– Надо же, какое плохое зрение, – посочувствовала Наташка. – Да ты и сам в очках. Бедный ребенок…
– Ах, да! Забыл снять. Я ими конкурентам очки втираю в аэропортах и на вокзалах. В оправе стекла простые, зрение у меня стопроцентное. Кстати, спасибо вам за поддержку. Сына точно Ванькой назову. А что, Иван Андреевич… Звучит?
– Еще как! – обрадовалась я. – А откуда этот амбал знает твое имя?
– Я три часа в ожидании пассажира по аэропорту мотался. Круги нарезал. Стоянка-то платная. Видели мента, который рядом прохаживался? Так вот он у меня перед этим документы проверил. Там у них у всех одна цель – заработать. Да я не в обиде. Время сейчас такое, в первую очередь каждый решает свои проблемы. Как-нибудь выкручусь. Может быть, нормальная работа подвернется. А то неделю назад пристроился в автосервис, хорошо знакомого встретил, он и посоветовал подыскивать другое. Сказал, набирают в горячий сезон придурков, вроде меня, после испытательного срока – вон, как ни старайся. Вы, говорят, нам не подходите. А человек месяц добросовестно, но бесплатно отпахал. И главное, никого из этих козлов к ответственности не привлечешь.
Андрей замолчал. Наташка наклонилась ко мне и сквозь зубы тихо прошептала:
– Зачем нам серовские деньги экономить? Оплатим Ванюшке свою доставку по полной таксистской программе и еще чаевых на памперсы добавим.
– Не Ванюшке, а Андрею, – так же тихо ответила я.
– При чем тут Андрей?! – в свете ночных фонарей сверкнула глазами и зубами Наташка. – Я про его будущего сына говорю. Пусть спокойно и уверенно писает в эти памперсы и не думает о проблемах родителей. Интересно, а у Тимофея Владимировича есть на что жить? Надо бы предложить ему из отцовской подачки… Да, а почему он решил, что мы действуем от лица его мачехи? Знаешь, прямо язык не поворачивается обзывать Светку этим прозвищем. И почему ты думаешь, что он винит ее в смерти матери? Светка говорила, они с Серовым прожили в браке восемь относительно счастливых лет. – Наталья забылась и говорила достаточно громко. Да и не было смысла таиться. Андрей – совершенно посторонний нам человек и завтра же, если еще не сегодня, о нас забудет.
Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
– Серовы действительно прожили в браке восемь лет. Но вспомни, что говорила Светка о времени своего знакомства с ним: больше десяти лет назад, зимой, в Карпатах, когда катались на лыжах. Тимке сейчас – семнадцать, значит, в тот момент было семь. В девять лет он с матерью попал в автомобильную катастрофу. Семнадцать минус девять, получается восемь. Восемь лет назад случилось это несчастье! Накануне либо сразу же после Светкиной свадьбы с Серовым. А если это так, то около двух лет до этого они просто встречались. Все это время Серов нахально изменял жене. Скорее всего, Тимка был свидетелем разборок матери с отцом и знал их истинную причину.
– Ну что ты будешь делать! – хлопнула по моей коленке Наташка. Я только болезненно поморщилась. – Козел на козле и козлом погоняет! А Светка, оказывается, еще та стерва! Главное, ничего о предыстории своих отношений с Серовым не рассказывала. Теперь уже не удивлюсь, если выяснится, что именно она и устроила ту аварию.
– Я не хочу никого обвинять в предумышленности. Ведь могло случиться так, что Серов потребовал у жены развода, и они даже развелись, а это обстоятельство сыграло для бедной женщины роль толчка к нервному срыву. Куда ее понесло в тот роковой день? Причем с Тимкой. Боюсь, у него есть достаточно оснований, чтобы ненавидеть Светку. Детская ненависть более глубока, чем у взрослых, и не знает компромиссов. Вот только странно, что она обострилась именно в последнее время. Нам обязательно надо наведаться к ребенку. Может быть, на «Ставриде»? Твоя «Шкода» достаточно засветилась. Что касается Тимкиных подозрений о нашем содружестве со Светкой, то здесь не обошлось без Самурайца. Краем глаза он вполне мог видеть наши незабываемые личики. В машине, когда стояли на приколе. Особенно твое, в паричке. Прозвонившись Георгиновне или Марине, он понял, что мы просто бестолковые посланцы Серова Владимира Аркадьевича, вот только зачем Самураец позднее связался с агентом и отказался от билетов на Ижевск? И тем не менее именно он предупредил Тимку о возможном появлении в Ижевске по его душу и тело двух миссионерок жуткого вида. А мы оказались не такими. Да уж какие есть…
– Весьма приятные и респектабельные особы. Во всяком случае, я себе давно нравлюсь. С тех пор, как только перешагнула подростковый период. Короче, юноша решил – если мы не рыжие и не страшные, значит, прибыли не по просьбе его отца. Значит, мачеха подсуетилась, проявляя показную заботу. Но мы-то хороши, а? Скоро на дачу Серовых весь свой гардероб перевезем. А началось все так скромненько, с босоножек. Теперь и сумки со шмотками туда переместились. Нет, надо немедленно забирать их, пока не пропитались запахом преступлений!
