хорошие места зрители занимают быстро.
Вздохнув, Гейбриел поднялся с кровати. Он спал удивительно хорошо для человека, знающего, что это его последняя ночь на земле. И его сны… Лин всю ночь была с ним, то страстная, то нежная. Его член еще пульсировал. Жаль, что ему не дали досмотреть последний сон.
Он соскреб с подбородка щетину и надел костюм, специально заказанный для него Изабеллой Рен. Осужденному полагалось быть в пышном наряде, а благодаря матери Жаклин он мог сейчас появиться даже перед самим королем Георгом. Роскошный парик, который она ему принесла, Гейбриел игнорировал, заплетя собственные черные волосы в косичку. Он не любил носить парик при жизни, так что вряд ли стоит менять свой обычай при смерти.
Гейбриел отказался от предложенного надзирателем завтрака, не желая обременять желудок тем, что позже все равно извергнется из него. После расставания с Лин он перестал есть. Раз он должен умереть, он сделает это прилично.
Когда его вывели на свет осеннего солнца, Гейбриел почувствовал странное умиротворение, легкость духа. Он влез в запряженную волами повозку, которая повезет его к месту казни, испытывая благодарность за то, что нет дождя. Если уж человек должен умереть, так почему не в один из редких ясных дней, когда мир свеж и полон надежд?
Повозка с грохотом удалялась от Ньюгейта, протискиваясь по узким кривым улочкам. Ночью, должно быть, шел дождь, кое-где в выбоинах булыжника образовались лужи, сверкающие как жидкое серебро. Почему он раньше не замечал изумительной красоты вокруг?
За ними уже шла толпа. Некоторые глумились. Кое-кто склонил голову, молясь за его смертную душу. Мальчишка швырнул в него кочан гнилой капусты, попавший ему в грудь, оставив грязный след на его парчовом жилете. Гейбриел улыбнулся парню.
– Хороший бросок, – крикнул он.
– Спасибо, приятель, – ответил мальчишка, поднимая второй кочан и вдруг передумав.
Будучи пиратом, Гейбриел многократно смотрел в лицо смерти и ни разу не дрогнул-. Но когда пираты выудили его из морской глубины, дав ему выбор, он побоялся выбрать смерть. Теперь, когда выбор сделали за него, он чувствовал лишь тихое смирение.
И нечто вроде любопытства. Если, как сказал Шекспир, смерть – это «неоткрытая страна», пусть день казни станет началом его нового приключения. Несмотря на то что он сказал Лин, он все-таки поговорил со священником, и тот заверил, что его грехи, как бы многочисленны они ни были, прощены. Интересно, будет ли отец встречать его, когда он пройдет за врата смерти.
Повозка свернула за угол, и впереди показались виселицы.
«Прошу тебя, Господи, не дай мне войти в эту неизвестную страну с дерьмом на штанах», – впервые за много лет молился он.
Сотни людей собрались на причале, чтобы увидеть, как его повесят. Все чувства у него были обострены до предела. Гейбриел отчетливо слышал разговоры вокруг.
Ему казалось, он ощущает даже запах красного платья шлюхи, которая прокладывала себе дорогу в первый ряд, или запах грязно-коричневого халата и фартука подмастерья дубильщика, предприимчиво взбиравшегося на фонарный столб.
Виселицы здесь были поставлены у самого берега Темзы, и бывший заключенный висел прямо над водой, чтобы его тело, как предписано, было покрыто тремя приливами в назидание другим. Гейбриел спустился по лестнице на причал и взошел на эшафот без посторонней помощи. Толпе явно понравилось, когда он повернулся к стоявшему палачу и, насколько это было возможно со связанными за спиной руками, изящно поклонился ему. Палач в странной кожаной маске ответил ему кивком. Толпа громкими криками приветствовала храбрость Гейбриела.
С таким же почтением он поклонился сутулому чиновнику, который смотрел на него в лорнет. Проходя мимо священника с опущенным на лицо капюшоном, Гейбриел услышал, как тот вместо благословения шепнул ему: «Так держать».
