Стихи

гордыни.

От осознания того,
Что жизнь обиды множит
И что не видно никого,
Кто чем-нибудь поможет,

Что стыдно жить и поживать,
Что я так долго трушу
И что уменье умирать
Облагородит душу.

Теперь краснею до ушей,
Позор припомнив этот.
Облагородиться душе,
Надеюсь, шансов нету.

– X- MARCH

The Sun at noon to higher air,
Unharnessing the silver Pair
That late before his chariot swam,
Rides on the gold wool of the Ram.

So braver notes the storm-cock sings
To start the rusted wheel of things,
And brutes in field and brutes in pen
Leap that the world goes round again.

The boys are up the woods with day
To fetch the daffodils away,
And home at noonday from the hills
They bring no dearth of daffodils.

Afield for palms the girls repair,
And sure enough the palms are there,
And each will find by hedge or pond
Her waving silver-tufted wand.

In farm and field through all the shire
The eye beholds the heart's desire;
Ah, let not only mine be vain,
For lovers should be loved again.

– 10- ПЕЙЗАЖНАЯ ЛИРИКА

Что же, ну что же вы, ивы,
Клены мои, тополя?
Что ж вы такие красивые?
Как же вы тут без меня?

Что же, мое ты сердечко,
Бьешься бессмысленно так?
Рифмами «сучка» и «течка»
Не обойдешься никак!

Что же ты, старче? Чего ты?
Надобно, может, чего?
Полностью выбраны квоты,
Нету у нас больше квот…

Что же ты, иволга-лгунья?
Я разобрать не могу…
И передать не могу я…
Сколько ж, кукушечка? – «Ку!»…

Ку?! Ах ты сука такая!
Ну-ка, скотина, еще!..
Что ж ты, Психея, порхаешь,
Словно полвека не в счет?

– XI-

On your midnight pallet lying,
Listen, and undo the door:
Lads that waste the light in sighing
In the dark should sigh no more;
Night should ease a lover's sorrow;
Therefore, since I go to-morrow,
Pity me before.

In the land to which I travel,
The far dwelling, let me say —
Once, if here the couch is gravel,
In a kinder bed I lay,
And the breast the darnel smothers
Rested once upon another's
When it was not clay.

– 11- МЕГАЛОМАНИЯ

По своей и Божьей воле
Вещей лирою звеня,
Стану я великим вскоре,
Может, не пройдет и дня!
Не найти тебе аналог!
Но пока еще я жалок —
Пожалей меня!

Чтоб, покоясь в Пантеоне,
Памятью людской храним,
Я б дразнил Анакреона,
Нагло хвастал перед ним
Тем, что в жизни сей однажды
– Лучше трижды! ладно, дважды —
Был тобой любим.

– XII-

When I watch the living meet,
And the moving pageant file
Warm and breathing through the street
Where I lodge a little while,

If the heats of hate and lust
In the house of flesh are strong,
Let me mind the house of dust
Where my sojourn shall be long.

In the nation that is not
Nothing stands that stood before;
There revenges are forgot,
And the hater hates no more;

Lovers lying two and two
Ask not whom they sleep beside,
And the bridegroom all night through
Never turns him to the bride.

– 12-

Роскоши, прохлад и нег
Зря взыскует человек!
Пот и трусость, пот и гнев…
Еду я в метро, взопрев.

Пот и похоть, злость и зной —
Вот он, мир привычный твой!
Вожделенья липкий жир —
Вот он, вот он этот мир!

Хоть бы слабый ветерок
Ниспослал гневливый Бог!
Хоть какой-нибудь сквозняк
Освежил бы сей бардак!

О, как душно, Боже мой!
Неужели пред грозой?..
Дом родимый, мир мирской
Пощади, Создатель мой!

– XIII-

When I was one-and-twenty
I heard a wise man say,
'Give crowns and pounds and guineas
But not your heart away;
Give pearls away and rubies
But keep your fancy free.
But I was one-and-twenty,
No use to talk to me.

When I was one-and-twenty
I heard him say again,
'The heart out of the bosom
Was never given in vain;
'Tis paid with sighs a plenty
And sold for endless rue.
And I am two-and-twenty
And oh, 'tis true, 'tis true.

– 13-

– Sir, I am one-and-fifty,
I'm wise enough and then
For all my ill experience,
For all twoscore and ten —

I must say to the youth:
'Tis true, but not the Truth!

– XIV-

There pass the careless people
That call their souls their own:
Here by the road I loiter,
How idle and alone.

Ah, past the plunge of plummet,
In seas I cannot sound,
My heart and soul and senses,
World without end, are drowned.

His folly has not fellow
Beneath the blue of day
That gives to man or woman
His heart and soul away.

There flowers no balm to sain him
From east of earth to west
That's lost for everlasting
The heart out of his breast.

Here by the labouring highway
With empty hands I stroll:
Sea-deep, till doomsday morning,
Lie lost my heart and soul.

– 14-

Ну да – ощущенье такое,
Как будто на самом дне.
Точнее, в мутной водице,
И рядом рыбы одне.

Немые плавают рыбы.
Но сам-то я тоже нем.
А что наверху творится —
Бог весть. Но я-то не вем.

Но сам-то я что за птица?
Ведь точно же не велика.
Зачем же зову крылами
Четыре своих плавника?

А вдруг наверху хитрющий,
Веселый сидит рыбак?
Легко на живца он ловит
Таких неразумных птах.

А вдруг это все ошибка,
Вся эта жажда высот?
И так ли уж нужно рыбке
Стремиться на берег тот…

– XV-

Look not in my eyes, for fear
They mirror true the sight I see,
And there you find your face too clear
And love it and be lost like me.
One the long nights through must lie
Spent in star-defeated sighs,
But why should you as well as I
Perish? gaze not in my eyes.

A Grecian lad, as I hear tell,
One that many loved in vain,
Looked into a forest well
And never looked away again.
There, when the turf in springtime flowers,
With downward eye and gazes sad,
Stands amid the glancing showers
A jonquil, not a Grecian lad.

– 15-

Ох, не гляди в глаза мне, чтобы
Не разглядеть в очках моих
Двух отражений одной зазнобы, —
Это ведь ты отразилась в них!
С первого взгляда влюбишься ты,
Это лицо не любить нельзя,
Ну а полюбишь его – кранты!
Мне ли не знать. Отведи глаза!

Помнишь, у Куна парнишка тот
Был так жесток, но красив зато.
Он заглянул в водоем – и вот
Больше уже не глядел ни на что.
С первого взгляда влюбившись навеки
В то, что ему показала вода,
Юным цветком, а не древним греком
Там он теперь и торчит всегда!

– XVI-

It nods and curtseys and recovers
When the wind blows