– Вы все время шутите, – поежился Витовченко. – Зачем вы меня сюда позвали? Чтобы я жил на ваши подачки? Я сижу без конкретного дела уже который год.
– Вы хотите вернуться? – быстро уточнил Жуковский останавливаясь перед ним. – Можете взять билет и вернуться завтра утром. Вас сразу арестуют. Прямо в аэропорту. Или вы забыли, что против вас возбуждено уголовное дело?
– Не нужно мне напоминать. Я все помню.
– В таком случае не совсем понимаю ваше недовольство. Вы живете в свободной стране, на моем полном обеспечении. Не работаете, достаточно неплохо живете. Иногда получаете дополнительные гонорары за свои выдумки о хитроумных планах бывшего КГБ. Что вам еще нужно?
– Мне надело сидеть в этой стране. Без денег и без перспектив.
– Поэтому вы решили вянуть меня в эту авантюру с «красной ртутью»? Учтите, что все солидные ученные, к кому мы обращались, высмеивают эту смешную затею. Такого порошка не может существовать в принципе, считают они.
– Ваш человек минуту назад забрал часть вещества на анализ, – напомнил Витовченко, – давайте дождемся экспертизы. И завтра поговорим уже более предметно.
– Хорошо, – согласился Жуковский, – подождем до завтра. Вы можете идти. Завтра мы с вами снова увидимся.
Он прошел и сел наконец в свое кресло за столом. Витовченко поднялся. Несколько секунд он стоял перед хозяином кабинета. И наконец произнес:
– Он честно выплатил мне гонорар. И живет он в «Меридиане» на Пиккадилли. Я был в его номере. Он снимает сюит. Если он обычный жулик, то достаточно крупный аферист, иначе он не стал бы жить в такой обстановке.
– Все аферисты живут обычно в пятизвездочных отелях или в шикарных апартаментах в районе Белгравиа, – улыбнулся Жуковский, – и мы об этом хорошо знаем. Что-нибудь еще?
– Меня ждет Ланьель. Он собрал полное досье на этого Альтафини. Даже если он настоящий мошенник, то и тогда мы можем его использовать. Я обещал Ланьелу семь тысяч за досье.
– А почему не семьдесят? – спросил Жуковский. – Почему такая конкретная сумма? Кажется, я догадался. Это все, что есть у вас на счету? Верно?
Витовченко молчал. Он не хотел отвечать.
– Я примерно так и подумал, – сказал Жуковский, – семь тысяч долларов. Давайте договоримся таким образом. Я даю вам три с половиной, а остальные деньги доложите вы сами. Так будет справедливо. Только я не совсем понимаю, зачем платить? Если завтра мы будем точно знать, что Альтафини мошенник, то зачем платить Ланьелу? Мне кажется это не совсем логично?
– Он может нам пригодиться, – упрямо повторил Витовченко, – Альтафини далеко не бедный человек. Мы сможем использовать его связи и его возможности, если будем знать, кто он такой и с кем связан. Информация в наше время стоит больших денег.
– Согласен, – кивнул Жуковский. Он достал чековую книжку и выписал чек на тысячу семьсот пятьдесят фунтов. Затем посмотрел на своего гостя, все еще стоявшего перед ним.
– Тысячу семьсот пятьдесят фунтов делает примерно три четыреста долларов. По нынешнему курсу. Я думаю, что сто долларов вы способны доложить сами. И добавить еще три с половиной. Завтра днем я жду вас с этим досье. Если Ланьелю удастся собрать хоть какой-то материал, я буду приятно удивлен. До свидания Виктор. Завтра увидимся.
Витовченко забрал чек и, кивнув на прощанье, вышел из кабинета.
– Сто долларов, – вспомнил он слова олигарха, – мог быть дать на сто долларов больше. Для него тысяча вообще не деньги, а для меня и сто долларов большая сумма. Но об этом Жуковскому говорить не следовало.
ЗА ДЕСЯТЬ ДНЕЙ ДО НАЧАЛА СОБЫТИЙ. МОСКВА
В этот вторник Тимур Караев вернулся домой уже привычно поздно. Он попытался открыть дверь, но обнаружил, что она заперта на замок изнутри и позвонил. Ему открыла Элина. Очевидно, она была дома уже давно. Он почувствовал приятные ароматы с кухни. Привычно поцеловал ее, снимая обувь.
