Север тоже кинулся в бой и теперь нетерпеливо переминался с ноги на ногу у входа на мост. Задние, напирая на передних, своей массой, в создании которой деятельное участие принял здоровяк Лапа, просто смели понтийцев.
Когда трибун протолкался на палубу гексеры, она была уже на треть занята римлянами и египтянами. Здесь было гораздо просторнее, чем в столпотворении у мостика, но какого-либо подобия строя не прослеживалось, удары сыпались со всех сторон и Квинт сразу же погрузился в пляску стали.
* * *
-- Триера идет в правый борт!
-- Мелеагр?
-- Вижу, наварх!
-- Чего ждем? -- голос Лукулла утратил привычные металлические нотки, а лицо легата побелело. От возбуждения, очевидно.
-- Рано.
-- Не успеем уклониться!
-- Рано поворачивать.
Легат со свистом втянул воздух и судорожно вцепился в борт, ожидая неминуемый удар.
-- Рано!
-- Ну же, Тимофей!
-- Пора.
-- Правый борт табань!
Весла уперлись в воду, а кормчие всем весом навалились на рулевые весла.
-- Не успеем!
-- Успеем!
Даже сухопутным римлянам было очевидно, что 'Птолемаида' действительно успевала вывернуться из- под удара приближающейся понтийской триеры. Но начни пентера разворот чуть раньше и оба корабля оказались бы в лобовой атаке друг против друга, отвернуть из которой было бы куда труднее. Драться с триерой Тимофей не желал. Стоя на боевой башне, он отчаянно высматривал 'Бромий'[164]
- флагман Неоптолема по сведениям египетских лазутчиков.
-- Проходим!
-- Эх! -- азартно выдохнул легат.
-- А вот теперь они попытаются переломать нам весла, -- невозмутимо заявил Тимофей.
И немедленно прогремела команда Мелеагра, подхваченная келевстом и пентеконтархами:
-- Правый борт, весла убрать.
Кормчий переложил руль на правый борт, корректируя курс пентеры, по инерции продолжающей разворот, когда это уже не требовалось. Корабль выровнялся, затем качнулся влево, восхитив легата изяществом и точностью своего хода.
Понтийцы тоже втянули весла. Корабли разминулись на расстоянии десяти локтей, обрушив друг на друга град стрел. Моряки Неоптолема видели, кого они атакуют и особенно усердно били по верхушкам обоих башен и педалиону, надеясь достать там командующего египетским флотом. Телохранители Тимофея не дремали и немедленно прикрыли командующего щитами, тут же превратившимися в подобие ежей.
-- Триера по левому борту в 'проплыве'[165]
!
-- Левый борт, убрать весла! -- гаркнул Мелеагр.
Повторилась история с проходом на малом расстоянии и обменом метательными снарядами. Уклоняясь от ударов, 'Птолемаида' быстро теряла ход.
-- Атака слева!
Лукулл, укрывавшийся за бортом, не стал высовываться, полагая, что речь все еще идет о стрелах с прошедшего мимо вражеского корабля. Однако на сей раз нарисовалась новая угроза.
-- А вот и кабанчик! -- воскликнул Тимофей.
Он стоял в полный рост, не думая прятаться, чем изрядно огорчал телохранителей.
Слева на 'Птолемаиду' надвигалась понтийская пентера, украшенная кабаньей головой с двумя бронзовыми клыками-проемболлонами[166]
.
-- Слаженно работают, -- похвалил наварх, -- сразу видно, что не пиратская шваль. Выучка! Почти подловили.
-- Почти? Успеем развернуться? -- спросил Лукулл.
-- Теперь нет, потеряли ход. Бежим!
-- Весла на воду! -- возопил келевст, -- темп атаки!
Последняя команда явно была адресована самому себе, поскольку он начал бить колотушкой с каким-то звериным остервенением. Гребцы, с которых сошло уже десять потов, взревели раненым гекатонхейром