Я задумалась. Существовало еще одно объяснение Тимкиному заявлению, но его не так-то просто обрядить в белые одежды правды. Не имелось никаких доказательств. А без них оно выглядело бредовым. Обязательно следует наведаться к Георгиновне!
Наташка занудно рассуждала о сомнительном состоянии здоровья шаровой подвески на «Ставриде», я – о Светке Серо-Беловой, казавшейся ранее «божьей бя», поэтому мы не сразу въехали в предложение Андрея на тему: «Эх, прокачу!» Почти бесплатно – за стоимость одного бензина. На полном серьезе водитель предлагал нам на завтра свою бескорыстную помощь. Похоже, суровая безработная действительность его ничему не научила.
Лично нам с Наташкой такой вариант показался самым лучшим. «Ванюша» – Андрей, выполняя водительский долг, мог послужить достойным свидетелем возможного недостойного поведения Самурайца, а то и самого Тимки. Более того, в случае чего поработать и спасателем, хотя мы с Наташкой решили держаться до конца, не признаваясь в том, что когда-нибудь забегали в дом Серовых. Как-то из головы вылетело самое простое и правдивое объяснение для Самурайца причины, по которой мы оказались в Ижевске – выполнили просьбу следователя, не по чину, проникшегося жалостью к арестованному Серову В.А. Тимке, коль скоро он не знает об участи, постигшей его отца, ничего говорить не собираемся, но и хамское поведение юноши по отношению к себе терпеть не намерены. В ходе следствия по делу нас, бессребрениц, чуть не пришибли ни за что ни про что, наживать новых врагов, опять-таки без повода, совершенно не хочется. Пусть Самураец сам нас в своих глазах реабилитирует. А то следователю пожалуемся. И пусть сделает Тимофею соответствующее внушение. Жаль только, что в таком случае парню откроется нелицеприятная правда. Что ж, пусть придумает что-нибудь другое.
Порог родного подъезда мы с Наташкой переступили около двенадцати ночи. И, несмотря на то, что я об него споткнулась и едва не поздоровалась поближе, была несказанно счастлива возвращению домой. Пусть даже в пустую квартиру. Наташкина радость нашла практическое применение – подруга забыла, в какую сторону открывается дверь общего коридора. Чуть позже установили, что заодно она запамятовала, каким именно ключом. Бдительная Анастас Иванович чутко уловила момент, когда Наташка собиралась снести дверь плечом, благо опыт, хотя и не очень положительный, имелся. Щелкнув замком, соседка гостеприимно распахнула дверь коридора, пригласила нас войти и предварила Наташкино возмущение несанкционированной сменой замка одной фразой: «У нашей Денечки понос!» Затем, посмотрев на ключ, безвольно застывший в Наташкиной руке, заметила:
– Это ключ от Ирочкиной двери.
– Дай сюда, – обрадованно выхватила я его из рук подруги. Терпеть не могу лазить по сумке в поисках ключей, тем более, когда потом они обнаруживаются в каком-нибудь кармане.
– Мы с Семочкой решили прекратить сеансы псинотерапии. Собачка слишком эффективно взялась за лечение Семена Ивановича, это ей явно повредило – утратился иммунитет и проявилась восприимчивость к заболеваниям. Боюсь, Наташенька, тебе придется самой выводить ее на улицу ночью. Или вдвоем с Ирочкой, – она посмотрела на меня с высоты своего гренадерского роста и любезно улыбнулась.
– С-спасибо… – проронила Наташка, – спокойной ночи… Хотя бы вам, – и бросилась к своей двери, из-за которой доносилось радостное и одновременно жалобное повизгивание Деньки.
Домой я попала только после променада с Наташкой и собакой.
– Ну что за бестолочь! – всплескивая руками и закатывая глаза, жаловалась подруга. – Ведь кормлю ее, как на убой, а она все равно всю заразу с земли жрет. Скорее всего, опять окурков нахваталась.
