— Откуда у тебя это? — мягко спросил он.
— Мне его оставила моя бабка, — ответила она таким же тоном, — когда умирала.
— Вот как. Значит, все складывается правильно, потому что и я получил его от бабки.
Он опустил руку в поясной кошель и достал кольцо.
Оно засверкало, словно звездное скопление: крупное, аляповатое, яркое украшение. Сапфиры, рубины, изумруды, бриллиант — все прекрасной огранки — были закреплены на платиновом обруче, который должен был охватывать целую фалангу пальца. Жон поднял драгоценность, позволяя всем оценить ее игру и необычность. Трое присутствующих знали, что это такое. Слышно было, как Даав громко втянул в себя воздух.
— Это, — сказал Жон, поворачивая кольцо перед изумленными глазами Эллианы, — украшение, которое в старину носили пилоты, совершавшие прыжки на край вселенной. Его использовали в залог данного слова, как закладную за товар, как плату за ремонт. Пилот всегда возвращается за кольцом, гласила мудрость — и, как правило, это было так.
Он улыбнулся.
— Я получил его от моей матери, а она — от своей, а та получила его от своего отца… И так — на столько поколений в прошлое, что даже тебе не пересчитать. Его вернули мне с телом моего сына. Его всегда носили бинджали пилоты. Сделай мне одолжение и надень его.
Секунду ему казалось, что даже этой малости будет слишком много. Ее лицо стало землисто-бледным, но глаза — глаза стали ярче яркого.
Она наклонила голову в выражении глубочайшего уважения.
— Для меня это огромная честь, — сказала она, и ее голос охрип от серьезности момента. — Я буду носить его — с радостью.
— Так.
Он ощутил прилив гордости за нее — за ту личность, которой она позволила себе стать. Глаза у него защипало от слез, и он надел старинное кольцо на безымянный палец ее правой руки. Оно пришлось на него впору, словно было сделано на нее, — и Жон улыбнулся. Мысленно он поздравил себя с тем, что сказал ювелиру правильный размер.
Убрав свою ладонь из-под ее руки, он выпрямился на своем табурете.
Справа от него Трилла издала торжествующий клич, к которому мгновенно присоединился Клонак. Даав молча положил руку ей на плечо и улыбнулся, когда она повернулась к нему. Заплатка встала, потянулась, потерлась о ее ногу — а потом удалилась куда-то по срочным делам.
— А теперь, — объявил Клонак, вскакивая на ноги и вскидывая руки над головой, — мы идем праздновать!
Глава тридцатая
Целитель — это тот, кто способен заглядывать в сердце и ум человека, которого мучает боль, прогонять эту боль и возвращать страдальца к радости.
Пилоты встали в очередь, чтобы с ней познакомиться. Когда они кланялись, Даав говорил ей на ухо их имена:— Эла. Кад Вир. Мордрид. Нази.
Эллиана отвечала на каждый поклон и повторяла каждое имя, пытаясь мысленно запомнить его с соответствующим ему лицом.
— Иллиопа, Пет Рам, Аби Тод…
Очередь наконец-то подходила к концу, но Эллиана сильно опасалась, что совершенно забыла часть имен, а другие — безнадежно перепутала.
— Фрад, — проговорил Даав несколько иным тоном. Эллиана встряхнулась и с особым вниманием посмотрела на пилота Фрада.
Мужчина с бесстрастным лицом, почти такой же высокий, как Даав, уважительно поклонился, одновременно сложив пальцы в знак «бинджали». Выпрямившись, он сжал плечо Даава и ухмыльнулся.
— Привет, дружище!
Даав ответил такими же ухмылкой и пожатием.
— Когда прилетел?
— Как раз вовремя, чтобы наблюдать за самым поразительным полетом со станции Разведки.
— Тебе, как всегда, повезло.
— Ха! — Фрад повернулся к Эллиане. — Послушайте моего совета, пилот, и потребуйте, чтобы начальник порта выплатила вам десятую часть дохода, которую она получит от продажи этой записи.
Она недоуменно моргнула.
— Какой записи?
— Я сам попытался заполучить копию, но запись уже идет на следующий трильсдень. За пару баров отсюда я слышал, как какой-то капитан-землянин обещал заплатить двадцать кантр тому, кто принесет ему копию до местной полуночи. — Он ухмыльнулся. — Собирается использовать ее для обучения своего экипажа.
Эллиана устремила широко раскрывшиеся глаза на Даава.
— Он шутит, — неуверенно предположила она.
Губы Даава дрогнули.
— Да, хотя это совсем не похоже на обычные шутки Фрада.
— Нисколько, — совершенно серьезно заверил ее этот господин. — Предпочитаю подкладывать в постель приятелям пироги с сочной начинкой. — Он вздохнул, и его бесстрастное лицо отразило глубокую печаль. — Очень примитивное чувство юмора.
Эллиана засмеялась. Фрада окликнули из дальнего угла комнаты, и он отошел, на мгновение приложив кончики пальцев к щеке Даава.
Этот нежный жест пробудил в душе Эллианы болезненное смятение чувств. Обычай и Кодекс говорили, что ей следовало испытать возмущение. Чтобы два человека, не состоящие в родстве, позволяли себе такую близость… чтобы они демонстрировали это в столь людном месте… Это было за рамками всех приличий. Если бы на ее месте была Вени, она упала бы в обморок.
Кодекс диктовал, чтобы она немедленно отстранилась от Даава, ее бесфамильного напарника. В противном случае его развращенность могла бы повредить ее меланти.
Отметая Кодекс, она подняла глаза — и прочла в его взгляде ожидание, вопрос — и настороженность.
Настороженность — в ожидании ее осуждения. Ей стало больно — удивительно больно — из-за того, что он счел ее способной… И вспышка озарения показала Эллиане, что она испытала не возмущение, а ревность из-за того, что Фрад ему так дорог.
Она улыбнулась — и увидела, как его настороженность исчезает.
— Фрад был членом моей команды, — сказал он ей. — Мы вчетвером проходили обучение в академии: Фрад, Олвен, Клонак и я.
— Вот вы где! — воскликнул Клонак, раздвигая толпу разведчиков, пилотов и их поклонников, которые до отказа заполнили винный погребок Апель. — Жон говорит, что пора уходить и предоставить этому сброду праздновать без нас. Они нам поклонились и теперь захотят говорить о работе.
— Это так, — признал Даав. — Интересно, а куда желает нас отправить мастер Жон?
— К «Кинчайлу», — ответил Клонак. — Встретимся там. Я захвачу Фрада.
И он ушел, без труда растаяв в толпе.
Даав перевел на нее искрящиеся весельем глаза.
— Проголодалась, пилот?
