мной ведьмак попросту не осознал, что собственно происходит.
…Но, выходит, Андрей был невиновен?
… И, получается, раз уж я стояла за ним, то тоже должна была погибнуть?!!
– Эрик, – гаркнула я, – это не он!
Инквизитор и ухом не повел. Последнее, что я увидела, была его дьявольская полуулыбка и выброшенная вперед рука с растопыренными пальцами. А сама я… решение было принято почти мгновенно. Наверное, страх был и останется самым лучшим катализатором ведьмовской инициализации, потому что башня качнулась во второй раз – и я вновь увидела фиолетовую завесу с белыми прожилками, и почувствовала тело Андрея, как будто он был продолжением меня. Что дальше-то? Оградить, уберечь… Хватит бесполезных смертей, и если Эрик это не может понять – сам виноват.
Андрей действительно был частью меня, окутанный моим
– Лера! – кажется, это кричал Эрик, но я не была уверена.
Спина моя с хрустом врезалась в кучу гниющих отбросов, какая-то железка распорола руку от запястья до локтя. А сверху меня припечатало тяжеленное тело Андрея. Наверное все- таки живого, потому что он тотчас же оттолкнулся от меня, вскочил на ноги, и… метнулся тенью к выходу из башни.
Я застонала. Господи, как же больно… особенно когда тебя предают уже во второй раз. После того, как я спасла его жизнь, он попросту взял – и смылся.
Еще через мгновение на моем горле сомкнулись стальные пальцы инквизитора.
– Дура! Ты что творишь? Да я тебя своими руками… придушил бы… Совсем умом повредилась?
Перед глазами замельтешили цветные пятнышки. Я дернулась, как мышь, попавшаяся в мышеловку.
– Пу…пусти!
И также внезапно Эрик обмяк, отшатнулся от меня – в черных глазах явственно мелькнул страх.
– Сумасшедшая, – выдохнул он и громко выругался по-немецки, – ты чуть не разбилась! Зачем полезла закрывать этого мальчишку?!!
Я откашлялась, кое-как оперлась на здоровую руку.
– А я не позволю тебе убивать невинных. Вот так.
– Это Андрей твой невинный? – Эрик очень быстро взял себя в руки, – а ты у него самого не пробовала спросить, как он сто лет прожил?
– Ага! Так ты теперь признаешь, что это не твой личный враг? – я покосилась на рукав. Он пропитывался кровью, и это было плохо, очень плохо…
– Я бы не смог остановить воздействие, – сказал Эрик.
– Значит, и меня на алтарь мести?!!
– Дурочка ты, Валерия, – он хмыкнул, – с тобой бы ничего не случилось…
– А я тебе не верю.
– Не верь, – Эрик протянул мне руку, – пойдем-ка, дорогая.
В который раз мне хотелось расцарапать ему физиономию. Но вместо этого я вцепилась в жесткую ладонь, поднялась из кучи мусора. Руку дергало болью так, что перед глазами то и дело темнело. На выходе из башни я пошатнулась, и Эрик подхватил меня на руки. Попробовала сопротивляться – бесполезно. Да и силы катастрофически быстро таяли, как сливочное масло на солнце. В висках бухало, сердце саднило – Андрей убежал. Убежал… Как в тот раз. Боже мой, так значит, я для него – пустое место? Так, мимолетное увлечение на пару-тройку ночей? Если бы он… любил меня хотя бы чуть-чуть, то остался бы…
– Давай, помогу куртку снять, – буркнул Эрик, – черт, как ты ее разворотила… А если бы на арматуру нанизалась, а? Об этом ты, конечно же, не думала! Ты мне нужна живой, слышишь? Смотри на меня, не засыпай.
И тогда я спросила:
– Почему Андрей сказал, что я становлюсь чудовищем?
Эрик разорвал рукав моей рубашки, достал из дорожной аптечки перекись водорода и бинты.
