки вместе, прижав их к груди, от всего своего китайского сердца поклонился мне.
– Вы так будете кланяться своему нанимателю. Своему хозяину. Охране. Шоферу. Всем.
– А мне кто-нибудь будет кланяться?
– Вам будут кланяться нижестоящие.
– Значит, я буду нижестоящая даже для шофера.
Дун кивнул: «Да».
– В Китае легко стать богатым?
– Очень легко, – сказал Дун. – В Китае легко стать богатым. В Китае многих назначали богатыми. Многих ответственных товарищей. Когда китайская компартия раздавала собственность и назначала миллионеров, мои родители, к сожалению, уже были в России. Они слишком поспешили. И слишком увлеклись европейским марксизмом. Но другие люди, которые обладали истинно китайским терпением, они получили от КПК миллионы и стали очень богатыми людьми. В Китае большое количество миллионеров. А жизнь в Китае очень дешевая. Всего двести пятьдесят долларов нужно семье из четырех человек, чтобы жить очень хорошо. Потом и новые китайцы стали вступать в КПК. Двести тысяч вступило. И сейчас в КПК состоит семьдесят миллионов человек. Это одна большая дружная семья.
Во всех больших компаниях председатель Совета директоров является одновременно секретарем парткома. Главная китайская добродетель – это богатство, а путь к богатству – это накопление.
– Зачем же китайцы уезжают из Китая?
– Чтобы стать еще богаче. Накопить и стать богатыми. И чтобы стать свободными. Многие китайцы хотят уехать из Китая. А потом вложить в Китай свои капиталы. Это очень выгодно. В Китае дешевый труд. Однако в Китае почти нет свободы. Если в Китае мужчину застанут в гостинице с женщиной, которая не является его женой, – мужчина лишится своей должности. Если он чиновник. Он опозорится. Недавно уволили высокого чиновника и исключили его из партии. Его застали с чужой женщиной. Поэтому многие китайцы хотят, чтобы все было, как в Китае, но чтобы была свобода, как в Европе или в Америке. Вот поэтому во всем мире возникают чайна-тауны. Теперь очередь докатилась до России. У вас построен необычный Чайна-таун.
– А что в нем необычного?
– Это специальный засекреченный питомник для «поколения единственных детей», – зашептал Дун. – Это проект новых китайцев. Оппозиции. И западных людей. Там, за высокой стеной, получает образование и проходит тренинги лучшее поколение Китая. Элитные дети, которые потом возглавят страну. Сейчас в Китае правят коммунистические кланы. Они в темноте варят политическую кашу. Никто не знает, о чем договариваются кланы. В Китае нет открытой политики. Запад хочет, чтобы была прозрачная западная политика, демократия. Система контроля за Китаем. Это большой политический проект.
Дун шептал про эту ерунду и поминутно оглядывался. Смешной китаец со смешными манерами.
4. Взять ЧТ – наша задача
«Файл опасности, который прочно сидел у меня в памяти после удара об Ливеншталя на горе, почти стерся. И я согласилась, что если жить, то жить на полную катушку».
– Эй, Ливеншталь, ты не знаешь, как люди попадают в Чайна-таун? – спрашиваю я Ливеншталя во время следующей встречи в офисе Агентства.
Я уже поняла, что судьба моя как скупая главная бухгалтерша, она мне выдает по рублю, остальное приходится выпрашивать. В конце концов, надо же брать инициативу в свои руки.
Ливеншталь, который целыми днями болтался без дела, рассказывая анекдоты, и мешал работать Агентству своей пустой болтовней, принял боксерскую стойку.
– Джулия, нет ничего проще! Туда можно попасть на самолете.
– Славик, давай полетим. У нас же есть с тобой мой самолет.
Ливеншталь лукаво улыбнулся:
– Нет, мы полетим на вертолете. У нас и вертолетов своих как у дурака махорки!
– Славик, а нас не подстрелят?
– Джулия, ты же хочешь снова пережить пленительный миг опасности?
