Сказал же он так потому, что Стейнтор был известен своим своеволием и безрассудством.
Когда они зашли в воды фьорда, Сигурд спросил своих товарищей:
— Ну что, разве я был не прав, когда утверждал, что здесь уже есть корабль?
— Да, — подтвердили они, — это так.
Они двинулись дальше в глубь фьорда и обнаружили корабль, который лежал на берегу в устье реки и был тщательно прикрыт сверху. Это было большое морское судно. Затем они сошли на берег и увидели там дом, а неподалеку от него — палатку.
— Прежде всего, — заявил Сигурд, — нам следует разбить свою собственную палатку, так как день уже клонится к закату, и я хочу, чтобы мы все отдохнули и набрались сил.
Утром они отправились осматривать местность. Неподалеку они наткнулись на деревянную колоду. В нее был воткнут боевой топор, а рядом лежало тело человека. Сигурд решил, что человек этот колол дрова, пока не свалился от голода. После этого они направились к дому и там увидели еще один труп.
— Этот, — сказал Сигурд, — держался на ногах до последнего. Должно быть, это слуги тех, кто находился внутри дома.
Он сказал так потому, что рядом с этим человеком тоже лежал топор.
— Я думаю, будет лучше, — заметил Сигурд, — если мы пробьем отверстие в стене здания и позволим выйти наружу зловонию от находящихся там тел. Необходимо очистить воздух от той скверны, что скопилась там за такое долгое время. Будьте осторожны и держитесь в это время подальше, поскольку, как мне кажется, вместе с воздухом оттуда выйдет болезнь, весьма опасная для людей. Хотя маловероятно, чтобы сами эти люди смогли причинить нам какой-нибудь вред.
Стейнтор же заявил на это, что было бы глупо обременять себя хлопотами, в которых нет особой нужды. И пока они ломали стену дома, он вошел внутрь через дверь. Когда же он вышел, Сигурд взглянул на него и воскликнул:
— Да он совсем изменился!
Стейнтор же завопил и бросился бежать прочь. Товарищи его бросились за ним, но он упал в расщелину в скале, откуда никто не мог его вытащить, и там умер.
— Его сон обернулся для него правдой, — сказал Сигурд.
После этого они разобрали здание, точно следуя указаниям Сигурда, не причинив себе при этом ни малейшего вреда. Внутри дома они обнаружили мертвых людей и множество монет. Сигурд сказал:
— Как мне кажется, будет лучше, если мы очистим их кости от мяса в тех котлах, что раньше принадлежали им. Так нам будет легче переправить их в церковь. Мне кажется, это должен быть Арнбьорн, так как тот второй корабль, стоящий здесь у берега, я слышал, раньше принадлежал ему.
Это было замечательное судно, ярко раскрашенное и с носовым украшением. Однако у купеческого корабля было сильно повреждено днище, так что, по мнению Сигурда, он был уже ни на что не пригоден. Они забрали с него все гвозди, болты, а затем сожгли его. С собой они также забрали буксирную лодку и корабль с носовым украшением. Вернувшись в поселение, они отправились к епископу в Гардар. Сигурд рассказал ему об их приключениях и о находке денег.
— Я думаю, — заметил Сигурд, — что самым правильным будет передать эти деньги церкви, чтобы они сопровождали кости своих прежних владельцев.
Епископ заверил его в том, что он действовал мудро и рассудительно, и все с этим согласились. Там было много денег и других ценностей, привезенных с телами, а корабль с носовым украшением епископ счел настоящим сокровищем. Сигурд сказал, что и корабль этот должен отойти епархии, так как это пойдет во благо душам умерших. Прочее же добро, согласно закону Гренландии, поделили между собой те, кто нашел его.
Но когда слухи об этих событиях достигли берегов Норвегии, не миновали они и племянника Арнбьорна по имени Озур. Были там и другие люди, потерявшие своих близких на борту этого корабля и теперь желавшие унаследовать их имущество. Они приплыли в Эйриксфьорд, где жители пришли на берег, чтобы встретить их. Там они занялись куплей и продажей товаров, а после нашли себе пристанище в домах фермеров. Шкипер Озур отправился в Гардар, где жил епископ, и провел там зиму. В то время в Западном поселении находился еще один купеческий корабль, также принадлежащий норвежцу, Кольбейну Торльотсону. Был там и третий корабль под командованием Хермунда Кодрансона и его брата Торгильса. В целом команды этих трех кораблей представляли собой значительную силу.
