Кирилл Берендеев
Старая сказка
— Вы пейте чай, молодой человек, не стесняйтесь, — произнес старик, подставляя вазочку с клубничным вареньем. — Как говорится, чем богаты. Стол не шибко казист, но тому есть оправдание: вчера нас навещал министр со своей свитой и поздравлениями.
— Я видел, — робко пробормотал я, поперхнувшись печеньем. — В новостях показывали.
— Да, да, — старик махнул рукой, — я сам видел. Жена даже на видео зачем-то записала. Вчера весь день сокрушалась, что камеру у подруги не попросила, исторический момент запечатлеть.
— Это еще вопрос, для кого он исторический, — заметил я.
— Да, вы правы. Министры приходят и уходят. Но черт меня дернул предложить ему почаевничать, ведь не посмел обидеть старика и отказаться. И всю ораву пришлось кормить: секретарей, журналистов, операторов, человек двадцать всего. В холодильнике теперь — точно Мамай прошел. У нас не Москва, знаете ли, в сельмаг продукты только к обеду завезут.
Покраснев, я оглядел стол и придвинутую ко мне вазочку.
— Тогда я… наверное, не вовремя…
— Не вовремя, конечно, — живо откликнулся старик, — ну да что поделать. Сидите спокойно и пейте чай, не выгонять же вас из-за того, что первым в гости министр пожаловал.
Я смутился еще больше, но старик был весел, как-то удивительно беззаботно смеясь над своими проблемами. Постепенно он заразил и меня своей улыбкой и прогнал охватившую с начала визита робость. Ведь предо мной сидел не просто любезный хозяин преклонных лет, по-своему выражавший удовольствие от приезда московского журналиста, — но всеми уважаемый человек, почетный член многих академий по обе стороны Атлантики, академик РАН, чье имя было на слуху не только у посвященных и не в связи с недавним восьмидесятилетием. Известный историк и семиолог, исследователь Центральной Азии, популяризатор обеих этих наук, из-под пера которого вышло немало увлекательных книг о походах Александра Великого и Тамерлана, деяниях Заратуштры, исследованиях Улугбека, о династиях Ахеменидов, Сасанидов и Кейянидов. Что говорить, в свое время его работами был захвачен и я — тогда еще школьник, только познающий основы мироздания. Достаточно сказать, что начинавшись дневников Петра Павловича Семенихина я сумел уговорить родителей и на время летних каникул съездить на экскурсию по легендарным городам Средней Азии: Самарканду, Бухаре, Хиве, Хорезму. С детства, под влиянием книг этого человека горел желанием стать археологом; до сих пор жаль, что так и не сумел воплотить детские мечты в реальность. А ведь я писал тогда ему, в седьмом классе, сразу после поездки по Средней Азии — интересно, читал ли он мое восторженное письмо, вспомнит ли о нем?
Будто угадав мои мысли, Петр Павлович улыбнулся и заметил:
— А что же до этого министра… Думаю, всякий академик, доживи он до моих годов, непременно будет отмечен, такова традиция, — я хотел возразить, но старик заставил замолчать меня повелительным жестом. — Нет, конечно, мне приятно получить награду, приятно вообще всякое внимание к своей персоне, а подобное вдвойне…. Но, вы понимаете, для меня все эти награды, знаки внимания — все это не главное, лишь мишура. По большому счету, главным остается то же, что и прежде, — и двадцать, и пятьдесят лет назад. Моя работа. Мне действительно повезло в жизни. В юности я выбрал стезю, которой остался верен все последующие годы, и которая, все это время была верна мне. Как ни банально это звучит.
— Ну что вы, совсем не банально. Ваша жизнь сама по себе похожа на одну из тех легенд, которыми вы так живо интересовали верных ваших читателей.
Старик кивнул.
— А, кстати, Андрей, на самом деле, вы приехали очень вовремя. У меня совсем вылетело из головы из-за вчерашнего министерского визита. Хорошо, что напомнили…. Хотите, я расскажу вам сказку?
Незамедлительно и с большой охотой я кивнул. Да и разве мог я отказаться?
— Сказка эта имеет свою предысторию, я не отниму много времени рассказом о ней, хотя, наверное, вам эта предыстория покажется в чем-то интересней самой сказки. Сказку-то вы хорошо знаете. По ней даже мультфильм сняли в свое время. Но вот чем она заканчивалась во времена оны, две с половиной тысячи лет назад, знают всего несколько человек. Со вчерашнего вечера и я. А с сегодняшнего, верно, и вы.
