– Мы слышали, что вы собираетесь жениться, лорд Дрейк, – сказала баронесса, и дуга ее изящной брови превратила утверждение в вопрос.
– Смотри, все эти красотки рвутся согреть твою постель, – усмехнулся лорд Кармантл. – Будь у меня твой выбор, приятель, я бы не пропустил такой случай.
Жена пронзила его убийственным взглядом.
Может, у баронессы есть причина хмурить брови, признала Жаклин. Конечно, разве Гейбриел не сравнил этих женщин с коровами, ожидавшими, чтобы их обслужил бык? Наверное, миссис Бидли права. «Все мужчины – свиньи, дорогая, – сказала она. – Пусть мы и любим бекон, только надо помнить, где он валялся».
Безмозглые эти взрослые, решила Дейзи, опираясь подбородком на кулак и глядя на них из-под длинной скатерти. Целый месяц Керн просто с ума сходил насчет проклятого бала, и ради чего? За последний час, пока она лежит под столом, на котором стояла чаша с пуншем, и старается не выпустить из виду знакомых ей людей, не произошло ничего хоть сколько-нибудь интересного. Если не считать, что кто-то уронил тарелку перед ее носом и ей удалось попробовать сладкое липкое печенье.
Мисс Жак после кадрили больше не танцевала. Она ходила среди гостей, разговаривала, с некоторыми из них смеялась, но дядя Гейбриел не пропустил ни одного танца. Дейзи пока не могла судить, хорошо ли у него получается, но думала, что он довольно ловок и не выглядел слишком глупым. Всякий раз, когда музыка замолкала, он менял партнершу, даже пригласил на сарабанду невзрачную девушку с тонким лицом, поджатыми губами и вытаращенными глазами, которые делали ее похожей на рыбу.
В общем, дядя Гейбриел действительно совсем неплох, хотя люди потихоньку называли его беспощадным пиратом. Если даже это и правда, Дейзи могла поспорить, что он был самым красивым беспощадным пиратом.
Странно, почему Гиацинт его так невзлюбила. Дядя Гейбриел определенно лучше того большого человека, барона Какого-то, который постоянно танцевал с ее сестрой. Дейзи каждый раз вздрагивала. Он старый, как ее дядя, и там еще была женщина, сверлившая их взглядом, когда Гиацинт с ним танцевала. Женщина не выглядела очень счастливой.
Зато у сестры на лице было такое выражение, как будто она кусок масла, оставленный на солнце и частично уже растаявший.
Дейзи хотелось лупить Ги до тех пор, пока у нее зубы не застучат. Она не совсем точно знала принятый для бала этикет, но была уверена, что джентльмену не полагается часто танцевать с одной и той же дамой. По крайней мере, все другие мужчины после танца меняли партнершу.
Даже дядя Гейбриел, которому пора бы уже выбрать себе жену! Его выражение лица не менялось, кто бы в данный момент ни опирался на его руку. За исключением пары раз, когда он тайком смотрел на мисс Жак. В этом случае оно становилось каким-то удовлетворенным, что придавало ему глупый вид.
Может, вспомнил сейчас, как целовал мисс Жак в саду. Наверное, взрослые много думают о подобных вещах, такое выражение она заметила и на лицах других танцоров.
Когда закончился гавот, мисс Жак на другом конце зала позвонила в колокольчик.
– Ужин сейчас подадут, но, прежде чем мы пройдем в обеденный зал, лорд Дрейк просит вашего снисхождения, пока он скажет несколько слов.
– Вздор, вздор, вздор, – бормотала Дейзи.
Мисс Жак больше нескольких минут говорила о том, как счастливы все обитатели Драгон-Керна, что продолжатель рода вернулся домой из морских странствий, и прочие глупости.
Дейзи перестала слушать, даже когда дядя Гейбриел начал говорить, сосредоточив внимание на сестре. По тому, как она кивала, Гиацинт, похоже, молча общалась с кем-то через зал. Проследив за ее взглядом, Дейзи обнаружила того противного барона. Он делал ей знаки, хотя стоял позади другой леди. Потом наклонился, что-то прошептал на ухо сердитой женщине и скользнул за штору одной из ниш, выходящих в сад.
