разных вредных книг. Эта сеть для веры и нравственности русских раскинута была очень широко»[291].
Масонские деятели Библейского общества хотели не только кощунственно исказить тексты Священного Писания и подменить Православие ересью протестантизма, но и реформировать богослужение, рекомендуя вести его на русском языке по книгам, содержащим переводы еврейского текста масоретской, талмудической редакции. Святой Феофан Затворник называл новоявленных библейских реформаторов «мазоретчиками».
Против еретических нововведений Библейского общества выступало православное священство. Его лучшие умы, и в частности митрополит Московский Филарет (Дроздов), постоянно указывали, что богослужение и чтение во время богослужения Священного Писания должно осуществляться только на церковнославянском языке в каноническом переводе с греческого текста 70 толковников. Все они предупреждали переводчиков быть осторожными в обращении с еврейским текстом. Как отмечал митрополит Филарет, «текст еврейский в начале времени Христианства был в руках врагов его и поэтому мог подвергаться даже намеренному повреждению, как о сем говорит Святой Иустин-мученик в разговоре с Трифоном»[292].
Антирусское восстание декабристов-масонов и последовавшее за ним расследование деятельности тайных обществ раскрыли настоящие цели Библейского общества. Была выявлена непосредственная связь «библейских реформаторов» с масонскими ложами, открыты преступные замыслы против Православия.
В апреле 1826 года Николай I закрывает Библейское общество. Перевод, искажающий тексты Священного Писания, был остановлен, уже переведенные и отпечатанные первые 8 книг Библии запрещены в продажу, а отдельные издания Пятикнижия Моисеева сожжены.
Итак, первое наступление иудейско-масонской цивилизации на Русскую Православную Церковь закончилось полным крахом. Чада Православной Церкви сразу же поняли преступный характер «нововведений» масонских реформаторов. В русском народе уже тогда сложилось устойчивое предубеждение против фармазонов (масонов) как врагов веры и государства. Русские священники не допускали масонов к причастию и даже, бывало, выгоняли их из храма.
Святой праведный Серафим Саровский всегда относился к масонам как к врагам веры Православной. Рассказывают, что в 1825 году, незадолго до декабристского восстания, к нему обратился за благословением масон, по-видимому Пестель, так Святой Серафим на него яростно закричал, как на самого величайшего преступника и отступника от Христа: «Гряди откуда ты пришел», — и прогнал его прочь. По рассказам очевидца, страшно даже было смотреть на старца в это время.[293]
В Государственном архиве Российской Федерации сохранилась докладная записка Н.А. Мотовилова Государю Императору Александру II, в которой исчерпывающе излагается отношение великого русского Святого Серафима Саровского к масонству: «...батюшкой отцом Серафимом священно тайно, но для меня вполне ясно поведено от лица Господня ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ всеподданнейше доложить, что по поводу Восьмого Вселенского Собора крайне насущно в настоящее время как, во-первых, для соединения Святых Божиих Церквей под Единую Главу Христа Жизнодавца и под Единый Покров Пресвятыя Богородицы, так, во-вторых, и всецелое анафематствование всей мерзости отступления от Святой Вселенской Веры Христовой или аболиционистического нивелирования всего на свете, то есть по-русски — декабризма, а по-вселенски — масонства, франкмасонства, иллюминатства и всей их якобинской, престолов церковных и монастырей святых разорительной и цареубийственной, баргонительной правительственности, всеподло безбожной, антихристианской, сосредоточенной преимущественно в ложах — Симбирской, Московской, Санкт-Петербургской — по России; Нью-Йоркской — по Северной Америке; Калькуттской — по Ост-Индии; Лондонской, Франкфуртско-на-Майнской; кроме мелких лож — шведских, прусских, германских, австрийских, итальянских и прочих — всемирно возглавляемых в Клубе Юнионе в Париже, как во вселенской централизации всего Богопротивного антимонархического и пан-революционернейшего в мире...»[294]
Глава 31