Зимой Озур завел с епископом разговор о том, что он прибыл в Гренландию с намерением наследовать своему родичу Арнбьорну. Он просил епископа устроить все так, чтобы он и его товарищи могли получить свое наследство. Однако епископ заявил, что он получил эти деньги в соответствии с законом Гренландии о несчастных случаях. Он также заметил, что сделал это не по собственной инициативе и что ему представляется вполне справедливым, что деньги эти будут потрачены во благо душ их прежних владельцев, а также на церковь, где покоятся кости умерших. И ему представляется бесчестным требовать эти деньги сейчас. После этого разговора Озур не захотел оставаться в Гардаре с епископом и вернулся к своей команде. И так, все вместе, они провели эту зиму.
Весной Озур стал готовить тяжбу для гренландского тинга. Тинг этот проходил в Гардаре, и на него прибыл епископ в сопровождении Эйнара Соккасона и большого отряда вооруженных людей. Прибыл туда и Озур в сопровождении своих товарищей. Но как только суд открылся, Эйнар вместе со своими людьми вошел туда и заявил, что им предстоят бесконечные разбирательства, если они позволят иностранцам вести это дело исходя из их законов:
— Нам же нужен лишь тот закон, что существует здесь, в Гренландии!
Норвежцам так и не удалось обжаловать свое дело в суде, и они вынуждены были удалиться. Озур был этим крайне недоволен. Он чувствовал, что получил за все свои старания не деньги, а одно лишь унижение. И тогда он сделал следующее: он направился к тому месту, где стоял раскрашенный корабль, и проломил в нем две дыры с обоих боков — от киля и до самого верха. Затем он отправился в Западное поселение, где встретился с Кольбейном и Кетилем Кальфсоном и рассказал им, как обстоят дела. Кольбейн согласился, что с Озуром обращались унизительно, но и то, что он совершил в отместку, вряд ли заслуживает похвалы. Кетиль сказал ему:
— Я настоятельно советую тебе перебраться сюда, к нам, поскольку, как я слышал, епископ и Эйнар действуют заодно. Тебе никогда не справиться с ними обоими, поэтому будет лучше, если все мы сейчас будем держаться вместе.
Озур согласился, что на данный момент именно так и следует поступить. На одном из этих купеческих кораблей находился тогда Айс-Стейнгрим — Ледяной Стейнгрим. Озур же вернулся в Кидьяберг, где и жил вместе со своей командой.
Епископ очень разгневался, когда узнал, что корабль безнадежно испорчен. Он позвал к себе Эйнара Соккасона и заявил ему следующее:
— Пришло время исполнить те обещания, которые были даны тобой перед отплытием из Норвегии, а именно, что ты накажешь любого, кто осмелится посягать на имущество епархии или причинит ему какой-либо вред. Я же требую в качестве расплаты жизнь Озура, так как он испортил то, что по справедливости принадлежало нам. Да и в целом он вел себя по отношению к нам крайне пренебрежительно.
— Вы правы, господин епископ, — согласился Эйнар, — поступок Озура никак нельзя назвать хорошим. Однако и Озура можно понять, ведь он претерпел серьезный убыток. Таким людям бывает не так-то легко сдержаться, когда они видят, что не в состоянии заполучить в свою собственность все эти прекрасные вещи, принадлежавшие некогда их родственникам. Так что я даже не знаю, как тут быть.
Они распрощались весьма холодно, и на лице епископа явно читалось недовольство. Но когда люди собрались на годовщину церкви на праздник в Ланганесе, епископ появился там вместе с Эйнаром. На службу пришло очень много людей, и епископ сам отслужил мессу. Среди присутствующих был и Озур. Он стоял на южной стороне церкви напротив стены и беседовал с человеком по имени Банд Тордарсон, который был слугой епископа. Бранд уговаривал его помириться с епископом.
— В этом случае, — говорил он, — я думаю, все закончится хорошо. Сейчас же будущее для тебя представляется весьма мрачным.