Да, я хотела пережить пленительный миг. Файл опасности, который прочно сидел у меня в памяти после удара об Ливеншталя на горе, почти стерся. И я согласилась, что если жить, то жить на полную катушку.
Экскурсий в Чайна-таун нет. Можно съездить в Париж, имея деньги, а в Чайна-таун, даже имея деньги, попасть нельзя. В Старом городе сразу две фирмы организовали новый бизнес: смотровой полет на вертолете над городом. Бизнес, кажется, слегка криминальный. Этим занимается Экологическая полиция. И МЧС. На своих вертолетах. Частные летательные аппараты чайнатаунцы могут принудительно заземлить. «Заземляли» чайнатаунцы просто: они стреляли в летательный аппарат. И даже могли попасть.
Из-за стены Чайна-тауна видны чистые окна небоскребов невиданной красоты. Все они разные. Один пронзает небо острым шпилем. Другой закручен спиралью. А мой самый любимый небоскреб – цвета синего стекла – построен в виде бокала. Ох и оторвались архитекторы на этих офисах! И такие же с иголочки стоят жилые дома. Город функционирует как деловой центр мирового уровня. По вечерам на его островерхих башнях, устремляющих ввысь свои острые стеклянные шпили, сияют неоновым цветом, как вершины Эльбруса, чистые и недоступные мировые бренды.
Наш Город Дворцов, приземистый, серенький и старый, построенный еще царями, типичный европейский город, с подслеповатыми окошками, со старой вонючей канализацией, но с широкими площадями, будто специально созданными для демонстраций и массовых расстрелов, в одночасье померк на фоне этого нового великолепия. Тут произошла уценка жизни. Если ты работаешь в Старом городе, значит, ты мало достиг в жизни. Кто чего-нибудь стоит, тот работает в Чайна-тауне. Образовалось много желающих заглянуть за высоченную стену Чайна-тауна, но это весьма сложно. Там введен визовый режим. Нужно заполнять анкету и ждать, когда власти Чайна-тауна подтвердят согласие на посещение «объекта». Пропускная система с ощупыванием и выворачиванием карманов на входе и выходе.
…В воскресенье Славик заехал за мной в машине-кабриолете мышиного цвета, и мы поехали на частный аэродром, там стоял, кстати, без дела, и мой серебристо-изумрудный самолетик. Его перевезли из Франции на специальной платформе. Ужасно, но летать на нем по нашим северным просторам оказалось невозможно! Надо получать специальное разрешение и каждый раз просить воздушный «коридор». Пока что у Ливеншталя это не получалось. А у Сципиона не было времени. Бестолковый какой-то получился подарок.
На летном поле мы пересели в красивый желтый вертолет Ливеншталя. На его борту были синим цветом крупно нарисованы три буквы: ФСБ. И инвентарный номер. Ливеншталь сел сам за штурвал. Надел мне на голову шлем с шумопоглощающими наушниками – и мы полетели. Над Старым городом. В сторону залива.
Было очень весело. Ливеншталь управлял вертолетом, грыз семечки, хватал меня за коленки. Я хохотала. Мы пролетели над береговой линией, увидели грязный прибой и вечно строящуюся дамбу. Сделали два круга. После чего Ливеншталь стал нахально снижаться над Чайна-тауном, чтобы я могла рассмотреть город. Он юлил между небоскребами, заглядывая в окна. Я вынула из футляра полевой бинокль, который предусмотрительно взял с собой Славик. И видеокамеру. В бинокль были хорошо видны внутренние дворики на уровне десятых и двадцатых этажей билдингов. Дворики современного Чайна-тауна висели, можно сказать, в воздухе, они были с бассейнами и шезлонгами, цветочными клумбами, зарослями розовых кустов и вывесками на китайском языке. Мы видели пустующие теннисные корты. Никто на них не играл. Это было странно. Зато внизу, по улицам, сплошной коричневой массой катилась толпа. Сновали
