— Раз помнишь, значит, ты его действительно видел, — сказал Фарамир. — Попробуй вызвать из памяти и мысленно снова увидеть большой буйволовый рог, окованный серебром и украшенный старинными письменами. Этот рог в нашем роду издавна переходил от отца к старшему сыну. Легенда гласит, что если он заиграет в любом месте древнего Гондора, взывая о помощи, его голос будет услышан друзьями. Незадолго до того, как выступить в этот поход, а точнее, одиннадцать дней назад, я его услышал. Голос рога звучал с севера и очень глухо, будто только его эхо отразилось в моих мыслях. Мы с отцом решили, что это плохой знак, тем более, что о Боромире давно не было вестей, и никто не видел, чтобы он переходил границы. На третью ночь после того, как я слышал рог, произошло еще более странное событие.
В полумраке при свете молодого месяца я сидел над Андуином, следя за вечным бегом его волн. Печально шелестел тростник. Мы всегда ночью выставляем стражу на берегу под Осгилиатом, потому что другим берегом частично овладел Враг и оттуда совершает грабительские налеты на наши земли. Но та ночь была спокойной, все спали, было тихо. И вдруг я увидел, или мне показалось, что увидел, маленькую серебристую лодочку странной формы, с высоко поднятым носом; ее несло течение, у руля и на веслах никого не было.
Лодку окружало бледное сияние, и мне стало страшно. Но я сошел с крутого берега к самой воде и шагнул в нее, потому что лодочка меня будто звала и притягивала. Она приблизилась так, что я мог бы достать до нее рукой, но я не посмел к ней прикоснуться. Лодка глубоко сидела в воде, как тяжело нагруженная, мне показалось, что она полна прозрачной воды, от которой исходил свет, а в этой воде будто спал воин.
У него в коленях лежал сломанный меч, а на теле было множество ран. Это был Боромир, мой брат, мертвый. Я узнал его доспехи и меч, узнал родное лицо. Не хватало только рога; и одна вещь была мне незнакома — красивый пояс, сплетенный из золотых листьев.
«Боромир! — закричал я. — Где твой рог? Куда плывешь? О Боромир, Боромир!» — но он уже уплыл. Лодку подхватило течение, и она удалялась, светясь в темноте. Это было, как сон, и это не было сном, потому что после него не наступило пробуждение. Теперь я знаю: брат мертв и уплыл по Реке в Море.
— Увы! — произнес Фродо. — Все сходится, это, наверное, был Боромир. Золотой пояс подарила ему Владычица Галадриэль в Лотлориэне. Она же одела нас в серые плащи, которые ты видишь. На них застежки тоже эльфийской работы.
Хоббит показал Фарамиру серебристый лист, скреплявший его плащ у шеи. Капитан присмотрелся к нему.
— Красивая вещь! — сказал он. — Это работа тех же мастеров. Значит, вы проходили через Лотлориэн? Лорелиндоренан — так когда-то называли страну эльфов, но уже много веков люди ничего о ней не знают. Теперь становится понятным многое, что меня в тебе удивляло. — Гондорец заговорил мягче. — Что ты еще мне скажешь? Горько думать, что Боромир погиб так близко от границ своей родины.
— Я не могу сказать тебе больше, чем уже сказал, — ответил Фродо. — Но твой рассказ будит во мне тревожные предчувствия. Может, это было только видение, тень злого рока, который свершится в будущем или, увы, уже свершился? А не могло это быть обманом, наваждением Вражьих чар? Я видел под водой на Гиблых Болотах лица благородных воинов из далекого прошлого, но то, наверное, были призраки, вызванные зловещим искусством Врага.
— Нет, — ответил Фарамир. — Тени, которые насылает Враг своими чарами, наполняют душу отвратительным страхом, а мое сердце исполнилось печалью и жалостью.
— Но такого не может быть! — воскликнул Фродо. — Ни одна лодка не пройдет через камни за Тол- Брандиром. И вообще Боромир собирался идти домой через Роханские степи, через Реку Энтов. Ну как такая лодка миновала пенные водопады, не затонула и не разбилась у их подножия, тем более, ты говоришь, что она была полна воды?
— Не знаю, — ответил Фарамир. — Откуда эта лодка?
— Из Лориэна, — признался Фродо. — У нас их было три. Мы доплыли до самых водопадов. Лодки сделали эльфы.
— Ты прошел через Страну Тайн, но, похоже, не понял силы ее чар! — сказал Фарамир. — Тот, кому приходилось иметь дело с колдуньей из Золотого Леса, мог бы ожидать необычайного. Смертный не должен переходить границ страны эльфов. В давние времена мало кто возвращался оттуда самим собой, как у нас говорили.