В начале XIX века Наполеон Бонапарт предпринимает безуспешную попытку перевоспитать евреев, соединить их с остальными гражданами своего государства[295]. В 1806 году по его приказу от французских еврейских обществ были призваны в Париж депутаты, которым предложили дать ответы на 12 вопросов о том, признают ли французские евреи обязательными для себя государственные законы, допускают ли еврейские законы ростовщичество, браки между христианами и евреями и другие менее важные вопросы. Ответы на них были составлены так, чтобы удовлетворить Наполеона. Еврейские депутаты заявили, что государственные законы имеют для евреев обязательную силу, что всякое честное занятие еврейским учением дозволено, а ростовщичество запрещено и т.д., исключая ответ о смешанных браках евреев с христианами. На этот вопрос они отвечали уклончиво, но все-таки отрицательно:
«Хотя смешанные браки между евреями и христианами не могут быть облекаемы в религиозную форму, они, однако ж, не влекут за собою никакой анафемы». Чтобы придать ответам депутатов обязательную силу для всех евреев, утвердив их духовной властью, Наполеон распорядился о созвании в Париж великого Синедриона по образцу древнееврейского из 71 члена; в нем две трети членов должны были состоять из раввинов, которым Наполеон придавал значение христианского духовенства. В 1808 году великий Синедрион утвердил все ответы депутатов. Однако очень скоро Наполеон убедился, что еврейские депутаты не были с ним искренни. Слияния французов и евреев не получилось. Еврейские общины продолжали жить изолированно и не считали интересы Франции своими.
Рассерженный Наполеон издает закон о некотором ограничении прав евреев. В частности, им было запрещено заниматься торговлей без разрешения местных властей, ограничен прием залогов по ростовщическим ссудам. Вместе с тем Наполеон сохранил Синедрион и учредил во Франции провинциальные раввинские консистории с дисциплинарной властью над иудейскими общинами.
Тем не менее Наполеон не прекращает попыток использовать евреев в интересах Франции, но очень быстро убеждается, что это возможно только в том случае, если они совпадают с еврейскими.
Войдя в Пруссию, Наполеон, чтобы сделать из местных евреев своего рода агентов французского влияния, вынудил Прусский ландтаг принять в марте 1812 года специальный закон о евреях. В тексте закона содержались ссылки на дарованные евреям «добродетельные привилегии» и «специальные услуги». «Избранный народ» становился, таким образом, привилегированным меньшинством. После освобождения «свободных городов» от французского господства жители Франкфурта, Гамбурга, Бремена, Любека восстановили прежние законы, не содержащие статей о привилегиях. Тогда еврейская верхушка апеллировала в Венскому конгрессу, придав тем самым еврейскому вопросу злободневный характер.
Используя подкуп, давление и шантаж, иудейские лидеры добились возвращения несправедливых законов. То же самое произошло во Франции после свержения Наполеона. Евреи добились отмены ограничений, но просили оставить Синедрион.
Синедрион превратился в центральную консисторию, а раввинам наравне с католическим и лютеранским духовенством было назначено содержание от казны.
В результате еврейской реформы Наполеона во Франции возникла иудейская лжеиерархия из раввинов, которые, получив права государственных должностных лиц, могли более, чем прежде, препятствовать слиянию евреев с французами. Но ошибка, сделанная Наполеоном в предоставлении раввинам прав государственных чиновников в связи с равноправностью евреев, имела важные последствия не для одной Франции, а для всех христиан.[296]
По образцу французских консисторий подобные учреждения создаются по всей Европе. Власти христианских стран своими руками объединяют раввинов для «дружного и властного влияния на еврейское стадо». Иудейские консистории начинают бурную пропаганду иудаизма среди евреев, частично отошедших от религии предков, организуют раввинские училища и духовные семинарии для воспитания молодежи в духе талмудического иудаизма.
Повсюду создаются местные и всемирные союзы (братства) для объединения иудеев в борьбе за свои национальные интересы. В середине XIX века ранее тайная верхушка иудаистского айсберга выходит из тени и начинает открыто возвышаться над христианским миром. В 1860 году создается «Всемирный еврейский союз», руководитель которого А. Кремье почти открыто сформулировал преступные цели иудеев. «Мы, — заявлял Кремье, — имеем не сограждан, а лишь религиозных последователей. Наша национальность — религия отцов наших, другой национальности мы не признаем никакой... Вера предков — наш единственный патриотизм. Мы обитаем в чуждых землях, по, невзирая на эти наши внешние национальности, остаемся и останемся евреями, одним-единственным народом... Израильтяне, хотя и рассеянные по всем краям земного шара, пребывайте всегда как члены избранного народа!.. Только еврейство представляет собой религиозную и политическую истину!