Старик поудобнее уселся в кресле, поправив сползавший плед, укрывавший ноги, мерзнущие, несмотря на теплынь за окном. Середина апреля здесь, в восьмистах километрах к югу от Москвы знаменует собой конец весны, начало лета: в саду, за окном уже цвели яблони, закрывавшие собой от чужих взоров неприметный бревенчатый домик за некрашеным забором. А в чуть приоткрытое окно доносится аромат жасмина, чьи ветви, повинуясь легкому ветерку, негромко стучат в стекло. Село Балашовка, малая родина Петра Павловича. Отсюда, в незапамятные времена, он уехал покорять столицу, сюда, покорив ее, вернулся, с тем, чтобы теперь столичные гости навещали его, выстраиваясь в очередь.
— Предыстория началась далеко от этих мест, в Индии, — начал свой рассказ старик. — В пограничном с Пакистаном штате Гуджарат. Есть там, на самом краю пустыни Тар затерянный в песках городок Ранивара. Очень древний город, сколько ему лет не знали и сами жители — индийские поселения тем и отличаются от прочих, что с начала времен строятся и перестраиваются всегда на одном и том же месте. Для такого города тысяча лет — не история.
Я попал в Ранивару вскоре после первой войны меж Пакистаном и Индией — двумя осколками бывшей британской колонии. Неподалеку от этого городка и расположился лагерь нашей исследовательской экспедиции.
В то время индийская экономика находилась в кризисе из-за только что отгремевшей войны, она сильно нуждалась в любой помощи. И несмотря на то, что Советский Союз, согласно договоренностям с тогдашней руководительницей правительства Индирой Ганди, выделил многомиллиардные кредиты, денег катастрофически не хватало. А более взять их было неоткуда, Европа, тем более, бывшая владычица Индии — Англия — не спешила помогать обретшей независимость колонии. Положение было серьезней некуда. И тогда кто-то в верхах вспомнил старинную легенду о золотом городе, сгинувшем в песках пустыни Тар.
Вспомните сказку о царе-драконе, поработившим и ввергнувшим свой народ в нищету и бесправие. Как скупой рыцарь он выбивал из подданных каждый грош, в то время как сокровищница его была переполнена собранным за столетия никчемным золотом. Немало находилось героев, которые, желая свергнуть ненавистного царя-дракона, тайными тропами пробирались во дворец. Но ни один из них не возвращался обратно, всякий раз дракон торжествовал победу. Ибо стоило воителю одолеть царя, как запах золота кружил ему голову, он забывал обо всем, о своих обетах и звал новую стражу, дабы никого, никогда не подпустить к несметным богатствам. И через это превращался в дракона.
— Я хорошо помню эту сказку, — кивнул я, отставляя допитую чашку.
— Вот и хорошо. Только знайте, друг мой, сказка эта имела под собой реальные основания. Еще в ранних частях легендарной «Авесты», библии зороастрийцев, среди преданий седой древности поминается золотой город, вместилище бесценных сокровищ, где-то на далеком юге, среди песков пустыни Тар. Этот город был священным местом среди первых адептов Заратуштры в северном Афганистане, и потому все дороги к нему тщательно скрывались ими от непрошеных гостей. О них знали лишь верховные жрецы бога Спента-Майнью, брата- близнеца князя демонов Анхро-Майнью, с которым в далеком будущем предстоит сойтись в смертельной схватке единокровному брату и победить его, дабы по всей земле восторжествовало добро и справедливость. Только тогда, утверждали жрецы, и будет открыта дорога на золотой город.
Время и завоеватели, часто приходившие в Афганистан и подолгу гостившие там, сделали свое темное дело: по истечении веков дорога к золотому городу была забыта даже самими жрецами Спента-Майнью. Немало экспедиций, отправившихся на поиски золотого города, канули бесследно в песках пустыни Тар, а те, кто чудом спасся, говорили, что злой рок довлеет над городом, демоны пустыни, подвластные князю тьмы, сбивают с пути, манят миражами и бросают посреди бесплодных такыров и вади умирать от жажды. И когда в VII–VIII веках Афганистан захлестнуло арабское нашествие, и зороастрийцы вынуждены были бежать прочь из родного края, легенда о городе, в устах новых хозяев афганской земли, обратилась в свою противоположность — с жестоким правителем, охраняющем несметные богатства, сложенных из награбленного золота множества караванов, путешествующих из Персии в Индию. Со временем сами зороастрийцы стали называть свой рассказ о золотом городе не иначе как легендой, потерянной в песках. И жители города Ранивара, а частью своей он был населен парсами — последними кто в этом мире исповедует зороастризм, — уже не могли с уверенностью сказать, что за город скрывается в песках пустыни Тар. Слишком много времени прошло со времен Авесты, на все расспросы они рассказывали лишь привычную нам легенду о царе-драконе.