— Боромир, Боромир! — вдруг воскликнул он. — Что тебе сказала красавица, над которой смерть не властна? Что она в тебе увидела? Что пробудила в твоем сердце? Зачем ты забрел в Лорелиндоренан вместо того, чтобы прямой дорогой утром прискакать на роханском коне к порогу родительского дома?!
Потом он снова обратился к Фродо:
— Я думаю, что на эти вопросы ты мог бы мне ответить, Фродо сын Дрого. Может быть, не сейчас и не здесь. Не думай, что увиденное мной было наваждением, и знай: рог Боромира в конце концов вернулся в родной край, но разрубленный надвое мечом или топором. Две его половины вода выбросила на берег отдельно. Одну нашли в камышах на северной границе, ниже устья Реки Энтов, где несут стражу воины Гондора, другая уплыла дальше по Великой Реке, ее подобрал с лодки наш часовой недалеко отсюда. Злодеяние всегда выходит на свет, иногда удивительнейшими путями. Сейчас разбитый рог, наследство первородного сына, лежит на коленях Денэтора, который ждет в своей столице дальнейших вестей. Неужели ты ничего не можешь мне рассказать о том, как был разрублен этот рог?
— Я только сейчас от тебя впервые обо всем этом услышал, — ответил Фродо. — Если ты не ошибся в счете, то ты слышал голос рога в тот самый день, когда мы расстались с Отрядом. Страшно мне слушать твои слова, потому что, если Боромир попал в беду и погиб, что же сталось со всеми моими спутниками? Они тоже погибли? Ведь среди них были мои друзья и родичи.
Может быть, хоть теперь ты отбросишь подозрения и отпустишь меня? У меня своя дорога. Я устал, настрадался, я боюсь. Но я должен выполнить свой долг. Может быть, мне это не удастся, тогда я должен хотя бы попытаться и потом уж погибнуть. Мне надо спешить еще больше, если из всего Отряда уцелели только мы двое. Вернись в свой край, храбрый Капитан Гондорского войска, охраняй свой Город, а мне позволь идти туда, где моя судьба.
— Не много радости я извлек из нашей беседы, — сказал Фарамир, — но ты делаешь еще более безрадостные выводы и, по-моему, ошибаешься. Кто же уложил Боромира в лодку? Не думаю, что лориэнские эльфы приходили отдать ему последние почести; орки и слуги Врага этого сделать не могли. Значит, из твоего Отряда кто-то уцелел. Что-то там произошло, на нашей старой северной границе; вижу, что ты в этом не повинен, Фродо. Горький опыт научил меня справедливо судить о людях по их словам и лицам; думаю, что чутье меня не обмануло и с хоббитами. Правда, — добавил он с улыбкой, — в тебе есть что-то мне непонятное, Фродо, что-то от эльфа. Из нашего разговора я узнал больше, чем предполагал узнать. Наверное, я должен взять тебя с собой в Минас Тирит, там ты все расскажешь Денэтору. Если я сделаю неверный шаг и это погубит мой Город, я заплачу собственной жизнью. Не хочу решать наспех. А отсюда надо уходить как можно скорее.
Фарамир поднялся и отдал несколько приказов. Солдаты разделились на небольшие группы и стали расходиться, быстро исчезая в тени скал и деревьев. Вскоре на поляне остались только Маблунг с Дамродом.
— Вы пойдете со мной и с моей личной охраной, — сказал Фарамир хоббитам. — Южным трактом сейчас все равно не пройти, даже если ваш путь лежал в ту сторону. В ближайшие несколько дней эта дорога станет очень опасной; после нашей засады Враг удвоит бдительность. Да сегодня вы и не ушли бы далеко, вы слишком утомлены. Мы тоже устали. Гонах в десяти отсюда есть укрытие, туда и направимся. Орки и шпионы Врага пока про него не знают, а если даже они нас выследят, там можно долго обороняться. Отдохнем, выспимся и рано утром решим, что делать дальше. Подумаем, что лучше для вас и для меня.
Выбора у Фродо не было, пришлось согласиться на предложение, которое, по сути дела, было приказом. Правда, сам бы он ничего лучше не придумал, потому что после налета гондорцев передвижение по дорогам Итилиэна становилось крайне опасным.
Пошли они сразу же; Маблунг с Дамродом впереди, а хоббиты с Фарамиром — за ними. Обойдя озерцо с той стороны, где наши путешественники недавно пили и умывались, они перешли через ручей, поднялись по пологому склону и вошли в зеленый сумрак леса, спускающегося к западу. Убыстрив шаг настолько, чтобы хоббиты все-таки могли за ним поспеть, Фарамир вполголоса заговорил снова:
