Я нащупала позади себя стул и обессиленно села. Невозможно было оставаться в этой квартире дальше. Я что-то пробормотала про необходимость включить чайник, но только у себя дома. Ясно было одно: несмотря на то что трагедия случилась давно, спокойствие утеряно. За короткое время в мою жизнь, хоть и бочком, но настойчиво вклинилось очередное чужое горе. И оно лишало меня способности видеть окружающий мир в прежних радужных красках. Странное дело! На версию автомобильной аварии как причину гибели Тимкиной матери, сделавшую и его самого калекой, я так не реагировала. Разумеется, это пройдет. Надеюсь, достаточно быстро. Кощунственно переживать трагедии чужих людей, как свои собственные, но долгое время можно оставаться сопричастной…
Опомнилась я уже в коридоре, куда меня за руку вывела Наташка, нервно тараторившая об упакованности холодильника и отсутствии необходимости пополнения запасов продовольствия. Опираясь на уже знакомую лыжную палку и осторожно ступая на пятку, нас провожала, а точнее, выпроваживала Евгения Георгиевна с прощальными словами о том, чтобы мы больше не приезжали – для общения есть телефонная связь. Я тупо смотрела под ноги, пытаясь привести в порядок хотя бы мысли, а заодно убедить себя ни в коем случае не смотреть на место возможного падения первой жены Серова. Что это, несчастный случай или убийство?
Разговаривать не хотелось. В полном молчании мы уселись в машину, и, только тронувшись с места, Наташка заметила:
– Окна квартиры выходят на другую сторону. И мы ничего не выяснили про Самурайца. А ремень безопасности следует пристегивать, прежде чем машина тронется с места.
Подруга медленно проехала мимо следующего дома и уже собралась свернуть в переулок, как я обрела голос. Мое «тормози!!!» напугало ее до такой степени, что она прибавила газу. «Ставрида» взревела, рванула вперед, Наталья взвизгнула и дала по тормозам. Я едва не вышибла лобовое стекло. Наташке помешал руль. Как она орала!!! За это время я, посидев с закрытыми глазами, успела отдохнуть и немного воспрянуть духом. Через десять минут селевой поток обвинений в мой адрес стал иссякать. Одерживало верх любопытство.
– Там это… поликлиника с травмпунктом, – неловко махнула я рукой назад.
– Ты что-нибудь себе сломала?
Было очевидно, что Наташка за меня беспокоилась. Можно переходить на нормальный язык:
– Нет. Просто Георгиновна говорила, что подвернула ногу у соседнего дома и до поликлиники ее довез какой-то отзывчивый молодой человек. Так поликлиника в этом соседнем доме как раз и находится. За домом Серовых кинотеатр.
– Интересное кино! В таком случае, я бы, пожалуй, тоже заорала «тормози!» – Подруга осторожно дала задний ход.
– У тебя специализация по другой теме: «Подруга Ефимова и как с ней бороться».
– Мания величия? Вставай, пойдем по кабинетам «на дело». Значит, так: ты со скорбным видом молчишь и сморкаешься. Платочек достань… Ир, это не бумажный платок, а оплаченная квитанция за пользование городской телефонной связью. Обнаглели, кстати. Устроили социалистическое соревнование с коммунальщиками за рост своего благосостояния. Как подумаю о пенсионном возрасте, страшно становится. Одной рукой дают, другой забирают. Утешают только разговоры о повышении пенсионного возраста. Мы его наверняка не достигнем. Значит, нечего и голову морочить. А может, организовать еще один накопительный фонд? Свой личный и настоящий. С другой стороны, будешь вот так копить, копить… И все р-раз! Как в болото. Зато теперь умное слово знаем – «инфляция». Чудесное имя для девочки, если бы не жестокое содержание. Зачем ты вытащила пачку платков? Ах, да… Извини, отвлеклась. Придем в регистратуру, стой в сторонке и делай вид, что плачешь – переживаешь, значит. Все остальное беру на себя. Сама понимаешь, врачебная тайна просто так не продается.
2
Посетителей у маленькой клетушки, именуемой регистратурой травматологического пункта поликлиники, не было. Внутри сидела молоденькая девочка в белоснежном халатике и самозабвенно резалась в пятнашки со своим мобильником. Наташка просунула голову в окошко и приветливо пожелала коллеге выиграть.
– Ничего, мы подождем. Сама медик, знаю, как звереешь на этой не всегда благодарной работе.
Девчушка улыбнулась, отложила мобильник в сторону и приветливо поинтересовалась, что со мной случилось.
– Бог миловал. С ней все в порядке. У нее фигура улучшенной планировки. Это она за тетушку переживает, – оглянувшись на меня, Наталья процедила: – Прекрати реветь!
Я сразу опомнилась и, вспомнив о своих обязанностях, активно засморкалась в платочек.
– А что с тетей?
Физиономия подруги озарилась вдохновением. Умильное фыркание сопроводилось насмешливым покачиванием головы, Наташкин взгляд уперся в потолок и вернулся к девице только после глубокого шумного выдоха:
– А тетка у нее – старая дура! Прилетели сегодня из командировки, она лежит на своем любимом диванчике с замотанной правой ногой. А по какому поводу, не помнит. То ли вывих, то ли растяжение. Может, даже и перелом, просто гипс не успели наложить – она со страху домой на одной ноге ускакала, благо живет рядом. С нее станет. С детства такая вот, шустрая. Проверьте, пожалуйста, по карте – Санина Марина Георгиновна…
– Георгиевна! – старательно гнусавя, поправила я и продиктовала адрес.
– Вся в свою тетушку! – кивком головы подруга пригласила регистраторшу полюбоваться на меня. – Можно подумать, я язык проглотила. Тетя была у вас в прошлую субботу утром.
Девушка встала, порылась в маленькой картотеке, затем пересмотрела все медицинские карты, лежавшие на столе, и сделала вывод:
– Наверное, ваша тетя домой вместе с картой ускакала. Хотя подождите минуточку, я у врача выясню. Сейчас как раз Артур Викторович принимает. Он в субботу утром работал.
За дверью раздался отчаянный женский крик, но девица даже глазом не моргнула.
– Возможно, карта у него осталась. – И, закрыв свою келью, регистраторша скрылась за дверью соседнего кабинета.
Вышла она почти сразу, вместе с врачом – добродушным амбалом с ручищами, вызывающими серьезное опасение за улучшение состояния здоровья травмированных пациентов. Лично мне показалось, что такой, как он, особо церемониться не станет – сломанную или вывихнутую конечность просто оторвет за ненадобностью, оставив вопрос о выживании больного на его собственное усмотрение. Интересно, куда он дел последнюю несчастную жертву?
– Это вы по поводу вывихнутой старушки? – строго вопросил он, поигрывая какой-то блестящей металлической штучкой, как гаечным ключом.
– Нет, – честно сказала я.
– Да, – еще более честно призналась Наташка.
– Ну так вы проверьте, что там у нее под бинтами, – прогудел хирург-травматолог, любовно оглядывая Наташку с ног до головы. Такое впечатление, что примерялся, к какой именно части ее тела приложить свой «гаечный ключ». – В субботу все нормальные люди ломались на даче, там же получали необходимую медицинскую помощь. Никакая пожилая особа с травмами ко мне не обращалась. Была молодежь – парень с переломом двух пальцев и его подружка с порванными штанами и синяками на ногах – результат не очень удачного парного катания на новом мотоцикле.
Дверь кабинета снова открылась, и медсестра в халате – близнец регистраторши придержала ее, чтобы обеспечить выход пациенту.
– С-спасибо, д-доктор, – произнес он с надрывом в голосе. – Чес… слово, у вас з-золотые руки.
– Интересно, чего он тогда орал не своим, женским, голосом? – прошептала мне на ухо Наташка. Откуда ж я могла знать подробности?
– Не за что. Будьте здоровы. И постарайтесь особо не напрягаться, возможен повторный вывих.
Травматолог повернулся к регистраторше:
– Лена, кто там еще на прием?
Узнав, что никого, удовлетворенно сунул «гаечный ключ» в карман халата и, заметив, что население заметно поумнело, отправился вкушать обед.
Полученный результат нас озадачил. Собственными глазами видела травмированную ступню Георгиновны, опухшую и расписанную синюшностью разных оттенков от слабо голубого до темно-синего, переходящего в почти черный, с прозеленью, которая если и несколько оживляла конечность, но совсем не красила.
– Фига себе! – не выдержала подруга, едва вышла в вестибюль. – У нашей Георгиновны не только ступня, но вся голова травмирована. Нет, что есть, то есть – повязка была наложена профессионально. Скорее всего, в травмпункте. А вот в каком? Ты права. Помнится, тетушка говорила, что ее туда везли. Но зачем везти болезную из травмпункта «А» в травмпункт «Б», если травма честно приобретена в двух шагах от травмпункта «А»? Извращение какое-то получается… И что ты думаешь по этому поводу?