«Какой грубиян! Уйти, когда дядя Гейбриел еще говорит!»
Конечно, Дейзи тоже не слушала, но ведь никто же не знал, что она здесь, поэтому ее грубость не считается.
Наконец голос дяди Гейбриела стих, и гости начали медленно двигаться в направлении обеденного зала, как стадо домашнего скота к кормушке. Дейзи видела перед собой башмаки с серебряными пряжками, богато украшенные бальные туфельки, поэтому, чтобы не пропустить слишком маленькую, но так искусно расшитую бисером пару Гиацинт, даже прижалась щекой к полу.
Она вдруг испуганно нахмурилась, поскольку сестра шла в другую сторону.
О, конечно, ведь мисс Жак разрешила ей присутствовать на балу только до ужина. Когда гости направятся в обеденный зал, Гиацинт должна вернуться в детскую.
Там ей и место.
Ги будет разочарована, когда обнаружит, что Дейзи уже все про нее знает и ей некому рассказывать о своих подвигах. Но, собравшись покинуть свое убежище под столом, Дейзи вдруг поняла, что Гиацинт направляется не к лестнице, ведущей наверх. Украшенные бисером туфли сестры исчезли в зашторенном алькове, том самом, куда чуть раньше шмыгнул ужасный барон.
Удостоверившись, что все гости ушли, она бросилась за сестрой. В алькове никого, однако дверь приоткрыта. Дейзи высунулась наружу, оглядела сад, освещенный луной, но Гиацинт не увидела.
Глава 14
Гейбриел помнил большинство гостей старшего возраста, и хотя многие набрали вес или потеряли зубы, он мог назвать их по именам. Общаясь с ним, все были чрезвычайно вежливы, но если он подходил к какой-нибудь группе, разговор тут же прерывался. Ясно, что главной темой пересудов было его прошлое, и сплетники получали от этого даже большее удовольствие, чем от деликатесов, приготовленных несравненной миссис Билли.
За мнение о нем местной знати Гейбриел не дал бы и дохлой корабельной крысы, но, похоже, оно много значило для Лин. Мысленно он привык называть ее этим именем, несмотря на то что она не желала его слышать. А то, чего хотела она, стало много для него значить.
Очень много.
Так что пора заканчивать этот бесконечный вечер, по возможности не приводя в смущение Лин. Он мог бы поухаживать за одной или несколькими женщинами, которых она считала подходящими на роль его баронессы. Черт возьми, он мог бы даже на одной из них жениться.
Но как он может лечь с ней в постель, если в доме находится Лин.
Внесли первое блюдо, которое состояло из угря в желе и тушеных почек. Раз Лин не села рядом, Гейбриел надеялся, что она по крайней мере займет место в нижней части стола, чтобы он время от времени мог тайком смотреть на нее. Ему следовало бы знать, что она слишком хитра для этого.
Дядя Юстас сидел на почетном месте в конце стола, и Гейбриел предполагал, что Лин находилась справа от него, хотя не мог быть уверен. Слева от нее сидел толстый викарий из Солсбери, который закрывал ее всю, кроме изящных рук.
Как и большинство решений Лин, такое размещение было разумным: трудно вести с кем-то беседу, если бы она постоянно находилась в его поле зрения. Кроме того, если бы почетное место заняла Жаклин Рен, потенциальные баронессы могли бы подумать, что тем самым она заявляет права собственности на управление поместьем.
Гейбриелу очень хотелось бы, чтобы она заявила права на него самого. Но увы.
Большинство женщин никогда бы не поставили нужды поместья выше собственных. Просто счастье, что он нашел женщину, сделанную из более твердого материала. Глядя на него, дядя Юстас поднял свой бокал в молчаливом приветствии. Хотя он был еще взбешен тем, что произошло у них с Лин, и наверняка даст ему нагоняй, молчаливый тост дяди согрел его. По крайней мере хоть кто-то доволен его сегодняшним поведением. Без сомнения, Лин позже раскритикует его манеры, хочет он того или нет.
