Язык усиливает воображение и благодаря ему же обретает свободу. Свободное ли прилагательное породило странные и прекрасные образы, или же прилагательное получило свободу благодаря странным и прекрасным образам в нашем сознании? Кто знает?
(Все примечания, кроме примечания 6, принадлежат редактору).
К эссе прилагается другая версия стихотворения «Oilima Markirya». Обе они называются «Последний ковчег», а не «Последний корабль»; но в примечании к «эльфийскому» тексту приведенная ниже версия называется «первой» (см. прим. 8).
Kildo kirya ninqe
pinilya wilwarindon
veasse lunelinqe
talainen tinwelindon.
Vean falastanero
lotefalmarinen,
kirya kalliere
kulukalmalinen.
Suru laustanero
taurelasselindon;
ondolin ninqaneron
Silmerano tindon.
Kaivo i sapsanta
Rana numetar,
mandulomi anta
mori Ambalar;
telumen tollanta
naiko lunganar.
Kaire laiqa’ondoisen
kirya; karnevaite
uri kilde hisen
nie nienaite,
ailissen oilimaisen
ala fuin oilimaite,
alkarissen oilimain;
ala fuin oilimaite
ailinisse alkarain.
Видели белый корабль, как бабочка маленький,
на синих морских потоках
с крыльями, как звезды.
Море шумело прибоем, и волны были
увенчаны цветами. Корабль сиял
золотыми огнями.
Ветер шумел, как листья в лесах,
скалы белели, сверкая под серебристой луной.
Как мертвец в могилу, сошла луна
на Запад; Восток вздыбил черные тени из
Ада. Небесный свод провис над
вершинами холмов.
Белый корабль на скалах лежал; в багровых
небесах мокроглазое солнце плакало слезами
тумана; на последних берегах после последней ночи
в последних лучах света — после последней ночи
на сияющем берегу.
Значительно позже — как мне кажется, в последнее десятилетие своей жизни — отец кардинально переработал это стихотворение. Данная версия существует в двух экземплярах примерно одного времени; первый из них сопровождается лексическим комментарием. Я привожу здесь второй вариант, отмечая изменения в сносках. За ним следует комментарий.
