советский корпус понес именно в районе своих аэродромов.
F-86 парами или звеньями на большой высоте патрулировали над Корейским заливом в районе устья Ялуцзяна. Наши аэродромы американцы видели как на ладони. Появляется пыль — значит МиГи запустили двигатели и начинают выруливать па старт. 'Сейбры' немедленно переходили в крутое пике и к моменту отрыва МиГов от полосы успевали набрать сверхзвуковую скорость. Затем следовала одна атака по едва поднявшемуся в воздух МиГу — и уход в залив на предельной скорости. Для летчика, сбитого на малой высоте, шансов выжить оставалось очень мало. Николай Иванов вспоминал: 'Я видел, как сбивали на взлете. Летчики погибали. Некоторые умудрялись поднабрать высоту и катапультироваться, но чтобы кто-то при этом спасся, я ни разу не видел'. Противопоставить что-либо такой тактике 'Сейбров' было невероятно сложно, и часто для советских летчиков оставался лишь один выход — не взлетать вообще.
5 сентября капитан Иванов стал одним из немногих, благополучно переживших атаку на взлете. С КП поступила команда на взлет, и он своей первой парой начал разбег, когда наблюдатели заметили падающую с высоты пару 'Сейбров'. Взлет группы немедленно прервали, но для пары Иванова оставался только один путь — оторваться от ВПП и попытаться уйти, поскольку оставшейся длины полосы для торможения уже не хватало.
…Я когда взлетал — одну руку на катапульте держал. И на разбеге баки бросил. Никогда этому не учился, ни с кем об этом не говорил, но когда мне закричали: 'Тебя бьют, атакуют!' — а я уже вот-вот оторвусь, и останавливаться нельзя, — в сопки врежусь, — я нажал на кнопку сброса баков. Может, именно это мне и помогло. Те, кто был на земле, говорили позже, что мой взлет произвел на них сильное впечатление. Не знаю… На меня он впечатления не произвел.
Всее обошлось. В мой самолет попала только одна пуля, ведомый — вообще без пробоин. В тот день облачность была баллов 5–6. Я облака пробил, а надо мной проносится пара 'Сейбров', в залив уходит. И я одного сбил, наверняка сбил. Это над аэродромом было, и все видели.
Сел, вылез из самолета, во мне все еще злость кипит, и тут подбегает замначштаба Иван Евдокимович Годин. Обнимать меня начал, — ну. ты прям герой, туда-сюда… Меня потом и начальники спрашивали, что мне лучше, предлагали звание и орден Ленина. Я думал, речь идет о Герое — по крайней мере, разговоры такие ходили. Естественно, я ответил: 'Звание и Ленина!'. И уже очень скоро, может, на другой день, начальник политотдела на собрании вызывает: 'Майор Иванов!' Я сижу, я — капитан. А он: 'Майор Иванов, это Вы — майор Иванов'. Вот так дали мне звание майора, а через несколько дней наградили орденом Ленина.,
Однако, этот 'Сейбр' не был засчитан сбитым! Летчик вел огонь против солнца, а 'Сейбр' упал в Корейский залив. На фотопленке все 'забито' солнцем, вещественные доказательства ушли на дно. Как отмечено в документах 133-й ИАД, падение сбитого 'Сейбра' наблюдал (фактически весь Аньдун — от пилотов и техников до солдата- часового у КП, но… Очевидно, как и 20 мая, в дело вмешалось денежное вознаграждение. Пусть сбил, пусть это видел весь аэродром. Но, как сказал вождь, социализм — это учет, нет требуемого набора подтверждении — нет денег, а заодно и победы нет.
…Скоро огромное нервное напряжение разбудило раны Великой Отечественной. Из-за трещины в позвоночнике, полученной при ударе о землю в феврале 1945-го, начались боли в спине, затем появилась сильная головная боль, и Николая Ивановича отправили в госпиталь, откуда он вернулся уже в самом конце войны. За десять дней до прекращения огня. 16 июля 1953 г… он выполнил свой последний боевой вылет, в котором повредил одни самолет.
'Это были финальные вылеты в тай войне. Мы уже знали, что скоро будет перемирие, и американцы знали, и погибать никому не хотелось. В тот день взлетел весь наш полк. я вел эскадрилью и в первую очередь старался строй сохранить и людей не потерять. Поэтому когда вдалеке увидел 'Сейбры', то даже не сразу атаку начал.
Они шли пересекающимся курсом несколько выше нашей группы. Я думаю, что Американцы тогда допустили оплошность. У них и высота была больше, но когда я начал разворот, они ничего против моей атаки не предприняли. В развороте, на догоне я открыл огонь, но они, даже увидев трассу, никакого оборонительного маневра не выполнили. Я стрелять нам начал с большой дальности, метров 800, а то и больше. И пока сближался, продолжал вести огонь, раза три давал очереди. Вдруг 'Сейбр' — раз-два! — задымил и пошел вниз. Так и закончился мой последний вылет в Корее.'
В небе двух войн И. И. Иванов выполнил 178 боевых вылетов. — 128 в Великую Отечественную и 50 в Корее. — и сбил 4 FW 190, 2 Не 111 и 3 F-86 (официально). По возвращении в Союз освоил МиГ-17Ф и ПФ, окончил Академию ВВС. Как опытный истребитель, он часто вывозил молодых летчиков на отработку пилотажа и, особенно, крутой спирали. 'Я много летчиков вывозил, в том числе и будущего космонавта Бориса Волынова. Он был в моей эскадрилье. Толковый, очень хороший летчик, но не самый лучший. Он-то это прекрасно знает!'
Николай Иванович продолжал летать до 1957 года, когда по состоянию здоровья был вынужден оставить летную работу. Но с авиацией не распрощался и, даже готовясь разменять восьмой десяток лет, работал старшим инструктором, летчиком-методистом в Учебном Центре ДОСААФ Ярославля.
ВВС СТРАН МИРА
Впадислав МОРОЗОВ Сергей Усков Уфа
На страже мира и труда
25 июня 1950 н 15 часов по среднекорейскому времени пара истребителей Як-911 с опознавательными знаками северокорейских ВВС появилась над аэродромом Кимпхо вблизи Сеула, где лихорадочными темпами велась эвакуация американцев в предвидении скорого захвата южнокорейской столицы наземными войсками КНДР 'Яки' обстреляли вышку КДП, уничтожили топливную цистерну, а затем повредили стоявший на земле военно-транспортный самолет С-54, принадлежавший ВВС США. Одновременно звено 'яков' повредили 7