– Я жду тебя уже третий час, – заметила Элина, – в последнее время у тебя стало так много работы.
– Да, – согласился Тимур, – действительно много.
Он вошел в ванную комнату, чтобы умыться. Привычно снял часы, положив их рядом. Открыл воду.
– Я приготовила тебе ужин, – сообщила Элина, – но его придется еще раз подогреть. Никогда не думала, что буду так долго ждать мужчину, для которого я готовлю ужин.
– В следующий раз предупреди заранее, и я брошу все дела, чтобы поскорее оказаться дома, – пробормотал он, умываясь.
– Не бросишь, – возразила она. – До сих пор не понимаю, чем именно ты занимаешься в своей академии. И почему у тебя так много работы. Неужели ты работаешь в две смены?
– Почти. – Он вытер лицо, выходя из ванной. – Что у нас на сегодня?
– Идем на кухню. Я взяла итальянское вино. Между прочим, то самое «кьянти» двухтысячного года, которое тебе нравилось.
– Ты меня балуешь, – пробормотал Тимур проходя на кухню.
Они уселись за небольшим столиком, где любили ужинать вдвоем. Элина достала бутылку вина и протянула ему. Он начал открывать бутылку, когда она достала уже приготовленные и заправленные салаты из холодильника. Он разлил вино в два высоких бокала.
– За тебя.
– За тебя, – прозвучало как эхо. Они почти неслышно соприкоснулись своими бокалами.
Он попробовал вино. Оно было терпким и легким.
– Хорошее итальянское вино, – одобрительно сказал Караев. – Нужно купить специальный шкаф. Я видел, что такие сейчас продают. Там можно хранить наше вино.
– Купим, – согласилась Элина. – Между прочим, мне прислали сегодня все мои документы.
Он вопросительно взглянул на нее.
– Ты даже не спрашиваешь по какому случаю вино, – с лукавой улыбкой сказала Элина. – С сегодняшнего дня я полностью свободная женщина. Разведенная и одинокая. И учти, что, если ты замешкаешься, я могу выйти замуж за другого. Как вы понимаете, мистер Караев, претендентов на мою руку хоть отбавляй. Почему я должна выходить замуж за человека предпенсионного возраста?
– Не должна, – согласился он, – но до пенсионного возраста мне еще далеко. Три года. И учти, что в России средняя продолжительность жизни мужчин только пятьдесят девять лет.
– Не нужно об этом, – попросила она. – Если я не ошибаюсь, ваши предки с Кавказа, господин Караев, а там люди отличались особым долголетием. И пятьдесят семь или пятьдесят девять это только юношеский возраст. Разве не так?
– Так, – согласился Караев. – Между прочим, дедушка моей мамы жил до девяноста лет и работал в поле. Вот такие у меня корни. А моя бабушка прожила восемьдесят пять.
– Прекрасная родословная, – восхитилась Элина. – Если вы все-таки решитесь сделать мне предложение, я буду думать, что вы достаточно перспективный жених. Как вы сказали? Девяносто лет. Значит, у нас в запасе почти полвека. Заманчивая перспектива. Я сейчас принесу мясо. Я сумела сделать тот самый соус, который тебе нравился. С грибами.
– Подожди про соус, – попросил он, взяв ее за руку, и притянул к себе, обнимая за талию. – А кто сказал, что я отказываюсь? По-моему я делал тебе предложение уже несколько раз. Когда мы можем подать заявление в загс?
– Если вы меня не отпустите, мясо подгорит, – предупредила она, – а заявление можно подать уже завтра утром. Если вы найдете время отправиться со мной в загс и позволите себе немного опоздать на работу. Может, ты меня все-таки отпустишь?
Он разжал руки, и она подошла к плите. Вернулась к столу с двумя большими тарелками. Уселась напротив него. Он снова разлил вино в бокалы.
– За нас, – поднял он бокал.
– За нашу будущую совместную жизнь, – подняла она свой, – и учти, что я не собираюсь брать твою фамилию. Я уже достаточно известный дизайнер. Ты не обижаешься?