– Все ясно, Георгиновна нам соврала. А вот почему? Здесь оперативный простор для раздумья. Мне кажется…
Дальше уже мне ничего не казалось – я мгновенно окунулась в реальность. Сначала правой ногой, потом к ней подтянулась и левая. Не заметив последней ступеньки, шагнула с явным намерением завалиться на подъехавшую «неотложку». Наташка не допустила явного несчастного случая со спецмашиной, вовремя постаралась удержать меня от опрометчивого поступка. В результате я резко изменила первоначальное намерение, свернула в сторону и ногами в порядке указанной выше очередности взбудоражила тихую микробную жизнь в неглубокой, но капитально застаревшей луже с плесневелыми берегами, бог весть как сохранившейся. Хоть и в тенечке, но при такой жаре… Память о ней, материализовавшуюся в виде зеленых пятен на брюках (моих и Наташкиных), мы уносили с собой в машину. Это обстоятельство, сдобренное лишенными смысла Наташкиными вопросами, в целом сводящимися к одному: когда я, бестолочь, буду смотреть себе под ноги, заставило меня переключиться на собственную ущербность. А тут еще Наташка в утешение стала сыпать многочисленными примерами несчастных случаев из чужой жизни. Мне совсем похужело, поскольку вернулись болевые ощущения от воспоминаний, связанных с трагедией первой жены и сына Серова. В результате важность причины, по которой Георгиновна нам соврала, и мои первые выводы по этому поводу, отъехали на задний план, что вполне могло бы привести к новой трагедии. Увы, как говориться, знать бы, где упасть…
Моя идея прокатиться на кладбище к могиле Игоря Арефьева Наташке совсем не понравилась. Она круто развернула главную тему несчастных случаев с последствиями в виде летальных исходов к вариантам «ни синяка, ни царапины». Я уныло прокомментировала последние, заявив, что дуракам всегда везет – истина, проверенная на себе. Наташка встала в тупик. С одной стороны, ей не хотелось, чтобы я сама себя обзывала дурой. Какой настоящий дурак скажет о себе такое? С другой стороны, мне до сей поры действительно как-то везло. Пока она раздумывала, я постаралась уверить ее в краткосрочности визита к могиле покойного.
– Привет передадим? – отбросив непосильные размышления, поинтересовалась подруга. – Я имею в виду, заявимся с приветом от его матери?
– Нет. Мне надо посмотреть, кто похоронен рядом. Следователь тоже этим обстоятельством интересовался. Помнишь, в понедельник, проводив нас за ворота кладбища, он вернулся назад. Только не с целью попасть на поминки. Она у него другая была. Курбатов убежден в виновности Серова и Светки, поэтому и не освобождает их. Носится, фабрикуя доказательства. А нам надо сфабриковать… Тьфу ты! Короче, мы должны добиться справедливости. Пусть хотя бы Светку выпустят. Если не хочешь, можешь не ехать. От метро доберусь на автобусе.
– А ты понимаешь, что время уже почти пять часов? Пока доедем… Мне просто не нравится идея тащиться на кладбище на ночь глядя. Может, перенесем визит на завтра? Могилы ведь никто не украдет.
– Зачем их красть? Участок можно просто выкупить. Цена – в зависимости от удобств. Да мы уже говорили на эту тему.
– Хорошо, только больше минуты задерживаться не будем. А зачем тебе соседи Арефьева, не к ночи будь помянут?
Но тут внимание подруги переключилось на темно-зеленую «девятку» с ободранным левым боком, пытавшуюся обойти ее на повороте, и она напрочь забыла про свой вопрос.
Титулованный званием «драного козла» водитель был вынужден притормозить и отказаться от своего намерения. Наташка, обругав для порядка еще парочку машин, принялась жалеть свою старенькую, но безотказную «Таврию», вспоминая этапы ее большого пути. Затем переключилась на Бориса и принялась жалеть себя, вынужденную мотать себе нервы в постоянных думах о том, как он там, в далеком Калининграде? Правда, всплакнуть ей не удалось – мы подъехали к воротам кладбища. Как ни странно, но народ через них еще входил и выходил, хотя и в очень ограниченном количестве. Ряды же торгующих живыми и искусственными цветами редели прямо на глазах. Продавцы сворачивали свое хозяйство.
Купив шесть красных немного поникших гвоздик, мы торопливо засеменили по центральной аллее. Несмотря на жару, в воздухе витал запах осенней листвы. Свернув в почти пустынную боковую аллею, перешли на рысь, попутно глазея на таких же запоздалых посетителей. И только у очередного поворота сбавили темп, поняв, что проскочили нужный участок. Возвращались назад нормальным шагом, с трудом сдерживая неприятное чувство, свойственное совестливым незваным гостям, явившимся к тому же в очень неподходящий момент.
Наталья сориентировалась первая. В этом мире тишины ее голос показался особенно громким:
