уходили и не возвращались, а именно этого и добивались правители Нуменора, стремясь оборвать всякие отношения с Эльдарами Эрессеи и тем самым скрыть свои дела и замыслы от Владык Запада. Конечно, это была детская затея. Манвэ ведомы были все безобразия, творимые правителями Нуменора. Валары давно гневались на его королей и сами прекратили любые попытки наставить их на путь истинный. А вскоре перестали приходить корабли с закатных румбов и гавани Андуниэ опустели.
После королевского дома наибольшим почетом в Нуменоре пользовались князья Андуниэ, ведущие свой род от Сильмариэнь, дочери четвертого короля Тар-Элендила. Они были верными вассалами короля и всегда входили в Совет Скипетра. Но, видно, из-за того, что раньше им приходилось чаще других общаться в своих гаванях с эльфами, сохранилось в них почтение к Валарам и Перворожденным, а когда пришла и стала разрастаться Тень, они поддерживали Верных и помогали, чем могли. Конечно, делать это приходилось в тайне, зато на Советах мудрые речи князей Андуниэ долго не давали сердцам правителей окончательно проникнуться черной злобой.
В преданиях упоминается имя княжны Инзильбет, чья редкостная красота воспета не в одной песне. Она была дочерью Линдориэ, сестры князя Эарендура, правившего во дни Ар-Сакалтора, отца Ар- Гимилзора. Не по своей воле Инзильбет стала женой короля Ар-Гимилзора, потому что в душе считала себя Верной, переняв веру от матери. Росла гордость нуменоросих королей, они терпеть не могли, чтобы им перечили, и потому особой любви между королем и королевой не было и быть не могло. Сыновья выросли непохожими друг на друга. Старший, Инзиладун, и лицом и мыслями пошел в мать, а младший, Гимилкад, был точной копией отца, разве что еще надменней и своенравней. Если бы не закон, отец с намного большим удовольствием передал бы Скипетр младшему сыну. Однако наследовал ему, конечно, старший. Став королем, Инзиладун по древнему обычаю принял эльфийское имя Тар-Палантир, потому что от рождения отличался зоркостью и проницательным умом. Даже враги прислушивались к его словам, признавая его провидцем. Он вернул Друзьям Эльфов расположение королевского дома, возродил служение Эру на вершине Менельтармы и выходил Белое Дерево. Тогда же произнес он пророчество о том, что род нуменорских королей будет длиться, пока живет Белое Дерево, много доброго сделал Тар-Палантир, много, но недостаточно, чтобы искупить вину многих поколений, творивших зло и беззаконие и не думавших раскаиваться. Младший брат короля, Гимилкад, сильный и бесчестный, всячески препятствовал начинаниям Тар-Палантира, настраивая против него знать и членов Совета. Видя тщетность своих усилий, Тар-Палантир все чаще уходил на западную оконечность своих земель и с древней башни короля Минастира день и ночь смотрел, не покажется ли с заката одинокий парус Но море было пустынно, и плотный туман неизменно скрывал на горизонте контуры Авалона.
Гимилкад умер за два года до своего двухсотлетия. Даже по тем временам для потомка Элроса это считалось ранней смертью. Казалось бы, теперь король мог вздохнуть с облегчением. Не тут-то было. Сын Гимилкада, Паразон, намного превосходил отца в коварстве и алчности. Не раз отправлялся он в Среднеземье во главе войск Нуменора, каждый раз захватывая все новые земли и назначая себя их правителем. Слава полководца сопровождала его на суше и на море. В бесконечных войнах ему удалось скопить несметные богатства, и, вернувшись на похороны отца, он приметил, что имеет множество сторонников, привлеченных его удачливостью и щедростью.
Вскоре, устав от бесплодных ожиданий, умер Тар-Палантир. Сыновей у него не было, только дочь Мириэль. Она и стала законной наследницей и Королевой Нуменора, но правила недолго. Паразон, поправ совесть и закон, насильно взял ее в жены. Овладев Скипетром, он принял имя Ар-Паразон (Тар-Калион по- эльфийски), а жене навязал имя Ар-Зимрафель.
Никогда еще Скипетром Морских Королей не владел такой могущественный и надменный властитель, как Ар-Паразон Золотой. А ведь перед ним Нуменором правили двадцать четыре короля и королевы. Теперь они спали вечным сном на золотых ложах в глубоких усыпальницах в недрах Менельтармы.
Король восседал на резном троне в Арменелосе, погруженный в мрачные думы. Мысли его были заняты подготовкой к предстоящей войне. Еще в Среднеземье узнал Ар-Паразон о царстве Саурона и о той ненависти, которую питал Черный Властелин к Нуменору. А теперь пришли к нему капитаны, только что вернувшиеся с Востока, и поведали, что после ухода Ар-Паразона из Среднеземья Саурон собрал немалые силы, объявил себя королем людей, напал на прибрежные города и грозится сбросить нуменорцев в море, а если понадобится, то стереть с лица земли и сам Нуменор.