– Придется немного потерпеть… Ну, как тебе объяснить? Во-первых, Дар у тебя не слабый, я бы так сказал. Во-вторых – редкий. Когда знак проклюнется окончательно, думаю, тебе цены не будет. Ну, и в-третьих…
Он замялся.
– Что?
– Многое зависит от того, как проходит инициализация. Любовь и ненависть, радость и страх – все это дает разные результаты, – осторожно сказал Эрик. И отвел взгляд.
– Ты сам… чудовище, – прошептала я, откидываясь в кресле, – поэтому и растишь… подобных себе.
– Джейн пришлось еще хуже, – заметил инквизитор, пеленая мое предплечье, – Все, Лера. Возвращаемся домой, прогулка окончена.
…Ночь я промаялась с рукой. Даже укол чудодейственного по словам Эрика «кеторола» не помогал… Так и до заражения крови было недолго. А когда все-таки задремала под утро, разбудил меня железный грохот, словно кто-то молотил ломом о фигурное литье ворот.
– Эрик! Тварь, отпусти ее!!! Слышишь? Я не уйду отсюда без нее! Открывай! Иначе твои приятели все узнают!
Я поперхнулась воздухом и кое-как села на кровати. Сквозь приоткрытое окно доносился голос Андрея.
…Итак, он нас нашел. Уж не знаю как, не иначе – рысил вслед за джипом. Чепуха какая-то. Но факт оставался фактом: Андрей появился у ворот жилища Эрика и стал требовать меня. П-ф-ф-ф. Ну и нахал. И это после того, как дважды бросил свою «прекрасную даму» в руках врага!
Но сердечко не обманешь, и ему же, родимому, не прикажешь. Вот Андрей прижимает меня к себе, словно драгоценность, целует – а затем, почувствовав неладное, отшатывается как от прокаженной… И ведь хочется, даже теперь, приникнуть щекой к мягкому шелку рубашки, впитать тепло его тела. Стоять на берегу пруда и смотреть, как мерцают в небе звезды, как медленно плывет луна сквозь редкие обрывки облаков.
Н-да. Вот и приехали.
Я поймала себя на том, что сижу на кровати и хихикаю, накручивая прядку на палец. Пострадавшая рука ниже локтя была в еще более плачевном состоянии, чем вечером: мало того, что с каждым ударом пульса по ней будто колючей проволокой елозили, так еще и бинт пропитался кровью, застыл бурой неприглядной коркой. Черт, мне бы в больницу, да отлежаться бы – и вместе с тем я прекрасно понимала, что должна подняться… вот сейчас же… и выйти из комнаты. К Андрею. Потому что оставь я их вдвоем, ну, Эрика и Андрея, исход может получиться летальный. И не нужно гадать, чье тело будет зарыто в саду под яблонькой.
Ругнувшись, я кое-как сползла с кровати. Мужчины, черт бы их побрал!.. Голова кружилась, кофейно-молочная спальня так и раскачивалась перед глазами, словно детская колыбелька. Пришлось здоровой рукой придерживаться за тяжелое кресло, и этой же рукой стягивать ночную сорочку, а затем облачаться в приобретенную вечером рубашку, клетчатую, из теплой фланели. Изумруд в перстне озорно подмигивал, напоминая о давешнем происшествии, а мне даже показалось, что стал он ярче, набрался травяного сока… Господи, только галлюцинаций мне не хватало!
…В общем, я оделась. Глянула на себя в зеркало и, к собственному изумлению, увидела там не измученное и растрепанное существо, а этакую готичную красотку, смертельно бледную, но с таинственно сияющими зелеными глазами, с небрежно рассыпавшимися по плечам локонами, бледно-розовыми, но очень и очень аппетитными губами – тут же вспомнилось незабвенное явление сестер графа Дракулы Джонатану Харкеру. Я на всякий случай пригляделась к собственным зубам – нет, слава Богу, хоть здесь было все в порядке.