Чиновник начал зачитывать длинный список преступлений Гейбриела. Короткие отрезки его жизни, сине-изумрудная вода Карибов так живо мелькнули перед ним, словно он видел их сейчас воочию.
Чиновник продолжал бубнить, и толпа начала беспокойно двигаться, послышался ропот, предупреждающий, что нельзя до бесконечности испытывать терпение людей.
А Гейбриел представлял себе Лин. Он должен был жениться на ней в Корнуолле, даже против ее воли, если бы понадобилось. Но таким путем он не сделал бы ее счастливой, а он вдруг начал понимать, что счастье Лин для него важнее, чем все остальное. Важнее его жизни. Он просто не мог поступить иначе, и эта мысль принесла успокоение.
Внезапно чиновник и толпа умолкли. Гейбриел понял, что от него ждут прощальных слов.
– Во всех указанных преступлениях я виновен, – сказал он, и его голос отражался от ряда зданий, стоявших на берегу. Зрители даже свесились из окон. – И в неуказанных грехах я тоже виновен. Так что принимаю наказание без обиды. Скажу только, что в этой жизни мне выпало счастье полюбить, и единственное, о чем я сожалею, что не смогу любить долго.
Толпа засмеялась над шуткой висельника. Гейбриел заметил человека, который быстро записывал его предсмертную речь. Без сомнения, она появится в одной из вездесущих лондонских газет. Но времени подумать, оценят ли ее, у Гейбриела не было, потому что веревочная петля скользнула ему на шею, и за его левым ухом затянулся надежный узел.
Теперь в любой момент.
– Золото! – крикнули в толпе. – Глядите! Идет золотой дождь!
Зрители как один повернулись, и над их головами он действительно увидел дождь сверкающих золотых монет, падавших из окон второго этажа одного из домов.
Гейбриелу показалось, что кто-то, похожий на Лин, с веселой улыбкой швыряет золото в толпу. А рядом с ней Гиацинт и Дейзи? Невероятно. Из другого окна рассыпали сокровища миссис Бидли, близнецы и Лили.
«У меня галлюцинация», – успел подумать Гейбриел, прежде чем люк под ним открылся и петля затянулась на горле, перекрыв ему доступ воздуха. Никто уже не смотрел на него, пока он по-лягушачьи дрыгал ногами, тщетно пытаясь найти опору. Даже охранники, сопровождавшие его в повозке из Ньюгейта, оставили свой пост. Чиновник и палач тоже незаметно отходили, желая присоединиться к толпе, подбирающей дублоны. Значит, ему придется умереть в одиночестве.
Но тут оставшийся на месте священник откинул с головы капюшон, и, обретя зрение, Гейбриел понял, что видит перед собой любимого дядю. Выхватив кинжал, тот перерезал веревку, и Гейбриел упал в хлюпающую грязь малой воды.
– Живей, парень. – Юстас втащил его обратно, сорвал с шеи петлю. – Вперед, пока у них монеты не кончились.
Наконец Гейбриел смог набрать в легкие воздух. Дядя подтолкнул его, и они вместе прыгнули в солоноватую воду Темзы.
– Ты спас меня от виселицы, чтобы утопить? – спросил Гейбриел, когда они зашли на глубину. Но тут появилась корабельная шлюпка с Мериуэзером на веслах.
– Прошу на борт, кэп.
Едва Гейбриел и Юстас влезли в лодку, толпа на берегу осознала, чего лишилась. Торопясь назад, она ревела, как один могучий дикий зверь, у которого украли добычу.
– Освободи мне руки, – сказал Гейбриел дяде. – Я буду грести.
– Надо поторапливаться. – Мери указал на маленькую флотилию лодок, двигавшуюся в их направлении. Власти старались отрезать им путь.
Гейбриел потрогал ожог от петли на шее. Почувствовав горячие объятия мадам Виселицы, он совсем не хотел к ней возвращаться.
– Что теперь?
– Держись крепче, – предупредил Мери.