Мы не можем интересоваться переменчивыми интересами чуждых стран, в которых обитаем, пока наши собственные нравственные и материальные интересы будут в опасности. Не раньше станет еврей другом христианина и мусульманина, как в то лишь время, когда свет израильской веры будет светиться повсюду... В наступивший к тому день еврейское учение наполнит весь мир!
Евреи всего мира, придите и внемлите этот призыв наш, окажите нам ваше содействие, ибо дело велико и свято, а успех обеспечен. Христианская Церковь, наш вековой враг, лежит уже пораженная в голову. Каждый день будет расширяться сеть, распростертая по земному шару Израилем, и священные пророчества наших книг исполнятся: настанет пора, когда Иерусалим сделается домом молитвы для всех народов, когда знамя еврейского единобожия будет развеваться в отдаленнейших концах земли... Пользуйтесь же всеми обстоятельствами! Наше могущество велико, учитесь же употреблять его в дело. Чего нам страшиться? Недалек день, когда все богатства земли будут исключительно принадлежать евреям!»[297]
Усиление позиций иудаизма в XIX веке происходило вопреки предостережениям самых выдающихся христианских мыслителей того времени, призывавших европейские правительства ограничить распространение расистской, изуверской идеологии Талмуда и власть ее лидеров в Европе. Труды многих европейских мыслителей содержат прямо-таки уничтожающие характеристики еврейства.
«Евреи всегда были прямым исчадием ада, летописи которого преисполнены вопиющими и отвратительными злодеяниями. Не оставив ни одного памятника в области науки или искусств, они запятнали себя упорным стремлением к варварству, когда бывали независимыми, и к фарисейской теократии, когда бывали порабощенными» (Ш. Фурье).
«Простые народы Европы стали добровольными рабами еврейского лихоимства... Еврейский народ был и остается в Европе азиатским народом, чуждым нашему континенту, подчиненным древнему закону, полученному им в чуждом нам климате, — закону, от которого он, по собственному признанию, не может освободиться... Им правит закон, чуждый и враждебный всем другим народам Еврейский народ — народ, чуждый нашей части света и навсегда останется таковым» (И.-Г. Гердер).
<Министерство, где правит еврей, дом, в котором он держит ключи от денежного сундука и хозяйства, администрация или интендантство, где какой-нибудь отдел вверен евреям, университет, где евреи терпимы хотя бы как факторы или как заимодавцы денег студентам, являются, без всякого сомнения, такими же Понтийскими болотами, которые необходимо осушить... Народ «божий» является паразитом на теле других народов, горше всякой проказы на свете >(И.-Г. Гердер).
«Увы, по сие время живет Израиль паразитом на счет других народов и не на своей, а на их земле» (А. Шопенгауэр).
<По какому же праву золотой паук (т.е. еврей) высасывает все и вся. Как только яйцо снесено, еврейство проглатывает его. Едва копилка наполнилась, «избранный» народ взламывает ее. Не успел вздуться шерстяной кошелек, как сыны Иуды уже опорожнили его>(Э. Дрюмон).
Объясняя неприязнь, а подчас и вражду к евреям со стороны других народов, Гегель указывал на граничащую с фанатизмом настырность этого племени жить в чужом монастыре по своему уставу, многие положения которого шли вразрез с нормами христианской морали и этики. К евреям будут так относиться и впредь, предсказывал философ, до тех пор, пока они не перестанут мерить мир по своему, талмудическому аршину. Только тогда перед ними откроется возможность воспринимать мир во всей его красе и многообразии.
Л. Фейербах, проведя сравнительный анализ иудаизма и Христианства, пришел к выводу, что религиозное сознание еврея «ограничено рамками его особого, племенного интереса, в