7
Какое это счастье просыпаться в родных стенах да еще с сознанием того, что не надо никуда лететь. Я искренне пожалела Дмитрия Николаевича, променявшего меня вместе с обжитой трехкомнатной квартирой на сомнительную поездку в Калининград. Дети не в счет. Они сами разбежались в поисках собственных приключений. Надеюсь, приятных.
В девять утра мы с Наташкой прозвонились в справочную службу больницы и выяснили, что состояние Раисы Афанасьевны без изменения. Другими словами – никакое. Женщина так и не вышла из комы. Затем доложили Курбатову о благополучном прибытии, заодно нажаловались на сына Серова, путем обмана нарушившего отцовскую заповедь и удравшего от нас с инвалидным креслом на дачу. Следователь несколько раз чертыхнулся и поинтересовался, куда мы смотрели. Было довольно трудно в двух словах объяснить ему, что смотрели исключительно в разные стороны. По необходимости. Впрочем, он и не стал слушать никаких объяснений. То ли трубку бросил, то ли разъединили…
В одиннадцать Наташка позвонила Тимке и голосом, не допускающим возражений, поставила в известность, что через час мы будем у него в гостях. Желательно выставить наши вещи за порог, поскольку встречаться с ним нам не хочется.
– Вы же не знаете адреса…
– А нас уже информировали, – укоризненно покрутив пальцем у собственного виска и расстроенно покачав головой, молчаливо пожаловалась подруга своему отражению в зеркале.
Возможно, мы и уложились бы в назначенный срок, но, как назло, на переезде образовалась пробка из-за закрытого шлагбаума. Было очень жарко, и мы вместе с Андреем буквально плавились на черных сиденьях из кожзаменителя. Собственно, ехать через переезд нам было незачем, не доезжая до него каких-то пятьдесят метров, следовало повернуть направо, но Андрей, подозревая наличие у поворота изобретательных автоинспекторов, не решался рвануть вперед по обочине. Боялся штрафа. Жара и духота мешали соображать. Поэтому, когда по обочине пронеслась какая-то иномарка, Наташка взорвалась:
– Ну, этим все дозволено! Если какой-то паршивый «Форд» чувствует себя на российской дороге, как у себя дома, то наши родные «Жигули» действительно у себя дома!
Андрей, уже не колеблясь, свернул на обочину, и мы покатили следом за «иностранцем». Куда он пропал, не заметили, поскольку увлеклись заманчивыми пассами милицейского жезла, настоятельно требующего остановиться. Решение пришло в мою голову моментально. Андрей после тяжелого вздоха даже выдохнуть не успел.
– Извините нас, пожалуйста, – умоляюще запричитала я, высунув голову из окна. – Понимаете, в только что проехавшей иномарке сидит муж моей подруги. – Я оглянулась на Наташку, и она со всей серьезностью это подтвердила. – Он там с женщиной, понимаете?
– Хотите сказать, что ее муж американский гражданин и сотрудник американского посольства в России?
– Надо же, – тихо пробормотала Наташка, – так много он мне о себе не рассказывал… – И вдруг гаркнула, что есть силы: – Wood you like another cup of tea? – Если по-русски, то «не хотите ли еще одну чашечку чая?».
– Попозже, – ласково улыбнулась я подруге.
Инспектор хмыкнул, поиграл жезлом и задушевно пояснил, что американец заблудился и подъехал к нему уточнить свой маршрут. В настоящее время развернулся и катит в обратную сторону.
– Вам, вероятно, тоже туда?
Улыбка у него была очень ехидная.
– Куда «туда»? В смысле «обратно»? Нет! – гордо заявила я. – Обратной дороги для нас нет. Мы лучше заплатим штраф и поедем своим путем – направо.
– Ну, счастливого пути, больше не нарушайте.
От таких слов Андрей, успевший вытащить свой тощий кошелек, но, к счастью, не успевший раскошелиться, даже растерялся. Да что там Андрей! Сама машина удивилась. Стекло на передней дверце с моей стороны ухнуло вниз до основания! Такое впечатление, что техника рот разинула. До дачного поселка мы ехали с хорошим ветерком, вспоминая схожий стеклопад, однажды случившийся у Наташкиной «Ставриды». Только тогда дело было зимой, и мы совсем не радовались этому обстоятельству.
– Ты соображаешь, что залепила? – Серьезности в моем голосе не было и в помине, душил смех.
– Я всегда соображаю. Не всегда держу себя под контролем. Нечаянно вышло. Просто это единственная фраза на английском, застрявшая в голове еще со школьных лет твоей Алены. Почему-то детям она больше всего нравилась. Особенно, когда дрались учебниками. Поэтому и осточертела настолько, что запомнилось на всю оставшуюся жизнь. И только мелькнула