Гейбриел увидел, как за излучиной реки к ним осторожно приближается «Реванш». Длинный канат, погруженный в коричневую грязь Темзы, поднялся из воды, провиснув между яликом Мери и лебедкой на корабле. Ялик прыгнул вперед, остановился, затем почти вылетел из воды и заскользил по поверхности, когда наматывающийся канат потянул его за «Реваншем», словно загарпуненного кита.
Вскоре, оставив позади своих преследователей, Гейб, Мери и Юстас влезли по веревочному трапу на пиратский корабль.
– Разрешите подняться на борт? – запоздало спросил Гейбриел у Хелмсби, нового капитана.
– Разрешаю, – ответил его старый товарищ по плаванию. – И сдаю корабль тебе, кэп. Добро пожаловать домой.
Команда радостно приветствовала его, но Гейбриел стоял у поручней, глядя, как постепенно уменьшается причал на берегу, пока «Реванш» быстро уходил к морю.
– А что с Жаклин и детьми? – спросил он у Мери.
– Женщины отправятся назад в Корнуолл, и мы заберем их там. Хотя не думаю, что путешествие будет приятным. Твои племянницы совсем не выносят молчания, – ответил Мериуэзер. – Нам еще нужно погрузить оставшиеся сокровища.
– Значит, они реальные?
– Реальные, как палуба, на которой ты стоишь. Но мисс Жак обещала половину команде за твое спасение, видишь ли.
Гейбриел смотрел на длинную шеренгу охранников из Тауэра, маршировавшую по берегу к причалу. К его Лин.
Потом увидел двух женщин и детей. Их сажали в повозку, которая привезла его из Ныогейта. Очевидно, им не удалось скрыться. Охранники сдерживали толпу, но зрители, упустившие свою жертву, окружили повозку. Не утолив жажду крови, они были в плохом настроении.
– Поднять паруса! – скомандовал Хелмсби.
– Отставить. Спустить шлюпку. Я должен вернуться.
Глава 37
Впервые команда Гейбриела взбунтовалась. Они не только не выполнили его приказ спустить шлюпку, но повели «Реванш» дальше по Темзе, рискуя до начала прилива сесть на мель. Они подняли Веселого Роджера и красный флаг, сигнализируя, что пощады не будет. Лишь наведя свои орудия на причал, команда согласилась спустить шлюпку для Гейбриела, чтобы он мог вернуться на берег под флагом перемирия.
– Если случится худшее, иди по ветру и уводи отсюда корабль, – сказал Гейбриел.
– Если случится худшее, – ответил Хелмсби, – будь уверен, мы будем в самой гуще этого, кэп. Нам все равно не так уж нравится приличная жизнь. Помни кодекс: умирать всем, умирать весело.
Гейбриел и Мериуэзер остановились в нескольких футах от столбов причала, откуда могли видеть повозку. Лин и миссис Бидли сидели с детьми в задке, Сесил Одбоди под защитой охранников стоял у повозки, где находились все сокровища.
Когда в орудийных портах «Реванша» показались дула корабельных пушек, толпа подалась назад, однако не разбежалась, зрители ждали поблизости, стремясь увидеть новую драму, которая разыгрывалась перед их глазами. Это, без сомнения, лучшая казнь сезона.
– Ну, Дрейк, похоже, сегодня ты все-таки станцуешь веревочную джигу, – сказал Одбоди.
– Только если вы склонны вести переговоры об освобождении женщин и детей, которых незаконно удерживаете, – ответил Гейбриел.
Мери вскинул пистолет.
– Могу его уложить, если хочешь, кэп.
Одбоди выхватил из повозки Лили, чтобы держать ее перед собой как щит.
– Нет-нет, не трогайте ее. – Жаклин протянула к ней руки, но Одбоди не отдал ребенка.
Тем не менее, Лили не хотела сдаваться без борьбы. Она вырывалась, брыкалась и наконец вонзила зубы в руку Одбоди. Тот по-девчоночьи взвизгнул и отпустил ее. Лили побежала к Гейбриелу и прыгнула с края причала в объятия дяди. Он поймал ее, поставил рядом с Мери, и она тут же заплакала.
– Мне пришлось укусить его, Мери, – говорила она между всхлипами. – Не позволяй миссис Би меня отшлепать.