А тем временем грохот и вопли у ворот продолжались. Андрей не собирался отступать, а Эрик не торопился открывать, делая вид, что «никого нет дома».
– Сволочь! Я тебя убью, если хоть волос упадет с ее головы! – донеслось сквозь окно, а я нервно хихикнула. Кто бы говорил, а? Сам-то хорош, дальше некуда!
И, сделав вывод о том, что пора прекратить этот балаган, я неуверенно двинулась к двери. Спальня продолжала раскачиваться и кружиться перед глазами, здоровой рукой я придерживалась за стенку. Так, еще немного, и…
– Ну ты и гад ползучий.
Я оказалась предусмотрительно запертой в собственной спальне. Вероятно, чтобы исключить всякое вмешательство «слабой и неразумной женщины» в разговор двух мужчин.
…Наступила тишина, тревожная, гнетущая.
Андрей умолк. И – раздался легкий скрип ворот. Просто замечательно! Моему принцу так не терпелось оказаться зарытым под яблоней?!!
«А ведь Эрик с легкостью от него отделается», – подумала я, – «свидетели ему не нужны, а уж свидетели моей второй жизни – тем более…»
Днем раньше я бы и раздумывать не стала, вылезла через окно и вернулась бы в дом через входную дверь. Но сейчас – о, мне бы доползти до кровати! – сейчас было не до подвигов. Перебросить ногу через подоконник для меня казалось чудом эквилибристики, а уж что до второй ноги… Я снова повернулась к запертой двери. Ну, Лерочка, не пора ли испробовать твой Дар на деле? В конце концов, он должен был принести и некое моральное удовлетворение своей обладательнице, а не только синяки да шишки.
И на сей раз, я удивительно быстро вспомнила то состояние, когда перед глазами колышется сиреневая шторка, а весь мир есть продолжение самой меня. Уроки Эрика не прошли даром, он оч-чень умело подстегнул ход инициализации. Еще бы придумать название такому состоянию души и тела… Волеизъявление? Нет, как-то криво звучит…
Мысли неторопливо крутились в голове, а механизм замка тем временем послушно щелкал, как кубик «рубика» в умелых руках. Дверь послушно растворилась, и я заторопилась прочь из комнаты. Хорошо бы успеть – до того, как случится непоправимое.
Не доходя до гостиной, я остановилась. Вместо гневных криков, грохота ломаемой мебели, хлопанья дверьми и взаимных угроз до меня доносился спокойный, будто вымеренный разговор. Я не видела двух колдунов, но тут же представила себе Эрика, прислонившегося к нежно-голубой стене. Скрестил руки на груди и наблюдает за взволнованным и растрепанным Андреем, который нервно бегает от стены к стене и все не может остановиться.
– Это смелый поступок, явиться сюда, – услышала я насмешливый голос Эрика, – а для тебя, ведьмак,
– Я знаю, – ответил Андрей. А я почти увидела, как он проводит пальцами по непокорной челке, отбрасывая ее назад, – точно так же, как и то, что… могу вообще не выйти отсюда…
– Откуда такой пессимизм? До сих пор твоя сноровка делала тебе честь…
– Но я не уйду без нее! – шаги затихли, наверное, Андрей остановился посреди гостиной, – зачем она тебе? За-чем? Я слышал, что Леру казнили, но не верил. А на самом деле все оказалось гораздо хуже. То, что она живет у тебя. То, что вы с ней делаете…
Эрик вздохнул.
– Тебе известно, в чем ее обвинили? А-а, ну вот видишь, об этом ты тоже знаешь. Валерия Ведова действительно умерла для общества… До тех пор, пока не будет найден и казнен истинный виновник.
– И все это время ты будешь ее держать при себе?
– Ты на удивление здраво рассуждаешь, – Эрик хмыкнул, – так что уходи.
– Нет. Я не выйду из этого дома без нее, – голос Андрея напряженно зазвенел, а мое сердце затрепетало.