Столь наглая похвальба привела короля в ярость. Но он сдержал первый порыв гнева и долго размышлял, отослав советников и домочадцев. Постепенно в его душе зрела жажда абсолютной власти, власти не только в Нуменоре — здесь он ее уже достиг — но во всем Среднеземье, над всеми людьми, живущими там. Мысль эта завладела им безраздельно. Он решил добиться титула Короля Людей во что бы то ни стало, не прибегая к советам Валаров или Эльдаров, только своим умом, только своими силами. Окоротить Саурона, сделать его своим данником и слугой — такая задача не казалась Ар-Паразону неосуществимой. Обуреваемый гордыней, он искренне полагал, что никто не в силах соперничать с наследником Эарендила. Но все-таки война предстояла нешуточная и перво-наперво король позаботился о создании достаточного запаса оружия, а потом заложил флот, равного которому еще не было на морях Арды. Когда же все было исполнено, Ар-Паразон сам повел войско на восток.
И вот однажды все море от края до края запестрело парусами невиданного флота, идущего с запада. Солнце вспыхивало на алых, красных, золотых полотнищах. Жители побережья в панике разбежались и попрятались. А флот вошел в гавань Умбар, где и раньше, бывало, швартовались суда из Нуменора. Отсюда Морской Король повел огромное войско в глубь страны. Земли вокруг были пусты и безжизненны. Семь дней шли войска под развернутыми знаменами, под резкие звуки труб, и вот перед ними встал высокий холм. Король приказал разбить та вершине шатер и установить трон. Здесь, в середине земли, взлетело вверх и заколыхалось на ветру королевское знамя. Склоны вокруг расцветились синими, золотыми, белыми палатками. Вперед отправились глашатаи. Они громко выкликали приказ Саурону: немедленно сдаться на милость короля, предстать перед ним и присягнуть в верности Владыке Моря.
И Саурон явился. Он вышел из могучего Барад Дура, даже не попытавшись начать войну. Слишком очевидно было преимущество нуменорского властелина, оно неизмеримо превышало все, что слышал Саурон о военной мощи Нуменора. Он сразу понял, что не пришло еще время диктовать Дунаданам свою волю, во всяком случае — силой. Но там, где не помогала сила, годилось другое оружие — хитрость и коварство. И вот Саурон смиренно предстал перед Ар-Паразоном и говорил учтиво; дивились люди, потому что слова его были умны и справедливы. Однако короля не обманули пылкие заверения в дружбе и верности, он решил увести Саурона с собой, дабы не оставлять в Среднеземье опасного соперника, а иметь его под своим присмотром. Саурон, будто бы подчиняясь силе, согласился, а в глубине души ликовал, видя воплощение своего замысла. И вот он пересек море и увидел Нуменор и столицу его Арменелос во дни расцвета и славы. Но не восторг и восхищение вызвал у него прекрасный город, а лишь усугубил зависть и ненависть.
Умен, хитер, коварен и красноречив был ученик и приспешник Моргота. И трех лет не прошло, а он уже выбился в тайные советники короля. Действуя сладчайшей лестью, пуская в ход тайные знания и магические приемы, неведомые людям, сумел он завоевать благорасположение сначала государя, а потом и придворных. Перед ним стали даже заискивать, потому что вес и влияние его при дворе быстро росли.
Только Амандил, князь Андуниэ, не поддался общему ослеплению.
Постепенно все в стране начало меняться. Встревожились Друзья Эльфов. Многие стронулись с мест, предпочитая убраться подальше от глаз короля и его нового советника, а те, что остались, хотя и продолжали звать себя Верными, все чаще слышали в свой адрес слова «разбойники» и «бунтовщики». Теперь, когда множество ушей подобострастно внимало его словам, Саурон принялся за осуществление главной части своего плана. Искусно нанизывая доводы и факты, он постепенно извратил все истины, изошедшие в мир от Валаров. Он упорно навязывал людям мысли о множестве земель на востоке и даже на западе, которые только и ждут, пока отважные Дунаданы завоюют их и добудут несметные сокровища. Если идти из страны в страну, учил Саурон, то рано или поздно придешь к краю Мира, за которым раскинулась Древняя Тьма. Вот из нее-то и сотворен весь Мир. Поэтому ничто не достойно почитания так, как Великая Тьма, из которой Властелин Тьмы может творить новые миры и награждать ими своих слуг и помощников, чтобы их растущая сила никогда и нигде не знала предела.
Ар-Паразон внимательно выслушал его и спросил:
— А кто же властен над Тьмой?