Но Озур сказал, что он не готов пока сделать подобный шаг, так как с ним поступили очень дурно. И они продолжали обсуждать этот вопрос. Затем епископ и прочие люди направились из церкви в дом, и Эйнар пошел вместе с ними. Но когда они уже подошли к двери, Эйнар отделился от общей процессии и в одиночестве направился опять на церковный двор. Там он выхватил топор из рук одного человека и направился к южной стороне церкви — именно туда, где стоял, опершись на свой топор, Озур. Эйнар нанес ему смертельный удар, после чего вернулся в дом, где уже были расставлены столы. Не сказав ни слова, Эйнар сел на свое место напротив епископа.
В это время в комнату вошел Бранд Тордарсон и, подойдя к епископу, сказал:
— Вы уже слышали новость, господин епископ? Епископ заявил, что ему ничего неизвестно.
— А что случилось?
— Там, на улице, только что произошло убийство.
— Кто же сделал это? — поинтересовался епископ. — И кто стал жертвой?
На это Бранд заявил, что лучше всего ему сможет рассказать об этом тот человек, что сидит возле него.
— Эйнар, — спросил епископ, — ты убил Озура?
— Совершенно верно, — ответил Эйнар.
— Такие поступки заслуживают самого серьезного порицания, — заметил епископ, — но твоему поступку все-таки есть некоторое оправдание.
Бранд предложил омыть тело и прочесть над ним молитвы, на что епископ заявил, что у них еще будет достаточно времени для этого. Все расселись за столы, продолжая прерванную беседу, а епископ отправил людей отпевать тело убитого только после того, как Эйнар стал настаивать на этом, заметив, что все должно быть сделано так, как того требует обычай. Епископ же заявил, что, по его мнению, вообще не стоило бы хоронить Озура по церковному обычаю.
— Но раз уж ты так просишь, то его похоронят здесь — в церкви, у которой нет постоянного священника.
И он даже не захотел послать туда священника, пока тело не омыли и не положили на стол.
— Ситуация сложилась крайне неприятная, — заметил Эйнар, — и не в последнюю очередь благодаря вашим измышлениям. Теперь в это дело оказалось замешано немало горячих людей, так что вскоре нас ожидают серьезные проблемы.
На это епископ заявил, что он надеется, что они смогут противостоять любым нападениям извне. Он же, со своей стороны, готов предоставить свою помощь в решении этой проблемы — во всяком случае до тех пор, пока ее не взялись решать при помощи силы.
III
Вскоре известие об убийстве Озура дошло и до норвежских купцов.
— Я был прав, — сказал Кетиль Кальфсон, — когда утверждал, что его поступок будет стоить ему головы.
Был среди них и родственник Озура по имени Симон — большой сильный мужчина. И Кетиль сказал, что Симон поступит совершенно правильно, если решит отомстить за убийство своего родича. Симон заявил, что именно так он и намерен поступить.
Кетиль подготовил свой корабль, а затем направил людей к шкиперу Кольбейну сообщить ему последние новости.
— Сообщите ему также, что я намерен преследовать Эйнара судебным порядком, так как я знаю гренландский закон и готов иметь дело с этими людьми. Если же дело дойдет до беспорядков, то у нас здесь достаточно людей, чтобы защитить себя.
Симон также отправился на встречу с Кольбейном и рассказал ему об убийстве, а также о том, что Кетиль предлагает им объединить силы с норвежцами, живущими в Западном поселении, а потом всем вместе отправиться на гренландский тинг.
На это Кольбейн ответил, что если сможет, то обязательно придет, так как ему хотелось бы разъяснить гренландцам, что они не могут безнаказанно убивать людей с их [то есть норвежских] кораблей. Кетиль же взялся вести эту тяжбу от лица Симона и отправился на суд с большим количеством людей, передав купцам, чтобы они следовали за ним. Как только Кольбейн получил это послание, он немедленно собрал своих людей и приказал им отправляться вместе с ним на тинг. Кольбейн объяснил им, что при наличии подобной силы гренландцы вряд ли посмеют покуситься на их права. И вот Кольбейн с Кетилем объединились и стали действовать сообща, и каждый из них был таким человеком, с которым нельзя было не считаться.