– Ужасно обижаюсь. Нужно чтобы твой сын тоже взял мою фамилию, – притворно нахмурился Тимур и первый улыбнулся. – Какие глупости. Хотя мне все равно обидно.
– Почему обидно?
– Великий русский путешественник Пржевальский открыл новую породу лошади в Средней Азии, – вздохнул Караев, – и лошадь согласилась принять его фамилию, став «лошадью Пржевальского», а моя будущая жена не хочет брать фамилию мужа. Обидно.
Оба расхохотались. Второй бокал вина показался просто восхитительным. Сегодня был такой замечательный вечер. Он попробовал мясо. Она действительно сумела сделать тот самый соус. И в этот момент раздался телефонный звонок. Он потом часто себя спрашивал, что могло произойти, если бы трубку взял он. Наверное, ничего бы не изменилось. Он бы все равно позвал Элину. Но трубку сняла она.
– Да, – произнесла Элина, и счастливая улыбка начала медленно стекать с ее лица. Затем она несколько раз переспросила по-итальянски. Как-то странно взглянула на Тимура, снова переспросила. Долго слушала свою собеседницу. Он понял, что она разговаривает с Джулианеллой, своей подругой из Италии. Настроение начало портиться. Он отодвинул тарелку с недоеденным мясом от себя. «Почему снова позвонила эта эксцентричная итальянка? – недовольно подумал Тимур. – Неужели нельзя их просто оставить в покое. Неужели обязательно нужно звонить в Москву, чтобы сообщить обо всем, что творится в этой далекой Флоренции?»
Он видел, как меняется выражение лица Элины, и ему все меньше и меньше нравился этот внезапный телефонный звонок и этот затянувшийся разговор. Наконец Элина попрощалась и положила трубку. Кажется, она даже всхлипнула. Теперь у нее было совсем иное лицо. Словно каменная маска. Она прошла на место и села напротив него. Ее мясо остыло на тарелке. Она смотрела куда-то мимо.
– Что случилось? – спросил Караев. – Что опять тебе наговорила Джулианелла? Неужели во Флоренции сожгли галерею Уффици?
– Это не смешно, – печально ответила Элина. – Дело в том, что Линде совсем плохо. Врачи считают, что она не сумеет дотянуть даже до конца месяца. Ты понимаешь, как это серьезно?
– Понимаю. Но она уже звонила и рассказывала тебе о болезни Линды. Я очень сожалею, что все именно так и случилось, но давай сегодня не будем об этом вспоминать. Мы собирались с тобой завтра в загс, если я точно помню. И такая тема совсем не повод к тому, чтобы портить себе настроение. Ты не видела Линду столько лет~
– Лучше бы я ее и не увидела, – медленно произнесла Элина.
– Что? – не понял Тимур.
– Лучше бы мы туда не поехали, – упрямо повторила она. – Это я виновата в ее смерти.
– Не говори глупостей. При чем тут ты? У нее онкология, а ты винишь себя~
– Минкявичус умер от подобных симптомов, – напомнила Элина, – и тогда ты сказал, что ничего не знаешь.
– Верно. Мы уже говорили на эту тему. Я и сейчас не знаю, от чего умер ее муж. Возможно, они были где-то в горах, рядом с какой-то станцией или получили облучение другим, неизвестным мне способом. Я не знаю подробностей. Возможно, что смерть Минкявичуса и болезнь Линды вообще не связаны между собой. Все возможно. Только я не совсем понимаю, каким образом ее болезнь и наше появление в Италии каким-то образом могут быть связаны друг с другом~
– К Джулианелле приходил следователь, – сообщила Элина, все еще глядя куда-то мимо него, в одну точку, – он расспрашивал о нашем приезде, о наших встречах, о наших знакомствах. Следователь пояснил, что после вечернего ужина с нами Йозас впервые почувствовал себя плохо. А через несколько дней попал в больницу. Неужели ты ничего не хочешь понять? Следователь считает, что это было спланированное убийство Минкявичуса и его супруги.
– Возможно, – согласился Караев, – но я не понимаю, при чем тут мы.
– Они проверили автомобиль Минкявичуса, – сообщила Элина, наконец переведя свой взгляд на него, – и обнаружили, что он буквально светится от радиоактивности. Можешь себе