— Впрочем, — Петр Павлович поднял вверх палец, — я немного хочу остановиться на тех экспедициях отправленных на поиски золотого города, что были предприняты до нас. Так в афганских летописях VIII века упоминается военачальник Усама, потомок ученика Магомета, носившего то же имя, посланный на поиски золотого города самим халифом. Дорога на юг тогда была неспокойна, а халиф мечтал вывезти из города все и сразу, а потому в помощь Усаме назначили тысячу отборных воинов. Через год экспедиция вернулась: из тысячи ушедших в поход, пред очи халифа предстала дюжина обессиленных оборванцев, более похожих на тени, нежели на живых людей. Усамы с ними не было, выжившие после похода, должно быть, помешавшиеся рассудком от изнурительной жары и обезвоживания, утверждали, что их военачальник нашел в пустыне Тар город, но тот отказался выдать воинам сокровища. Жалкое зрелище представлял город: лишь руины, разбросанные среди песчаных волн; не было в нем ничего, за что прежде его называли золотым. Долго бродили воины меж развалин, пытаясь найти вход в сокровищницу, копая то в одном, то в другом месте и всякий раз неудачно. Очень долго стоял их лагерь на бесплодных развалинах, пока к ним не пришел и не завладел их душами нынешний хозяин города — сам Иблис. Спастись от его цепких лап удалось немногим, те же, кто не смогли сделать этого, теперь служат ему, владеют несметными сокровищами и охраняют эти развалины ото всех, кто посмеет придти за богатством.
Следующее упоминание из разряда достоверных относит нас уже к XII веку. Известный оттоманский суфий Кямран-бей, автор множества трактатов о легендах и мифах зороастрийцев, решил лично проверить один из них и сопровождаемый лишь верным своим учеником Юсуфом, отправился в пустыню Тар. Город не пустил его к себе, Кямран-бей писал, что поющие пески вокруг города не дали ему приблизиться к развалинам, стоило лишь сделать шаг в направлении руин, как поднимался ветер, и пески выли и грохотали, хохоча и плача, чем едва не свели его и его ученика с ума. Были ли то демоны Иблиса — те самые воины Усамы, что сторожат проходы в город, — осталось для суфия неясным. Не в силах пробраться в город, он вынужден был повернуть назад.
И последнее из свидетельств, которые я хотел бы рассказать вам. Вам еще интересны мои рассказы, Андрей?
Я вздрогнул и поспешно кивнул.
— Безусловно, Петр Павлович. Вы простите, но я несколько задумался об этом городе и…
Старик махнул рукой.
— Я понял это по тому как вы меня слушаете: мечтательно витая в своих сферах. Нет, я ничего не имею против, просто боюсь, что у вас не хватит на мои рассказы кассеты в диктофоне.
— В диктофоне не кассета, а универсальная карта памяти. Она рассчитана на сто тридцать девять минут записи.
Петр Павлович вздохнул.
— Никогда не мог догнать технику, всегда она оказывалась быстрее меня. И раньше и, тем более, теперь. Все, что вы сказали, да вообще нынешнее развитие научной мысли мне кажется порой тоже каким-то своего рода мифотворчеством. Знаете, существование самой Всемирной паутины я до сей поры подсознательно считаю некой сказкой. Что вы хотите, Андрей, сказки меня окружали с самого раннего детства, сказки прошлого перемешивались со сказками настоящего. Я уж не говорю о сказках о будущем, — он вздохнул. — Ладно, вернемся к последнему свидетелю. Лорду Сеймуру Кленчарли, известному в Британии востоковеду, долгое время проведшему в Индии и хорошо знающему эту страну. Лорд Кленчарли тоже пытался найти город. В своих дневниках от 1896 года он писал, что сумел пробиться в самое сердце пустыни Тар и найти там легендарные развалины. Но на раскопки судьбою даровано было всего три дня — надвигался самум, и он и его спутники из числа живущих в Раниваре парсов, всего около десятка человек, вынуждены были уйти в безопасное место. А когда ветер смерти стих, город исчез, скрылся, занесенный барханами. Думается, такое происходило не в первый раз, и немало путешественников, исходивших вдоль и поперек пустыню, вернулись, не найдя заветных руин.
