насмешек. В этой связи следует иметь в виду, что некоторые философские и культорологические термины употребляются мною не вполне корректно. Например, vagina dentata (зубастое влагалище) в контексте этой книги утратила свой общеупотребимый психоаналитический смысл и выступает в роли символа некой хтонической женственной стихии, извечно сражающейся с фаллогоцентризмом, который является (опять- таки в данном контексте) синонимом светлого аполлонического начала.
Естественно, я хотел бы объяснить эти неожиданные для меня самого метаморфозы объективными и уважительными причинами – социальными катаклизмами последних лет, необратимым падением социального статуса так называемой творческой интеллигенции, нормальными, хотя и печальными, психосоматическими возрастными изменениями, однако истинные основания столь постыдного ренегатства лежат, очевидно, гораздо глубже.
Мне остается надеяться, что снисходительный читатель простит мне угрюмство, малодушные укоризны и сварливый задор, а быть может, и извлечет некий полезный моральный урок из всего ниже приведенного.
В помощь неутомимым исследователям проблем интертекстуальности в конце книги приводится список основной литературы, так или иначе использованной при написании этой книги.
С уважением,
Тимур Кибиров
2 июля 1998
Нам ничего не остается,ни капельки – увы и ах!Куда нам с этаким бороться!Никак оно не отзовется,то слово, что полвека бьетсяна леденеющих устах,как рыба – не форель, конечно,так, простипома, хек, плотва —совсем чуть-чуть, едва-едва,царапаясь о лед кромешный…И кверху брюхом, друг сердешный,плывут заветные слова.Да мне-то, впрочем, что за дело?Не двигаясь, едва дыша,совсем чуть-чуть и еле-елев противном теле ждет душа.Кого? Чего? Какого черта?Какому лешему служа?Вот из такого нынче сорарастут стихи второго сорта,плодятся, мельтешат, кишатмальками в придорожной лужеиль головастиками… Вчужезабавно наблюдать, ей-ей,как год за годом спорят ужаси скука, кто из них главнейв душе изму-у-у-ченной моей.Гори ж, гори, моя заветная!Гори-сияй, пронзай эфир! Гори ты, прорва несусветная!Гори ты синим, словно спиртв каком-то там полтавском штофе!Кипи ты, как морковный кофе!Пошла ты к матушке своей! 1997–1998
Матушка, матушка, это что такое?Сударыня матушка, что ж это такое?Дитятко милое, что же тут такого?Спи, не капризничай, ничего такого! Матушка, матушка, разве ты не видишь?Сударыня матушка, как же ты не слышишь?Дитятко милое, ну конечно, вижу.Что раскричалось ты, я прекрасно слышу! Матушка, матушка, как же так, маманя!Сударыня-барыня, я не понимаю!Полно ребячиться, все ты понимаешь.Слушайся, дитятко, а не-то узнаешь! Матерь родимая! Родная Праматерь!Я ж твое дитятко, матерь- перематерь!Тихонько, родненький, тихонько, не надо.Маменьке лучше знать, чего тебе надо!– Мать моя чертова, вот же оно, вот же!Где ж ты, мой батюшка? Что ж ты не поможешь?– Экий ты, сыночка, право, несмышленыш!Ну-ка не рыпайся, выблядок, гаденыш!1998
* * *«Все мое», – сказала скука.«Все мое», – ответил страх.«Все возьму», – сказала скука.«Нет, не все», – ответил страх.«Ну так что?» – спросила скука.«Ничего», – ответил страх.Боже мой, какая скука!Господи, какой же страх!Ничего, еще есть водка.Есть молодка. Есть селедка.Ничего – ведь что-то есть?..Ничего-то ничего,ну а мне-то каково? Ну а мне-то,ну а мне-то,ну а мне-то каково?Ни ответа,ни привета,абсолютно ничего!Ах, как скучно, ах, как страшно,страшно скучно, скучно страшно,ах, какое ничего —нет пощады от него.Ну а коли нет пощады,так и рыпаться не надо.1998
* * *Как на реках вавилонскихплакали жиды,как какой-нибудь Полонскийиз-за барышни Волконскойнюхал нашатырь — так вот мы сидим и ноем,из себя мы целок строим,ничего уже не стоим —ровным счетом ноль!Так сказать, за что боролись,вот на то и напоролись!Кто кричал: «Доколь?!»Получи, изволь.Как в Румынии Овидий,как Лимонов Э.,ничего вокруг не видим,числим мелкие обиды,на вопросы с глупым видомврем: «Не понимэ!»А чего ж тут не понять?И чего тут вспоминать.За базары отвечатьвремя настает.Сколь невнятен наш ответ! Наступает время тлеть,время в тряпочку гундеть,получать расчет.1998
Видимо, третьего нам не дано.Ну а второго и даром не надо.Первого – ешь не хочу, но онои страшновато, и противновато.Губы раскатывать просто смешно.С нас еще требуют и предоплаты.Бабки подбиты. Исчерпан лимит.Даже с поправкой на глупость и трусость,даже с учетом того, что кредитнам обещается – что-то не густо!Низкорентабельный уголь в грудибольше не жжется, как это ни грустно.Так вот по счету большому. Прикинь!Хватит латать эти черные дыры!..Вывод отсюда всего лишь один.Максимум два. Ну, от силы четыре.Что же ты мешкаешь, мой господин?Что ж ты губами шевелишь, притырок?1997–1998
С одной стороны —мы горды и важны.С другой стороны — никому не нужны.Вот так, мой друг,вот так, мой дружок, — никомуни на койне нужны!Бывало – ах! — внушали мы страх!И даже – э-эх! —вводили во грех!А нынче, друг,а нынче, дружок,наливают намна посошок.Не вижу ятрагедии здесь —ляля-тополя,бессильная спесь,твоя, мой друг,моя, мой дружок,смехотворная,жалкая спесь!И драйву нет,и саспенсу йок —увы, мой свет,увы, мой дружок.Один глоток,один лишь глотокостается намна посошок.1998
Участвуя в бахтинском карнавале,я весь дерьмом измазан, я смешон,утоплен в этом море разливанном,утробою веселой поглощен,вагиною хохочущей засосан,я растворяюсь в жиже родовой.Вольно же было молодцу без спросувнимать музыке этой площадной! Блатной музЫчке, гоготу и реву,срамным частушкам уличных сирен,гуденью спермы, голошенью крови,вольно же было отдаваться в плен? Вольно же было липкую личинуна образ и подобье надевать,Отца злословя, изменяя Сыну,под юбкою Праматери шнырять? Зачем же, голос мой монологичный,так рано ты отчаялся взывать,солировать средь нечисти безличной,на Диалог предвечный уповать? 