Гейбриел только собрался положить в рот кусок хрустящего свежеиспеченного хлеба, когда увидел влетевшую в зал Дейзи. С крайне обеспокоенным выражением на маленьком лице она бросилась к мисс Жак.
Очень убедительно, подумал Гейбриел. В свое время его племянница могла бы сделать блестящую карьеру на лондонской сцене, если бы подобное занятие не считалось предосудительным для родовитой девушки. Какую бы гадость ни замыслила эта маленькая чертовка, Жаклин с нею справится.
Но ведь это его дело, с ужасом понял он.
Вечер хороших манер, которые он с успехом демонстрировал толпе знати, совершенно измотал его, и меньше всего Гейбриел нуждался в лишних неприятностях от потомства брата. Иногда он представлял себе, какое удовольствие получает Руперт, глядя на его испытания с благодатных небес.
Гейбриел сразу закончил свои размышления, когда Жаклин поднялась, бросила на него испуганный взгляд и почти выбежала из зала в сопровождении Дейзи.
В глазах Лин он прочел такую искреннюю тревогу, что, пробормотав «с вашего позволения» сидевшему рядом виконту, тоже поднялся и вышел за ними.
Пусть это будет действительно крайняя необходимость, с возмущением подумал он. Но если Дейзи подняла ложную тревогу, он так ее выпорет, что следующий месяц ей придется класть под зад подушку, чтобы сидеть. Гейбриел догнал их в длинном арочном коридоре.
– И потом я больше не видела ее! – печально закончила Дейзи.
– Что пропало? – спросил он.
Вместо того чтобы оробеть под «взглядом дракона», племянница чуть не сбила его с ног, обхватив за талию и крепко прижавшись к нему. Даже хитрая Дейзи не могла быть настолько хорошей актрисой.
– Дядя Гейбриел, ты должен ее найти.
– Гиацинт пропала, – объяснила Жаклин, в ее голосе слышалась паника. – С мужчиной. По описанию Дейзи я предполагаю, что это ваш друг барон Кармантл.
– Проклятие.
– Да, но главное, что нам теперь делать? Ведь Драгон-Керн настоящий лабиринт. Мы понятия не имеем, где они могут быть, а подняв тревогу, мы погубим репутацию Гиацинт, и вашу в том числе.
– Плевать на мою репутацию, – прорычал Гейбриел. – Будь проклят этот Хью. Только бы не снова.
– Что вы имеете в виду?
– Лишь то, что я не впервые собираюсь искать девочку, соблазненную Хью. – Он щелкнул пальцами. – Так. Я знаю, где они. Хью думает, что умно использовать то же место.
Выбежав в сад, Гейбриел бросился к наружной лестнице, идущей по периметру одной из многочисленных оружейных башен Драгон-Керна. Он поднимался, шагая через две ступеньки и сжимая эфес шпаги.
По мнению Жаклин, шпага могла быть декоративной, скорее украшением, как серебро на его башмаках или золото кружев на его манжетах. Она сказала, что носить шпагу на танцевальной площадке – дело обычное. Теперь он был рад, что потребовал настоящее оружие. Хотя эфес покрывали фальшивые драгоценные камни, клинок был заточен до убийственной остроты.
Внезапно у Гейбриела возникло жуткое ощущение, что он вернулся в прошлое. Тогда, поднявшись на эту башню, он увидел Кэтрин, свою невесту, с поднятыми ногами и своего друга Хью, работающего между ними. Утром Гейбриел ушел в море, не сказав никому ни слова. Это был единственный способ не поддаться бешеному желанию выпотрошить друга детства и опозорить невесту за распущенность.
Но если сейчас Хью губит его племянницу, он без всяких церемоний повесит ублюдка на его собственных кишках. Тут Гейбриел услышал, что вслед за ним поднимаются Жаклин и Дейзи.
– Назад, – прошипел он.
Если сейчас произойдет кровавая резня, ему не хотелось, чтобы женщина и ребенок были свидетелями его жестокости.
– Нет, если Гиацинт здесь, я могу ей понадобиться, – сказала Жаклин.
– И я тоже, – пискнула Дейзи.
Он собрался возразить более решительно, когда до них донесся голос Гиацинт.
